Взлет и падение третьего рейха. Том I - Уильям Ширер

Родился Пауль Йозеф Геббельс 29 октября 1897 года в Рейдте — центре текстильной промышленности, насчитывавшем около 30 тысяч жителей. Его отец, Фриц Геббельс, работал мастером на ткацкой фабрике. Мать, Мария Катарина Оденхаузен, была дочерью кузнеца. Оба были набожные католики, и потому образование Йозеф Геббельс получил у католиков. Окончив приходскую школу, он поступил в гимназию города Рейдта. Потом по стипендии католического общества имени Альберта Магнуса учился в университете, вернее, в восьми университетах. Прежде чем получить степень доктора философских наук в 1921 году в Гейдельберге (ему тогда было 24 года), он посещал занятия в университетах Бонна, Фрейбурга, Вюрцбурга, Кельна, Франкфурта, Мюнхена и Берлина. В этих прославленных учебных заведениях Геббельс изучал философию, историю, литературу и искусство, не прекращая занятий латинским и греческим языками.

Он хотел стать писателем. В год защиты докторской он написал роман «Михель», который не заинтересовал ни одного издателя, а еще через два года — две пьесы: «Скиталец» (об Иисусе Христе) и «Одинокий гость». Обе пьесы были написаны в стихах, так что ни один режиссер не взялся их ставить[42]. Не больше повезло ему и в журналистике. «Берлинер тагеблатт», крупная ежедневная газета либерального толка, отклонила десятки предложенных им статей и отказалась принять его на работу в качестве репортера.

Его личная жизнь с ранней молодости тоже складывалась неудачно. Будучи калекой, он не воевал на фронте и поэтому не имел того опыта, который казался, по крайней мере в начале войны, столь престижным для молодых людей его поколения и наличие которого считалось обязательным условием для продвижения по иерахической лестнице нацистской партии. Многие утверждали, что Геббельс родился с изуродованной ступней. На самом деле это не так. Семилетним ребенком он заболел остеомиелитом воспалением костного мозга. Ему оперировали левое бедро, но операция прошла неудачно, в результате левая нога усохла и стала короче правой. Это увечье, из–за которого он заметно хромал, с детства отравляло ему существование. Отчаяние Геббельса было столь велико, что в студенческие годы и в тот короткий период времени, когда он участвовал в агитационной антифранцузской кампании в Руре, он часто выдавал себя за раненого ветерана войны.

Не везло ему и в любви, хотя он всю жизнь обманывал себя, принимая донжуанские приключения, ставшие общеизвестными в годы его могущества, за настоящие романы. Его дневниковые записи за 1925–1926 годы, когда ему было двадцать восемь лет и когда Штрассер только что привлек его к деятельности в нацистской партии, изобилуют выражениями любви к женщинам, коих у него бывало по нескольку одновременно.

14 августа 1925 года. Альма прислала мне из Бад–Гарцбурга почтовую открытку. Ее первая после той ночи весточка. Эта игривая очаровательная Альма!

Пришло первое письмо от Эльзи из Швейцарии. Одна милая Эльзи умеет так писать… Скоро я отправлюсь на Рейн, поживу там с неделю в одиночестве. Потом приедет Эльзи… С какой радостью я жду этой встречи!

15 августа. В эти дни я часто вспоминаю об Анке… Как замечательно было с ней путешествовать! Чудесная девушка!

Тоскую по Эльзи. Когда же я обниму тебя, милая Эльзи? Когда мы снова увидимся?

Альма, милая моя былинка! Анке, я никогда тебя не забуду!

27 августа. Эти дни на Рейне… От Эльзи — ни весточки… Или она обиделась на меня? Как я жажду ее! Живу в той самой комнате, где жил с ней тогда, на троицу. Какие мысли! Какие чувства! Почему она не едет?

3 сентября. Эльзи здесь! Во вторник приехала из Швейцарии — такая пышная, миловидная, здоровая, веселая, чуть–чуть загоревшая. Очень счастлива и в прекрасном настроении. Добра ко мне и доставляет много радости.

14 октября. Почему Анке ушла от меня?.. Не надо думать об этом.

21 декабря. Проклятие надо мной и над женщинами. Горе тому, кто меня любит!

29 декабря. Вечер провел в Крефельде с Гессом. Праздновали рождество. Восхитительная, прекрасная девушка из Франконии. В моем вкусе. Домой возвращались с ней в дождь и бурю. Аи revoir![43] Приехала Эльзи.

26 февраля 1926 года. Жажду милых женщин! О, такая мучительная боль!

Анке, первая любовь Геббельса, которую он никогда не забывал, — это Анке Гельгорн. С ней Йозеф познакомился, будучи студентом Фрейбургского университета. В его дневнике множество записей, в которых он сперва превозносит красоту ее русых волос, а потом, когда она его бросила, пишет, что разочаровался в ней. Позже, став министром пропаганды, он с присущим ему тщеславием и цинизмом объяснял своим друзьям, почему она ушла от него: «Она изменила потому, что у другого парня оказалось больше денег, так что он имел возможность водить ее по ресторанам и театрам. Как это глупо!.. А ведь могла стать женой министра пропаганды! Теперь–то уж, конечно, кусает локти».

Анке, вышедшая замуж за другого парня, позднее развелась с ним и в 1934 году приехала в Берлин, где Геббельс помог ей получить место в одном из журналов.

Радикализм Штрассера, его вера в «социализм» национал–социалистского движения — вот что привлекало Геббельса. Оба они хотели построить партию пролетарского типа. В дневниках Геббельса много говорилось о его тогдашних симпатиях к коммунизму. «В конечном счете, — записал он 23 октября 1925 года, — уж лучше нам прекратить свое существование под властью большевизма, чем обратиться в рабов капитала». 1 января 1926 года он признался себе: «По–моему, ужасно, что мы (нацисты) и коммунисты колотим друг друга… Где и когда мы сойдемся с руководителями коммунистов?»

Как раз в это время он опубликовал открытое письмо одному из руководителей коммунистов, в котором заявлял, что между нацизмом и коммунизмом нет разницы. «Между нами идет борьба, — отмечал он, — но ведь мы, в сущности, не враги».

В глазах Адольфа Гитлера это была сущая ересь. Он с растущим беспокойством следил за успешной деятельностью братьев Штрассеров и Геббельса по созданию в Северной Германии жизнеспособного, радикального пролетарского крыла партии и думал, что, дай этим людям волю, они приберут к рукам всю партию, причем во имя целей, которые он, Гитлер, категорически отвергает. Конфронтация была неизбежна, и она произошла осенью 1925 — зимой 1926 года. Спор начался по инициативе Грегора Штрассера и Геббельса. Его предметом явилась проблема, чрезвычайно волновавшая в то время жителей Германии. Речь шла о предложении социал–демократов и коммунистов экспроприировать в пользу республики крупные поместья бывших королевских и княжеских семейств. Вопрос этот предлагалось решить путем референдума в соответствии с Веймарской конституцией. Штрассер и Геббельс рекомендовали нацистской партии присоединиться к коммунистам и социалистам и принять участие в кампании за отчуждение собственности дворянской знати.

Гитлер был вне себя от ярости. Некоторые из бывших правителей Германии сотрудничали с партией. Более того, ряд крупных промышленников оказывали финансовую поддержку возрожденному Гитлером движению именно потому, что видели в нем действенное средство борьбы с коммунистами, социалистами и профсоюзами.

Если бы Штрассер сумел осуществить свои планы, Гитлер немедленно лишился бы источников финансирования.

Но не успел фюрер что–либо предпринять, как Штрассер созвал 22 ноября 1925 года в Ганновере конференцию партийных руководителей Северной Германии. Цель конференции заключалась не только в том, чтобы склонить северогерманскую секцию нацистской партии к поддержке идеи экспроприации, но и в том, чтобы принять новую экономическую программу, которая заменила бы «реакционные» двадцать пять пунктов, принятые в 1920 году. Штрассер и Геббельс предложили национализировать крупные отрасли промышленности и обширные помещичьи владения, а также заменить рейхстаг палатой корпораций по примеру итальянских фашистов. Гитлер отказался присутствовать на конференции и послал своего представителя Готфрида Федера, которому поручил угомонить мятежников. Геббельс потребовал удалить Федера с конференции. «Мы не желаем терпеть здесь доносчиков!» — воскликнул он. На конференции присутствовали ряд членов нацистской верхушки, ставших потом заметными фигурами в третьем рейхе (Бернхард Руст, Эрих Кох, Ганс Керрль, Роберт Лей), однако никто из них, кроме алкоголика Лея, гауляйтера Кельна, не поддержал Гитлера. Когда Лей и Федер заявили, что конференция неправомочна что–либо решать в отсутствие Гитлера, верховного фюрера, Геббельс, по словам присутствовавшего там Отто Штрассера, крикнул: «Я требую исключить мелкого буржуа Адольфа Гитлера из нацистской партии!»

Злоязычный Геббельс сильно переменился с тех пор, как три года назад поддался обаянию Гитлера, — во всяком случае, так полагал Грегор Штрассер. «В ту минуту я будто заново родился, — вспоминал Геббельс, рассказывая о впечатлении от речи Гитлера, впервые услышанной им в июне 1922 года в Мюнхене, в цирке Крона. — Теперь я знаю, по какому пути мне следовать… Это был приказ!»