Эй, влюбись в меня! Том 1 - Focsker

грудью закрыть отступающего товарища. — Впервые я по достоинству осознал отцовскую цитату, которую тот, нажираясь, любил повторять по десятку, а то и сотне раз. Отчего-то именно сейчас она заиграла во мне не теми вызывавшими в детстве отвращение к пьянчуге ощущениями, а настоящей гордостью и достоинством. Который раз говоря слова того, кого я в душе ненавидел, мог ощутить за собой дух не алкаша с десятилетним стажем, а воина, вбивавшего в мою голову правильные мысли и по-настоящему геройские истины.

Капкан, глядя на меня всё так же из-под скрывавшего лицо монитора, решил повторить трюк Терновницы. Давая мне выговориться и маскируя все звуки одним монотонным жужжанием, он запустил парочку своих мелких прихвостней под землёй в одну из труб, вылезших на поверхность из-за самоподрыва его же мин. Попытка хорошая, но теперь, наученный горьким опытом, я старался контролировать не только то, что перед мной, но и даже то, что под. Услышав едва различимый и тихий гул, сразу определил, откуда он может доноситься, и запустил одну из рук в трубу, находившуюся позади. Череда мелких взрывов, а также рывок героя в сторону не позволили мне схватить его со спины, а очередной заход его дронов над головой, всё пытавшихся поразить барьер в самые слабые места, вынудил второй рукой бить наотмашь и защищаться.

«Когда же они у тебя кончатся?» Глядя, как тот наращивает скорость своим перемещением и пытается заставить меня повернуться к дронам спиной, делаю барьер меньше и закрываю себя по радиусу, стараясь не спускать взгляда с Капкана. Череда мелких взрывов доносится из-за спины, после чего в области лопаток ощущаю обжигающую, острую боль: сейчас по мне били уже не транквилизаторами, а разрывными, что, столкнувшись с барьером, щедро засыпали всё, что внутри него, своими осколками.

Сила покидала меня. Понимая, что спину требуется прикрыть, создаю ещё меньшую защитную сферу вокруг себя и, опираясь на одну из телекинетических рук, на доступной израненному мне скорости пытаюсь добраться до той церквушки. В замкнутом помещении моему врагу не развернуть свой боевой порядок. Шансы добраться до выхода нулевые, но я обязан хотя бы попытаться.

До спасительной двери остаётся всего ничего, отвлёкшись на поиск укрытия, теряю Капкана, и вот, когда под градом продолжавших сыпаться мне вслед пуль я оказываюсь за порогом, мне прямо под ноги катится граната.

Одна тысячная секунды, и я, дёрнувшись обратно на улицу, лишь чудом успеваю прикрыться увесистой дверью, что, поглотив основной урон, разлетается на здоровые куски и вместе со мной летит на противоположную сторону улицы. Обе руки развеиваются, дроны продолжают сыпать по мне иглами и редкими разрывными, чьи осколки уже оцарапали лицо, плечо, грудь, колено и ладони обеих рук. Стараясь не думать о своём физическом состоянии, лишь на инстинктах умудряюсь кое-как создать телекинетический щуп и им же в рывке отдёрнуть свою тушку в проём соседнего здания. На том месте, где я был секунду назад, вновь раздаётся пара взрывов. По-видимому, Форсес хочет моей смерти точно так же, как и я его.

Тело горит, голова кружится, я потерял слишком много крови и вот-вот отключусь. До ворот мне уже точно не добраться, поэтому решаюсь на последний и самый отчаянный шаг. Этот так называемый «герой» многих сегодня по площади размазал, а костюмчик его всё такой же целенький и чистенький, надо это исправить, хотя бы попытаться заставить того ощутить нашу боль.

Вслед за мной в дом устремляется очередная жестяная банка. Взяв в руку кусок разбитого стёклышка и аккуратно высунув его из дверного косяка, приблизительно оцениваю расстояние до дрона и Капкана. Защитное поле уже в толщину с иголку, в нём нет смысла, оттого полностью отказываюсь от защиты, создавая второй самый длинный щуп. Одной невидимой рукой откину дрона или хотя бы застопорю воздухом его дуло, другой попытаюсь попасть по Форсесу.

Шаг, другой, враг на дистанции, а значит, время рывка!

Через боль, кровь и пот, заливающие глаза и затуманивающие разум, хватаюсь щупом за дрона и, опираясь на того, кидаюсь на Капкана, нанося точный удар по грудной пластине. Вижу искры, удивлённый смайл на его лице, а также спешное отступление и десятки выстрелов в спину. Дротики, превращая меня в дикобраза, всё впиваются и впиваются, но я ещё могу продолжать бой.

Капкан, отдалившись на дистанцию, становится на одно колено. Монитор героя на секунду опускается, и перед тем, как он сменяется на противогаз, замечаю растерянное женское лицо. Я попал.

Замахиваюсь в очередной раз и вижу за спиной героини подвязанную за руки к дрону Ванессу. Какого чёрта она здесь, неужели они не смогли добраться?

Мощный взрыв за спиной выбивает из лёгких воздух и развеивает мои способности. Обессиленное тело, словно кусок мяса, кувыркаясь и собирая на своём пути все острые предметы, докатывается до того чёртового дрона с голограммой моей подруги.

— Капкан… — глядя на медленно идущего в мою сторону героя, стиснув зубы, прорычал я. Эта женщина, чёрт бы её побрал, все эти крысиные уловки, мины, ловушки… Она играет нечестно!

Перед тем, как отключиться, заметил с полдесятка силуэтов: всё тот же стальной, победоносно стоящий надо мной Капкан, тройка медиков, обхаживающих своими навыками, и он, как обычно, в строгом чёрном костюме — наставник Оливер. Глаза закрываются, и напоследок я слышу некое гордое и чёткое:

— Сын, достойный своего отца…

Глава 35 — Уговор.

Знакомый запах лекарств и дезинфекторов, а также ощущение этой твёрдой и скрипучей больничной койки, эффектом дежавю закрепились в моих мыслях. Сбоку сквозь настежь открытое окно виднелись последние лучи заката, коего в подземелье быть ну никак не могло. Собирая разбившиеся на сотню осколков воспоминания о сегодняшнем экзамене, вспомнил взрыв, иглы, мою безумную попытку атаковать Капкана. Обрывок с фрагментом моего удара по её броне и то, как она удивлённо отступила, вызвал улыбку. Словно зверь, загнанный в угол, я смог напоследок звучно клацнуть зубами…

— Долго же вы спали… — донёсся мелодичный и спокойный голос из-за ширмы. Точно, я же должен был после занятий отправиться на ковёр к Сирене. Отодвинув шторку, женщина в строгом костюме и с таким же строгим лицом подошла к моей койке и, аккуратно придерживая юбку, села с краю.

— Извините, наставница, — надеясь, что та войдёт в положение, произнёс я, на что женщина лишь недовольно усмехнулась и покачала головой.

— Вам не за что извиняться, Александр, сегодня вы в очередной раз показали свою силу и глупость. — Изящная и холодная кисть зеленоглазой любительницы морей и океанов легла поверх моей ладони.

— Нет больше той любви, аки кто положит душу свою за друга своего.