Частные уроки - Shinmaya aka Fred

Парни снова громко рассмеялись.

— Ничего подобного, — отозвался Тетсу, с удовольствием уплетавший креветок. — Эта Иватари — мерзкая лживая тварь. Такая же противная, как и ее мать.

— Пожалуй, ты к ним слишком строг, — заключила Мивако. — Нет ничего плохого в том, чтобы повторно выйти замуж.

— Да, но если пытаешься сделать это ради выгоды своей фирмы, я, считаю, что это не просто плохо: это подло и мерзко.

— Постой-ка, — Хаято тронул брата за плечо. — Ты что-то знаешь об этой парочке?

— Конечно, — ответил Тетсу. — Просто у нас не было времени поговорить на этот счет, знаешь ли…

— И правда… — сказал Хаято расстроено.

Тетсу положил пустой контейнер с палочками к себе в сумку.

— Я пойду в класс. Спасибо за завтрак.

Черт, зачем он затронул эту тему? Тетсу был уверен, что Хаято тоже вспомнил их последний откровенный разговор, после которого они и вели себя так отчужденно. Но ведь Тетсу и правда совсем забыл рассказать брату про планы матери и дочери. Получается, Хаято ничего не знал о том, что его собираются попросту стереть из жизни Акимару. Тетсу чувствовал себя слабым и беспомощным. Хоть он и пообещал Мимиру, что разрушит ее планы, в глубине души он понимал, что ничего не может сделать.

— Тетсу-кун! Тетсу-кун!

Кто-то тряс Тетсу за плечо. Мальчик открыл глаза и неуверенно осмотрелся.

Шиори все еще держала его за плечо.

Какого?! Он, что, заснул?

— Акимару-сан, спите на уроке? — строго спросил преподаватель.

— Э-э-э, нет, Ямамото-сенсей. Я просто…

— Просто, хм. Ну что ж, идите к доске, Акимару. Я дам Вам задачу.

В любое другое время Тетсу с радостью вышел бы к доске и решил все, что угодно. Но сейчас он почему-то даже валентность натрия вспомнить не мог.

Ямамото-сенсей прокашлялся.

— Запишите, — сказал он. — При нагревании нитрита аммония образуются азот и вода. Вычислить объем азота, который можно получить при разложении шести граммов нитрита аммония, если объемная доля выхода азота равна восьмидесяти шести процентам.

«Проще простого задача», — подумал Тетсу, записывая условие на доске. Но чем больше он в него вчитывался, тем больше понимал, что ничего не понимает. Конечно, он умел решать задачи и посложнее, но сейчас просто не мог сосредоточиться.

«Я тупею!», — с ужасом подумал он.

* * *

Домой Тетсу пришел мрачнее тучи. Переобувшись и проходя мимо кухни, он даже не поздоровался с Хаято, который, наверняка, сбежал с последних уроков, поэтому уже был дома.

— Эй! — брат сам позвал мальчика. — Ты чего такой угрюмый?

— Не твое дело, — буркнул младший брат. — Не лезь.

— Понял. Ты обедать-то будешь?

Тетсу покачал головой.

— Нет аппетита.

— Ты не заболел?

— Нет! — огрызнулся Тетсу. — И прекрати меня уже спрашивать обо всем…

— Ладно, все, я заткнулся, злюка, — Хаято пожал плечами и повернулся к плите.

— ДВОЙКУ Я ПОЛУЧИЛ! — не выдержал Тетсу. — Двойку и выговор!

— Вау! — Хаято одобрительно показал братишке большой палец. — Так у меня сегодня праздник! Младший брат исключается из ботаников, наконец-то! Как ты умудрился?

— Заснул на уроке, — тихо сказал Тетсу, чувствуя, как лицо заливается краской.

Какое унижение! Боже, какой дикий стыд! Он получил двойку. Впервые в жизни!

— Моя школа! Дай-ка я тебя обниму и расцелую, — хохотнул Хаято и направился к Тетсу, вытирая руки о домашнюю футболку.

— Даже не думай ко мне прикасаться! — злобно отозвался мальчик и с быстротой молнии скрылся у себя в комнате.

«Учить! Учить, учить, учить!!!» — стучало у него в голове.

Два часа подряд Тетсу зубрил химию. И сделал паузу только, когда таблица Менделеева отскакивала от зубов.

— Радий, — бормотал он себе под нос, — атомный номер 88, атомная масса 226,0254. Наиболее устойчивый изотоп — радий 226, еще встречается изотоп — 228…

— Эй, зубрила, — Хаято постучал в дверь, но заходить не стал. — Я ухожу! Если проголодаешься, в холодильник загляни, окей?

— Ладно, проваливай! — буркнул Тетсу и снова принялся за учебу. Однако уже через десять минут отложил учебник.

Интересно, куда Хаято ходил каждый вечер? Насколько Тетсу знал, репетировал брат только в школе и в своей комнате, подключив к синтезатору наушники. Тетсу волновался за Хаято, зная, что у того огромные проблемы в школе. Проблемы, о которых тоо-сан не был в курсе, а Тетсу даже и не знал, стоило ли говорить отцу о том, что баллы Хаято колебались от семнадцати до двадцати за тест.

Тетсу отложил химию и взялся за математику. Но уже через минуту открыл учебник по физике. Мальчик чувствовал, как школа с каждым днем давила на него. Учеба медленно, но верно переставала его интересовать. Тетсу уже сто пятьдесят раз пожалел о том, что попросил брата сделать его популярным. Кажется, Хаято повлиял не только на имидж Тетсу. Брат повернул какой-то рычажок внутри него, и у мальчика отказали тормоза.

Тетсу никогда в жизни не чувствовал такого острого желания окунуться в безрассудство. Вот, к примеру, сейчас его особенно подмывало прогулять завтрашний тест по физике.

«Он слишком дурно на меня влияет, — сделал вывод Тетсу, немного успокоившись. — Нужно это как-то ограничить».

Но заставить себя не думать о старшем брате, пропадавшем неизвестно где, он так и не смог.

Хаято пришел около двенадцати, Тетсу уже лежал под теплым одеялом, пытаясь заснуть. Он решил, что перед контрольной стоит не столько зубрить, сколько выспаться, чтобы написать тест на свежую голову. Хаято, видимо, подумал, что Тетсу спит, поэтому не стал заходить к брату.

Тетсу проснулся, чувствуя дикую жажду. Автоматически повернул голову к будильнику и с облегчением узнал, что на сон оставалось еще целых три часа. Мальчик встал и, не найдя в темноте тапочек, босиком отправился на кухню за соком.

В комнате Хаято горел неяркий свет.

«Интересно, что он там делает так поздно?» — Тетсу не сдержал любопытства и приоткрыл дверь.

Хаято спал. Прямо на письменном столе, положив голову на учебник.

«Он учится?!» — Тетсу не верил своим глазам. У него в голове не укладывалось, что Хаято мог учить что-то ночью. Мальчик всегда представлял брата ужасным раздолбаем и ленивцем, но только сейчас до него дошло, что у Хаято просто не было времени на учебу. Рано утром он уходил в школу, часто до вечера зависал на разных секциях, а дома успевал делать уборку и готовить.