Портрет дамы - Диана Стаккарт

Я замедлила шаг, хотя мои мысли мчались как сумасшедшие. Или, может быть, Лидия сама приняла решение разделаться с Беланкой, а Грегорио узнал об этом уже постфактум? Вспомнив его равнодушный вид на похоронах девушки и то чрезмерное горе, которое демонстрировала Лидия, я подумала, что этот вариант также возможен.

Я даже могла себе представить, как все произошло. Разъяренная тем, что ее ребенку угрожают, Лидия решила, что пойдет на все, чтобы защитить сына. Возможно, Лидия хотела всего лишь напугать девушку и заставить ее молчать, и падение Беланки было случайностью. А может быть, она намеренно столкнула ее из окна башни. В любом случае впоследствии женщину терзали угрызения совести.

Я покачала головой. Вчера учитель намекнул, что знает правду, хоть и отказался говорить об этом при мне. Может быть, как он сказал, этой ночью все тайное станет явным. Все, что я могу сделать, — прийти в башню в назначенный час и молиться, чтобы это явное разбило сердце только графине, а не нам обеим.

18

ЛУНА

На Луне каждый месяц есть зима и лето.

Леонардо да Винчи. Атлантический кодекс

— Нет, Константин, поставь это сюда, — тихо сказал учитель.

Из-за закрытых зеленых занавесок до нас доносилась приятная мелодия. Я стояла за платформой в дальнем конце большого зала. Леонардо и подмастерья заканчивали настройку гигантского солнца и льва, которые сыграют важную роль в сегодняшнем торжестве. Он указывал на то, что казалось на первый взгляд кучей валунов, но на самом деле было бутафорией, изготовленной из раскрашенного холста, который был натянут на деревянный каркас. Константин послушно поставил ее за львом, пряча трубки и шкивы, тянущиеся от железного зверя за обратную сторону солнца. Оттуда учитель, скрытый от глаз публики полуокружностью зеленого вельвета, будет управлять механизмом, приводящим в движение льва.

Я нашла Леонардо здесь, в зале, отдающим последние приказания рабочим, которые развешивали украшения и в очередной раз переставляли столы и стулья. Он выслушал мой рассказ о моей последней встрече с Грегорио с жадным интересом, попеременно хмурясь и кивая. Я покраснела, рассказывая, что графиня решила отдаться мужчине, который не был ее мужем в ночь перед помолвкой с другим. Однако, к моему удивлению, его это не столько шокировало, сколько обеспокоило.

Гораздо сложнее было объяснить, почему Грегорио заставил меня сделать выбор между ним и графиней, но я знала, что должна коснуться этой темы. Безусловно, будь я на самом деле мальчиком, капитан бы уже давно об этом догадался, учитывая обстоятельства. Поэтому я очень кратко рассказала, что на самом деле происходило между нами, представив дело так, словно капитан сделал ставку на флорины, а не на любовь.

С мальчишеской бравадой я похвасталась:

— Должно быть, я хорошо сыграл свою роль, потому что он поверил, что я всего лишь девчонка, которую легко соблазнить посулами богатства.

— Да, это было очень умно, — рассеянно согласился он. Помрачнев, он приказал мне возвращаться к графине. — Я должен как следует поразмыслить и найти решение, — объявил он. — Веди себя так, словно ничего не произошло, но следи за графиней, чтобы она не отказалась от своего намерения. Когда вы прибудете на бал, постарайся ускользнуть от нее и подойти сюда, за сцену. Я скажу тебе, что ты должен будешь делать.

Остаток дня тянулся мучительно медленно, хотя, как я подозревала, графине приходилось еще хуже. С горящими щеками, она металась по комнате, то смеясь, то рыдая. Один раз она вытащила меч из ножен и приставила к груди.

— Я могу пронзить себя этим мечом прямо сейчас, — трагически провозгласила она, — потому что этой ночью мое сердце разорвется от еще большей боли. Я разделю ложе с мужчиной, которого я люблю, и в то же время буду знать, что никогда больше не познаю этого блаженства. Я должна умереть сейчас и положить конец своим страданиям.

— Прошу вас, графиня, вы пугаете бедного Пио, — быстро проговорила я в надежде отвлечь ее. Подбежав к мирно спящему псу, я схватила его и принесла ей. — Посмотрите на его испуганную мордочку. Если с вами что-нибудь случится, он будет безутешен, как и я.

Как раз в этот момент Пио лениво зевнул, демонстрируя полное отсутствие интереса к чувствам хозяйки. Катерина невольно рассмеялась. Отложив меч, она взяла его на руки и прижала к груди.

— Ладно, Дельфина, ты права, я веду себя глупо. — Но ее улыбка тут же увяла, и она воскликнула: — Но что, если мой будущий муж не позволит мне взять Пио с собой? Я не могу этого допустить!

— Не волнуйтесь, графиня, — снова принялась успокаивать я ее. — Большинство знатных господ любят собак, и я уверена, что он с радостью примет Пио. Но даже если нет, будьте уверены, что синьор Леонардо позаботится о нем.

— Ты обещаешь? — Ее черные глаза полыхали яростным огнем, внезапно напомнившим мне о Грегорио. — Он всегда был мне верным другом, и я не могу допустить, чтобы он в чем-либо нуждался.

— Клянусь, графиня, — ответила я, твердо глядя ей в глаза. — Но вы не должны сейчас об этом думать. Вам следует отдохнуть, ведь впереди длинная ночь.

— И, разумеется, я не могу предстать перед будущим мужем с заплаканным лицом и кругами под глазами, — язвительно ответила она.

Тем не менее она послушно улеглась в постель, Пио примостился под ее боком.

Но едва она закрыла глаза, как снова села и сказала мне:

— Я забыла рассказать тебе, что сегодня утром я раскладывала карты Таро на себя, и вновь вытянула те четыре карты, которые преследуют нас со дня гибели Беланки. Но, думаю, я разгадала их значение.

Она снова легла, упершись взглядом в потолок.

— Боюсь, что они предсказали мне предательство Лодовико, продавшего меня, словно лошадь, мужчине, которого я даже не знаю, и положившего конец моей счастливой жизни. Но я должна смириться с предначертанной судьбой, ведь карты никогда мне раньше не лгали.

Она закрыла глаза, а я на цыпочках вышла из спальни, обрадовавшись возвращению девушек.

Новость о предстоящей помолвке графини уже облетела замок, поэтому троица увлеченно обсуждала, как этот поворот событий скажется на них. Я слушала их болтовню, но не участвовала в разговоре. В этот момент я была способна думать только о том, что принесет с собой грядущая ночь.

К моему удивлению, Катерина проснулась в довольно приподнятом настроении и даже выглядела радостно-возбужденной, когда Эста и Розетта помогали ей облачиться в платье. Когда Эста водрузила на ее голову корону и отошла на несколько шагов назад, мы все издали вздох восхищения.

— Вы будете самой красивой женщиной на балу, графиня! — воскликнула Изабелла с неподдельным восторгом, всплеснув руками. Мы охотно с этим согласились и принесли зеркало, чтобы она могла взглянуть на свое отражение.

«Катерина правильно сделала, что последовала совету синьора Луиджи», — одобрительно подумала я.

Белый, серебряный и золотой выгодно оттеняли золотистый цвет ее кожи и черные волосы. Кроме того, фасон платья подчеркивал все изгибы ее фигуры, заставляя ее выглядеть женственнее.

Но таланты Эсты тоже нельзя было недооценить. Вместо того чтобы прятать волосы под корону, Эста заплела черные локоны графини в нетугие косы, которые собрала на затылке, позволив им струиться по спине. Получившийся прекрасный и грациозный образ как нельзя лучше подходил воинствующей королеве.

Пока горничные поправляли и подкалывали платье, делая окончательную подгонку, я поспешила в комнату служанок и надела свой собственный костюм.

«Синьор Луиджи славно потрудился над ним», — удовлетворенно подумала я, натянув красные короткие штаны, красные сапоги и короткую тунику из красно-золотой парчи. Совсем как на рисунке Леонардо, длинные рукава оканчивались широкими зелеными манжетами, которые я залихватски отвернула.

Короткая накидка с золотыми и голубыми полосками также соответствовала эскизу, хотя, разумеется, белый с золотом мех, которым она была оторочена, не шел ни в какое сравнение с мехом на платье Катерины.

Чтобы сделать себя более похожей на мужчину, я приколола свою искусственную косу вокруг лба на манер венка победителя. Решив не прибегать к помощи старого проверенного корсета, который я носила, будучи Дино, я надела тугой кружевной корсаж под тунику, чтобы скрыть женские формы. Я снова почувствовала себя в своей тарелке, несмотря на то, что мне доставляло удовольствие носить женскую одежду.

Наконец, я взяла жезл, который дополнял мой костюм. Это был простой деревянный посох, почти с меня ростом с флеронами на обоих концах, покрытыми золотой краской. Смеясь, я сделала несколько выпадов посохом, словно отбиваясь от невидимого противника, и, повесив маску на шею, вернулась в покои графини.