Сладкий грех. Искупление (СИ) - Мур Лина

— Они никогда не пытались сбежать?

— Нет. Это их территория. Они живут там, умирают и заводят потомство. Этому заповеднику около пятидесяти лет. Они вряд ли смогут добывать себе пищу в дикой природе. Они охотятся, но поиск еды для них не составляет труда. Поэтому я не могу их отпустить. Ответ на твой следующий вопрос.

Поджимаю губы, лишённая возможности ещё поговорить и узнать больше.

— А что будет теперь, когда ты убил волка? Они придут мстить?

— Нет, волки умнее людей. Они не придут туда, где много вооружённых людей, и стоит защитная стена в виде электрического забора. В отличие от некоторых они не прыгают на него, чтобы убедиться в том, что их ударит током. Они чуют опасность.

Закатываю глаза и цокаю.

— Ты сделал довольно прозрачный намёк на меня, Слэйн. Это невежливо. — Скрыв улыбку, бросаю на него взгляд, но вот он широко улыбается.

— Мне никогда не стать джентльменом, Энрика. И я не делал никакие намёки, а сказал прямо, что ты поступила глупо.

— Спасибо, ты так веришь в мои умственные способности, что я даже чувствую себя Эйнштейном, — фыркаю я.

— А разве нет? Какой нормальный человек прыгнет на электрический забор добровольно?

— Тот, кто переживает боль и хочет сбежать от проблем. Я. Слушай, разве больше никто так не поступил бы? Ты просто не знаешь людей.

— А ты знаешь?

— Немного.

— Тогда у меня опыта больше. Поэтому тебя и предупредили. Я знал, что ты попытаешься сбежать и не один раз. Так что это было глупо. В принципе, ты часто поступаешь глупо.

— Слэйн! — возмущаясь, повышаю голос, а он улыбается, наслаждаясь подтруниванием надо мной.

— Но мне нравится этот идиотизм в тебе, Энрика. Он делает тебя живой и доказывает, что эмоциональная сторона твоего характера всегда будет меня забавлять. Наверное, это главная причина, почему ты жива.

— Придурок, — под его смех пихаю его в больную руку.

— Мне не больно, — ещё громче смеётся он.

— Ты невыносим, — произношу и обиженно складываю руки на груди, отворачиваясь к окну.

Я дуюсь на него, потому что он издевается надо мной из-за желания просто как-то справиться с теми эмоциями. Я имела право проверить слова Слэйна, ведь была очень зла, напугана и испытывала сильную боль. Ему не понять, что со мной происходило, потому что это он играл со мной, а не я. И он…

В моей голове что-то щёлкает. Мои обиженные на Слэйна мысли обрываются, и я замираю. Медленно поворачиваю голову к Слэйну, спокойно ведущему машину, и осознаю, что я даже не заметила его состояния. Он в порядке. Клянусь, он в порядке. Ещё неделю назад он утром не смеялся бы после того, что случилось. Слэйн бы рычал, кричал, обвинял меня, да и, вообще, у него случился бы приступ, и он снова заковал бы себя в кандалы. Но сейчас Слэйн в порядке. Наверное, сложно понять, почему я так счастлива. Слэйн в порядке. У него нормальная человеческая реакция. Он остыл. Слэйн улыбается и подшучивает надо мной, а я даже забыла, что он умеет это.

Боже мой. У меня в сердце всё теплеет от очередного открытия. Конечно, Слэйн не заметил, да и я тоже, потому что для меня такое поведение нормальное, ведь я не подвергалась тем пыткам, что Слэйн. Он шутил и вёл себя, как обычный мужчина, а не тот, кто вчера ночью разорвал волка своими руками. Господи, это происходит с ним. У него сам по себе начался обратный процесс, и я не имею права спугнуть Слэйна. Сейчас очень важно делать всё так, чтобы он не захотел кого-то убить, вспомнить об угрозах или что-то подобное. Я смогу.

Мы едем в молчании долгое время. Слэйн не въезжает в город, а объезжает его, пока не останавливается у покрытого зеленью дома с деревянной вывеской. Мы выходим из машины, и я улыбаюсь, понимая, куда мы приехали.

— Мистер Нолан, как я рада вас видеть, — приветствуя нас, к нам выходит незнакомая для меня пожилая женщина. Но Слэйна она явно знает, потому что в её голубых глазах сквозит восхищение и нежность к нему. Слэйн, видимо, притягивает старушек. Это ведь не первая старушка, которая от него без ума. Была ещё и другая, когда мы пили молочные коктейли.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Спасибо. Я тоже рад вернуться к вам, — сухо кивает Слэйн.

— Ох, вас так долго не было, сэр, мы даже заскучали. Проходите. Сегодня, как и просил тот наглый мальчишка, никого не будет. Вам бы научить его здороваться, а не сразу требовать. Каждый раз одно и то же. Я постоянно говорю ему о том, что следует научиться вежливому общению с женщинами, ведь таким его никто не полюбит, но нет. Каждый раз…

— Я передам Кавану, — обрывает её Слэйн, а я подавляю хохот. Каван такой.

— Ох, проходите. Простите, я так волнуюсь. — Старушка кружит вокруг нас, подталкивая к дверям.

Над головой звенит колокольчик. Сразу же ощущаю сотню различных ароматов, и моя душа поёт. Нахожу руку Слэйна и благодарю его за это. Он кивком отвечает мне: «Пожалуйста».

— Последний раз, когда мистер Нолан собирал чай, он делал это для особенной женщины. Это было зимой. Он очень долго подбирал ингредиенты. Мистер Нолан знает толк в чае. И теперь он привёл к нам женщину. Хорошенькую женщину, — тараторит старушка, оглядывая меня несколько раз с ног до головы.

— Думаю, это была я. Энрика, — улыбаюсь я.

— Прекрасно. Просто прекрасно. Красивое имя. Красивая женщина. Красивая пара. Магазин полностью в вашем распоряжении. Если я буду нужна, то мистер Нолан знает, что делать. Чай сближает людей, — старушка подмигивает мне и исчезает в задней комнате.

— Это был ещё более тонкий намёк, чем твой, — тихо смеюсь я.

— Пожилые люди любят считать, что знают всё и обо всех, — цокает Слэйн.

— Значит, я особенная. Это приятно. И ты привёз меня сюда. Это ведь то место, о котором ты рассказывал? Здесь ты создаёшь свой вкус чая? — интересуюсь, обнимая его за талию.

— Я же обещал, — отвечает он только на последний вопрос.

— Если честно, то я стараюсь не вспоминать твои слова в прошлом, потому что не хочу быть разочарованной во лжи. Но… сейчас я счастлива. Я безумно счастлива рядом с тобой, Слэйн. Спасибо, что это было правдой, — прошептав, приподнимаюсь на носочки и целую его в губы.

— Ты просто не заметила, Энрика, я говорил тебе много правды. И слишком часто.

— Значит, у меня есть ещё столько возможностей вновь влюбиться в тебя, — шепчу я.

В глазах Слэйна вспыхивают удовольствие и радость от моих слов. Он проводит ладонью по моей спине и целует меня в лоб.

— Итак, что ты знаешь о чае, Энрика? — Слэйн отпускает меня и отходит на пару шагов. Он достаёт из коробки две перчатки и протягивает мне.

— То, что он продаётся в магазинах и выращивается в Китае, — отвечаю, пожимая плечами и натягивая перчатки. Слэйн делает то же самое.

— Нет-нет-нет. Энрика, чай — это целая схема. Им можно убить, покалечить, влюбить или осчастливить. Чай — это магия, о которой люди просто забыли, — загадочно произносит Слэйн.

Он никогда не выглядел таким возбуждённым и заинтересованным чем-то. И выглядит он превосходно, а я заинтригована.

— Мне было девятнадцать, когда я впервые попал сюда. Это было обшарпанное и умирающее кафе, в котором меня напоили чаем. Я снова не смог покончить с собой и просто шёл. Иногда бежал, а потом снова шёл. Я думал, что смогу выбраться из этого чёртового кровавого круга. Меня приютили эти люди, они дали мне кров, потому что я не хотел возвращаться и ничего не мог почувствовать. Может быть, мне понравился чай, и он дал мне силы, чтобы открыть для себя что-то новое. Я не знаю. Особо не помню, но я остался здесь на неделю и часто спускался в погреб, в котором хранятся ингредиенты. Я прочёл много старых книг, по изучению трав, сушёных фруктов и специй. Меня увлекло это. Я даже на несколько дней забыл, что буквально месяц назад зубами разорвал человека, и на моих губах была кровь, — Слэйн окидывает горьким взглядом помещение и останавливается на мне.

— Первый мой чай был настолько ужасен, что меня рвало пару часов, но рецепт я запомнил. Второй вызвал жуткую диарею. Третий головную боль. Четвёртый уже был предназначен для моего отца, и он потерял сознание. Он отключился, и я собирался его убить, но меня остановил Ангус. Он сказал, что я не могу этого сделать. Ещё не время. Я не понял, пока сам не узнал, что нельзя убивать главу семьи, иначе можно всё потерять. Только при достижении определённого возраста и наличия официального преемника, разрешено убийство. Но доказательств того, что он назначил меня своим преемником, у меня не было, как и мне ещё не стукнуло двадцать один. Я начал работать над различными вариантами чая, чтобы травить его. Он это понял и думал, что завладел моим сознанием. Но моё сознание работало только на меня. Я вновь провёл три месяца в лесу с ошейником и не мог выйти за пределы ограниченной территории. К слову, меня било током пятьдесят три раза, так что я тоже был глупым, — говорит Слэйн, и у него на губах появляется грустная улыбка, а я закусываю губу. Он рассказывает это всё, как сказку, словно это не больно, не страшно и не ужасно. Но мне больно, страшно, и я испытываю жуткий ужас из-за того, кто был монстром на самом деле.