Эй, влюбись в меня! Том 1 - Focsker

в отличие от нашего мужского, вмещало в себе две комнаты с отдельной кроватью в каждой.

Усадив меня на кухне, Аня принялась проверять содержимое своего холодильника, наконец-то позволив мне в деталях разглядеть кардинально изменившуюся Катю, что сейчас, весело мурлыкая, виляя хвостом, принялась заваривать нам чай.

Средней длины чёрные и очень жёсткие волосы закрывали всю голову, шею и часть спины более мелкой кошки. На лице, чуть ниже трансформировавшихся ушек, виднелась звериная шёрстка, чем-то напоминавшая очень длинные бакенбарды. Руки сестры от запястий и до локтей тоже защищала плотная чёрная шерсть, как и ноги от коленей и до длинных когтей на пальцах. Столь сильные изменения слегка шокировали, да и этот хвост, что сейчас весело покачивался из стороны в сторону… Он ведь настоящий?

Прихватив тот за кончик, заметил, как шерсть на спине сестры, приподнимая плотно прилегавший к груди топик, встала дыбом, после чего тут же отпустил.

— Ген Х сильнее всего влияет на человека после достижения возраста в двадцать один год. Вместе с тренировками сила начинает расти в геометрической прогрессии, попутно перестраивая и подстраивая под себя человеческое тело и генетический код, — видя мой интерес к трансформировавшейся кошке, проговорила Аня, а после, поставив на стол бутерброды и какой-то салат, сильно пахнущий морепродуктами, спросила: — Как ты оказался здесь?

— Как и все, поступил. Отец да и я говорили матери, неужели вы не знали? — отмечая максимальную глупость данного вопроса, говорю я.

— Санёчек, да знай я, мы бы тебя ещё на вокзале встретили и отмечать отправились бы! — Две кружки чая со звоном приземляются перед мной, после чего Катюша, потеснив на стуле, вновь нежно воркуя, обхватывает меня своими звериными лапками.

— Катя… — шипит на ту злобно Аня.

— Всё нормально… — Я сотню раз представлял себе момент нашей встречи, и сам был очень рад тому, что он наконец-то наступил. — Так что с отцом? Он должен был позвонить и сообщить…

— У нас нет его номера, сам знаешь, мы не очень-то с ним и ладим.

«Понимаю почему», — кивнув сестре спрашиваю за мать, но те, словно недоговаривая мне что-то, отнекиваются.

— Мать ничего не говорила, — стараясь сохранить свою натянутую улыбку, говорит Катя.

— Ладно, всё в прошлом. Аня, я уже не маленький, и, может, вы мне наконец-то расскажете, какого чёрта произошло в нашей семье и почему вы с матерью нас бросили? — вспомнив, зачем я здесь, так и не сделав даже глотка чая, отодвигая кружку, произнёс я.

— Пожалуй… — позволив себе лёгкую и такую же, как у Кати, ненатуральную улыбку, отозвалась русая Аня.

Взлётная* — длинный коридор в общежитии, школе, универе, что соединяет между собой множество комнат (классов).

Цифры на груди* — имеется в виду ранг героя в евразийском регионе. В зависимости от достижений раз в месяц тот меняется, после чего изменяется и цифра на груди героя. Всего десять тысяч сильнейших на евразийском континенте героев удостоены своей цифры.

Глава 38 — История сестёр.

Историю сёстры затянули с самого начала, с дня знакомства матери и отца.

Рассказав уже известную мне от Сирены байку о том глупом самопожертвовании, на которое решилась мать, они плавно перекочевали к геройской свадьбе и тех былых добрых и светлых деньках, когда они уже могли «пешком под стол ходить», а в доме наконец-то появился ещё один мужчина — я. Опуская подробности о том, где тогда работали мои родители, они рассказывали, как мы весело играли, отмечали праздники, жили одой большой дружной семьёй до того момента, когда мать с отцом, разделившись во мнении по поводу моего воспитания, не сошлись в очередном споре.

Как выяснилось позже, из их криков и матов, хорошо запомнившихся моим сёстрам. Мать и отец, полюбившие друг друга в первый день встречи и с первого взгляда, желая понравиться друг другу, совместно опробовали на партнёрах доступные им чары. Отец, используя свою силу искажения реальности, старался казаться матери во всём идеальным, а та, в свою очередь, наслав на него проклятье «покорённых глаз», заставила повторно влюбиться в неё. Как итог: оба родича нарушили одно из главных правил использования способностей, отчего в случае, если бы об этом стало известно посторонним, они могли отправиться за решётку.

Именно эта информация, которую предки вылили друг другу на голову, со слов сестёр, и стала камнем преткновения. «Ощутив себя обманутыми, уставшие от годов рутины и быта, они разошлись», — говорила Аня, что, на мой взгляд, очень многого недоговаривала. По серым, стыдливым глазам русой «принцессы» — как называла её мама — понимал: где-то мне врут, оттого и промолчать не смог.

— Сестра, если ты не забыла, в те годы я уже мог читать и писать, отчего кое-что и запомнил… — Мой блеф воспринялся с очередной волной волнения и удивления, а также с резким «невозможно» со стороны попытавшейся отстраниться от меня Кати. Её острые ушки, словно реагируя на мои слова, поджались, также и до этого весело стоявший торчком хвост припал к земле.

— И что же ты помнишь? — злобно глянув на кошку, отойдя от шока, скрестив руки под грудью, спросила сестра.

— Что раньше сёстры, глядя мне в глаза, не врали, — холодно обронил я, отчего Аня, убирая в сторону взгляд, недовольно прикусила губу. У неё было что сказать, но почему-то она боялась, не желала говорить правду. Минуты в молчании пожирали то предпраздничное настроение, воцарившееся в комнате. Хмуро глядя на сестёр и понимая, что не дождусь от столь резко настроенной сестры ещё хоть какой-то информации, попытался встать из-за стола.

— Санечка, ты прости нас, пожалуйста… — ткнувшись мне в грудь своим мокрым носом, пробормотала Катя. — Аня, если ты не скажешь, то я расскажу. Ты же о шраме, да? Всё из-за него и случилось…

— Замолчи, Катя, — стукнув кружкой по столу потребовала Аня.

— А вот и не замолчу, это ведь мои когти оставили ту рану, что даже лекарю залечить не по силам! — возразила златоглазая кошка.

— Это был наш с тобой спор, и он тут ни при чём! — вновь повысила голос Аня.

— Причём, мы спорили из-за него, и он должен знать! — Проступившие на пальцах Кати когти прямо в руках дробят кружку, отчего на шипящую от боли сестру проливается горячий напиток.

— Ладно, дело было…

— Сама расскажу, из-за тебя брат и так уже нас обманщицами считает! — перебив Аню, рыча от злости и вытирая себя полотенцем, произнесла Катя.

В тот день как раз таки родители и выясняли между собой отношения, да ещё и с применением