Украденная ложь - Монти Джей

дамы?

Мой желудок урчит, когда официантка повторяет нам наш заказ. Жирная, вкусная еда из закусочной была всем, что мне сейчас было нужно в жизни.

— Да, — в унисон произносим мы с Лирой, немного смеясь над нашей сплоченностью.

— Я пойду передам его!

Когда она уходит, я поворачиваю голову, чтобы посмотреть в окно на темную дорогу и парковку, полную машин. Этот маленький ресторанчик первая вещь в этом городе, которая напомнила мне о доме.

Старая музыка, игравшая из музыкального автомата в углу, клетчатый пол, вишнево-красные кабинки и ярко-синие неоновые огни возвращают меня домой, в Техас, в Waffle Palace, который находится в двух милях от моего дома.

Запах жареного масла, смех, улыбка на моем лице в первый раз, когда мы пришли сюда.

Мы обе занимались часами, а потом усталые и голодные забрались в машину Лиры и проехали двадцать минут, чтобы добраться сюда. На часах только семь, поэтому на ужин собралось много народу. Ресторан полон людей, которых вы никак не ожидали здесь увидеть.

Мужчины в костюмах, дамы на каблуках.

Казалось, это отдых от роскоши. Собрать всех вместе в скромном заведении, где подавали все — от пирожков до рыбы с картошкой.

Прошло полторы недели октября, и листья полностью опали. За исключением сосен. Они сохраняли свой темно-зеленый наряд круглый год.

С момента последней встречи с отродьем Сатаны в бассейне мы ничего о них не слышали. Мы виделись с ними в кампусе, но розыгрыши, письма — все это прекратилось примерно в первых числах месяца.

Иногда я все еще чувствовала присутствие Алистера, он наблюдал, витал в воздухе, но это было не так, как раньше. Либо они планировали что-то вроде нашего грандиозного похищения и расправы, либо считали, что их мучения обеспечили наше молчание.

Часть нас хотела забыть все, что мы видели. Я хотела исчезнуть с их радаров и скрыться от их взглядов. Даже если это означало молчать. Я хотела сосредоточиться на учебе и вести себя так, будто той ночи никогда не было, и казалось, что Лира справляется с этим гораздо лучше, чем я.

Другая часть меня чувствовала, что я сгорю. Хранить такой секрет до конца жизни. Я была уверена, что это съест меня заживо, но после бассейна пообещала себе, что закончу школу, буду иметь средства для самозащиты и расскажу кому-нибудь.

Я бы рассказала все, что видела, и надеялась, что справедливость восторжествует, но сейчас я не могла этого сделать. Я бы так и осталась бездомной девчонкой из нищего Техаса, обвиняющей в убийстве самых важных сыновей Пондерозы Спрингс.

Сколько бы сценариев я ни прокручивала, это никогда не заканчивалось для меня хорошо.

Обещание, которое я дала, немного развеяло мою тревогу. Настолько, что ко мне вернулся аппетит. Это было хорошо для меня, потому что Томас начал беспокоиться о том, что я становлюсь хилой.

— Истон Синклер спросил меня о тебе сегодня в классе, — сообщает Лира, прислонившись спиной к стеклянному окну, вытянув ноги перед собой через всю кабинку. — Он не разговаривал со мной с детского сада, и тут одолжил мой желтый карандаш.

Я приподнимаю бровь.

— Почему он спрашивал обо мне?

После того, как я случайно включила Джеки Чана, я видела его только на уроках и один раз в библиотеке, где мы вместе просматривали ответы на вопросы учебного пособия. Я не думала, что сделала что-то такое, что могло бы послужить основанием для того, чтобы он спрашивал Лиру обо мне.

— Он хотел узнать твой номер телефона, — хихикает она. — Кто-то влюбился в тебяяяя, — поет она мягким голосом, тыча в меня указательным пальцем.

Я отмахиваюсь от него, закатывая глаза с тихой усмешкой.

— Возможно, ему просто нужны были ответы на домашнее задание или что-то в этом роде, ты сказала ему, чтобы он отвалил и беспокоился о своей девушке?

Она покачала головой.

— Нет, я сказала ему, что если бы ты хотела дать ему номер, то дала бы.

За это я полюбила ее еще больше.

— К тому же он все равно не похож на твой типаж.

— У меня есть типаж? — спрашиваю я, никогда не думая о себе как о человеке с типом. То есть, за вычетом того, что я требовала, чтобы парни, которыми я интересовалась, были холостыми и совершеннолетними.

— Ты просто не похожа на девушку, которая живет с парнем, который работает с девяти до пяти. Тебе было бы слишком скучно, — начинает она. — Я думаю, есть два типа женщин: те, кто ищет комфорт, и те, кто ищет любовь.

Я никогда раньше не слышала, чтобы кто-то говорил что-то подобное. Я имею в виду, что можно иметь и то, и другое, верно? Можно иметь стабильные отношения и быть влюбленной, это случается постоянно.

— Ты не думаешь, что у людей может быть и то, и другое? Разве не хочется чувствовать себя комфортно, когда ты влюблена? Я не думаю, что может быть одно без другого.

Примерно в это время возвращается официантка с подносом еды, ставит все перед нами и спрашивает, может ли она принести нам что-нибудь еще, когда мы отказываемся, она уходит.

Лира берет вишенку с верхушки своего молочного коктейля и кладет ее в рот.

— Для меня любовь не должна быть комфортной. Любовь должна заставлять тебя чувствовать себя некомфортно, она должна бросать тебе вызов, раздвигать твои границы, заставлять тебя расти как личность, и все эти вещи ты должен делать вне своей зоны комфорта. Поэтому я не думаю, что ты можешь иметь и то, и другое, нет.

Мне нравится слушать, как она говорит. Мне нравится слушать, что она думает о жизни, любви, философии, даже когда у нас полномасштабные дебаты по эпизоду «Мыслить, как преступник». Все, что она говорит, как будто годами зрело в ее мозгу. Вы бы не предположили этого, когда впервые увидели ее, потому что она застенчива, но Лира забавная. Она быстро реагирует на сарказм, и мне грустно от того, что я единственный человек в школе, который это знает.

Все, кто упустил возможность стать ее другом, сильно прогадали.

Я беру картошку, макая ее в кетчуп.

— Так ты девушка, которая хочет любви, верно? Авантюрного парня, который поможет тебе выкопать червей и знает, как испачкаться? — Я дразняще вскидываю брови, запихиваю соленый жареный картофель в рот и жую.

Призрак улыбки проходит по ее чертам, и она фыркает, как будто думает о каком-то парне или, может быть, девушке — я никогда не спрашивала ее о сексуальной ориентации.

— Что-то вроде этого, кто знает.

Я беру