Взлет и падение третьего рейха. Том I - Уильям Ширер

«В этот период (в период пребывания в Баварских Альпах) я знал многих женщин. Некоторые чувствовали привязанность ко мне. Почему же тогда я не женился? Чтобы оставить жену одну? — Ведь за малейший проступок я мог снова угодить на шесть месяцев за решетку. Потому я и не позволял себе пользоваться случаями, которые мне представлялись».

Опасение Гитлера, что он может снова оказаться в тюрьме или быть высланным за пределы страны, не было лишено оснований.

Он по–прежнему находился на положении освобожденного под честное слово. Достаточно было ему в нарушение запрета выступить публично, как баварское правительство отправило бы его за решетку или выдворило в родную Австрию. Он и Оберзальцберг–то избрал своим прибежищем отчасти из–за его близости к австрийской границе: в любой момент можно было перебраться на ту сторону и избежать ареста немецкой полицией.

Но возвращаться в Австрию добровольно или в принудительном порядке значило расстроить планы на будущее. Чтобы уменьшить угрозу депортации, Гитлер 7 апреля 1925 года официально отказался от австрийского гражданства. Австрийские власти не замедлили ответить согласием. Но в результате Гитлер превратился в человека без родины. Отказавшись от австрийского гражданства, он не обрел немецкого. Это крайне затрудняло положение политического деятеля в рейхе хотя бы потому, что он был лишен права избираться в какой–либо орган управления. Гитлер во всеуслышание заявил, что не намерен вымаливать себе немецкое гражданство у правительства республики, поскольку право на такое гражданство гарантируется самим фактом его участия в войне на стороне Германской империи. На самом же деле он скрытно обращался к баварскому правительству с просьбой о получении гражданства, но безуспешно.

В том, что Гитлер говорил вечером 1942 года о женщинах и браке, была доля истины. Вопреки распространенному мнению ему нравилось общество женщин, в особенности красивых. Во время войны в застольных беседах в ставке верховного командования он неоднократно возвращался к этой теме. «Какие прелестные бывают женщины!» — воскликнул он в разговоре с друзьями в ночь на 26 января 1942 года и, приведя несколько примеров из собственной практики, хвастливо добавил: «В юности, живя в Вене, я знал многих женщин».

Хайден приводит имена некоторых его пассий прежних лет: Гении Гауг, брат которой служил у Гитлера шофером (по слухам, она была любовницей фюрера в 1923 году), высокая статная Эрна Ханфштенгль (сестра Путци), Винифред Вагнер (невестка Рихарда Вагнера). Но с кем у Адольфа Гитлера действительно был серьезный роман — так это с его племянницей.

Летом 1928 года Гитлер снял в Оберзальцберге у вдовы гамбургского промышленника виллу «Вахенфельд» за сто марок (25 долларов) в месяц и выписал из Вены овдовевшую сводную сестру Ангелу Раубал для ведения хозяйства в доме, который он впервые в жизни мог назвать своим[44]. Фрау Раубал привезла с собой двух дочерей — Гели и Фридл. Гели было двадцать лет. Пышноволосая, белокурая, миловидная, с приятным голосом и жизнерадостным характером, она привлекала внимание мужчин.

Вскоре Гитлер влюбился в нее. Он водил ее всюду: на собрания и конференции, в кафе и театры Мюнхена; совершал вместе с ней продолжительные прогулки в горы. В 1929 году он снял на Принц–регентшрассе, одной из самых фешенебельных улиц Мюнхена, роскошную девятикомнатную квартиру. Одну из комнат в этой квартире он предоставил в распоряжение Гели. Разумеется, по городу и в нацистских кругах поползли сплетни о фюрере и его прекрасной светловолосой племяннице. Кое–кто из наиболее строгих — или завистливых лидеров потребовал, чтобы Гитлер перестал показываться со своей возлюбленной на людях либо женился на ней. Услышав такие речи, Гитлер пришел в ярость и после очередной ссоры уволил гауляйтера Вюртемберга.

Похоже, Гитлер намеревался жениться на племяннице. Позже его бывшие товарищи по партии рассказывали автору этих строк, что тогда казалось, брак неминуем. Они не сомневались, что Гитлер по уши влюблен в Гели. О ее чувствах можно только гадать. Однако всем было ясно, что ей льстило внимание человека с большим будущим. Отвечала ли она взаимностью на любовь дяди неизвестно. Думается, вряд ли, даже в самом начале; на поздней же стадии их связи — определенно нет. В отношениях между ними образовалась большая трещина, происхождение и характер которой так и не были установлены. Предположений высказывалось много, а фактов не было. Возможно, определенную роль тут сыграла взаимная ревность. Ее раздражало то, что он оказывал внимание другим женщинам — Винифред Вагнер, например. Он в свою очередь подозревал ее в тайной связи с собственным телохранителем, бывшим заключенным Эмилем Морисом. Гели же не терпела деспотизма дяди, требовавшего, чтобы она избегала общества других мужчин. Он запретил ей ездить в Вену, где она брала уроки пения, желая помешать ей стать солисткой оперы. Он хотел, чтобы она посвятила себя только ему.

Делались также намеки на то, что Гели питала отвращение к мазохистским наклонностям своего любовника. Сущий тиран в политической жизни, он испытывал острую потребность в рабском подчинении любимой женщине. Как считают сексологи, подобные наклонности — не столь редкое явление у мужчин этого типа. Хайден ссылается на письмо Гитлера, посланное племяннице в 1929 году, в котором фюрер признается, что желание такого рода у него действительно есть. Письмо попало в руки сына хозяйки дома, что привело к трагическим последствиям, причем не один он поплатился жизнью.

Так или иначе, роман дяди с племянницей был чем–то омрачен, Между ними происходили яростные перепалки. 17 сентября 1931 года Гели объявила, что возвращается в Вену, где продолжит занятия пением. Гитлер был против. Разразился скандал, свидетелями которого стали соседи. Они слышали, как Гели, высунувшись из окна мюнхенской квартиры, крикнула Гитлеру, садившемуся в автомобиль (он собрался ехать в Гамбург): «Значит, ты запрещаешь мне ехать в Вену?» «Да!» — ответил он.

На следующее утро Гели Раубал обнаружили в ее комнате с простреленной грудью. Следователь после тщательного дознания пришел к заключению, что имело место самоубийство. Пуля проникла в грудь ниже левой ключицы и поразила сердце. Следователю представлялось очевидным, что выстрел произвела сама Гели. И все же на протяжении нескольких лет по Мюнхену ходили слухи, будто убил ее либо сам Гитлер в припадке гнева, либо Гиммлер, пожелавший покончить с ситуацией, вредившей авторитету партии.

Гитлер был вне себя от горя. Грегор Штрассер вспоминал потом, что ему пришлось двое суток пробыть при фюрере: он боялся, как бы тот не наложил на себя руки. Похороны Гели состоялись в Вене. Неделю спустя австрийское правительство разрешило Гитлеру туда съездить. Весь вечер он провел на могиле. И скорбел потом еще не один месяц.

Через три недели после смерти Гели Гитлер впервые встретился с Гинденбургом. Это была его первая заявка на пост рейхсканцлера. Плохое впечатление, сложившееся у Гинденбурга о лидере нацистов во время этой важной встречи, некоторые друзья Гитлера объясняли тем, что он не сумел в полной мере раскрыть свои способности. Другие, знавшие его, считали, что причиной тому было подавленное настроение Гитлера, вызванное потерей любимой племянницы.

Одним из последствий понесенной утраты явился, на мой взгляд, отказ Гитлера от мясной пищи — так, по крайней мере, объясняли этот акт самоотречения некоторые его приближенные. Он не переставал уверять их, что Гели Раубал была его единственной любовью. Он всегда вспоминал о ней с благоговением, причем нередко со слезами на глазах. Слуги отмечали, что комната Гели на вилле в Оберзальцберге оставалась в том же виде, как и при ее жизни, даже после того, как Гитлер, став рейхсканцлером, реконструировал и достроил здание. В его кабинете на вилле и в здании правительства в Берлине постоянно висели портреты молодой женщины[45]. Каждый год в день рождения Гели и в день ее смерти портреты украшали цветами.

Зная Гитлера как бессердечного циника, неспособного любить никого, кроме себя, трудно поверить в его страсть к юной Гели Раубал. Это — одна из тайн его странной жизни. Как и всякая тайна, она не поддается разумному объяснению, ее можно лишь констатировать. В течение всей последующей жизни это можно подтвердить почти с полной уверенностью — Адольф Гитлер ни разу не задумался всерьез о браке. Вплоть до того дня, когда спустя четырнадцать лет решил покончить с собственной жизнью.

Письмо Гитлера племяннице, компрометировавшее его, было возвращено хозяйским сыном при содействии патера Бернхарда Штемпфле, члена католического ордена святого Иеронима и журналиста–антисемита, в свое время помогавшего готовить для печати «Майн кампф». Деньги для выкупа письма, по сведениям Хайдена, предоставил казначей партии Франц Ксавьер Шварц. Таким образом, патер Штемпфле оказался одним из тех, кому стали известны некоторые интимные подробности романа Гитлера с Гели Раубал. По–видимому, он не очень строго держал эти сведения при себе, за что и поплатился жизнью, когда автор «Майн кампф» стал диктатором Германии и в один прекрасный день начал сводить счеты со старыми друзьями.