Ангел Габриеля - Марк А. Радклифф

Когда он наконец задремал, сон был неспокойным и прерывистым. А после пробуждения он почувствовал, как непонятным образом стал дальше и от Элли, и от самого себя, в результате чего понял: что-то произошло. Где-то глубоко внутри себя он ощутил пустоту… не то чтобы он оказался далеко, нет, он просто отсутствовал. И ему почему-то стало ясно, что он больше никогда не увидит Элли, не обнимет ее, не почувствует ее запах, не вызовет у нее раздражения. И что если ей действительно каким-то чудом удастся от него забеременеть, то он никогда не увидит своего ребенка, не подержит его на руках и не станет по-отечески о нем заботиться, потому что он — теперь до него дошло — умер.

Габриель уткнулся головой в подушку и зарыдал, как дитя.

35

Было шесть тридцать вечера, когда Элли приехала в больницу. Прежде чем заглянуть в кабинет Сары, она, конечно, зашла проведать Габа. Рядом с его койкой стоял медбрат, ставивший капельницу.

— Какие-нибудь перемены? — будничным тоном спросила Элли.

Медбрат отрицательно покачал головой.

— Я скоро вернусь проверить, как прокапывается лекарство, — сказал он.

Медбрат совсем не походил на остальной младший медицинский персонал: он был единственным мужчиной в этом царстве медицинских сестричек, выглядел старше их и лицо у него было морщинистое, землистое. К тому же дружелюбие явно не входило в число его добродетелей, и вскоре он покинул палату.

Элли подошла ближе к Габу и поцеловала его в лоб, при этом на мгновение задержав лицо рядом с его лицом, пытаясь вдохнуть запах Габа, едва заметный отголосок которого его кожа хранила еще вчера. Однако сегодня запах уже не чувствовался, и она отстранилась, хотя прежде прошептала: «А теперь мы подождем, дорогой», после чего отправилась на встречу с Сарой, старшей сестрой отделения.

Сара сидела в своем маленьком кабинете, тихо разговаривая с компьютером:

— Ну, миленький, пожалуйста, сделай то, что тебе полагается, чтобы я смогла сделать то, что полагается мне, слышишь, ты, проклятая железяка?

— Я не вовремя?

— Вы разбираетесь в компьютерах?

— Нет, у нас техникой заведовал Габ. Что вы пытаетесь сделать?

— Открыть этот файл.

— Вы пробовали щелкнуть на него мышкой два раза?

Сара посмотрела на нее и улыбнулась.

— Прошу прощения, — смутилась Элли. — Это действительно все, что я знаю.

— О, это может подождать. Заходите, садитесь, пожалуйста. Мне нужно поговорить с вами о вашей подруге.

— Которой?

— Иззи.

Элли посмотрела на нее с недоумением.

— По вашему лицу я вижу, что вы не знаете, о чем идет речь, и это меня беспокоит.

— Прошу прощения, я ничего не понимаю.

— Даже не знаю, как лучше объяснить, но при обходе отделения Иззи застали с Габриелем. Она сказала, что хотела помочь вам, и мне кажется, я поняла… однако врачи…

— Сара, пожалуйста, объясните, о чем речь.

— Мы застали Иззи, когда она прикасалась… к Габриелю. Мы застали ее в тот момент, когда она пыталась сексуально стимулировать Габриеля, и при этом она громко пела…

— Пела?

— Да, я не помню, что именно… кажется, что-то из «АББЫ», или «Битлз», или что-то еще.

— «Битлз»?

— Да… не думаю, что это имеет значение. Я бы решила, зная о вашем ЭКО, что она пытается помочь вам, но ведь Мойра уже получила… В общем, я случайно узнала, что Мойра уже обо всем позаботилась, а Иззи только твердила, что пытается помочь, поэтому… ну, я решила спросить, знаете ли вы, что происходит.

— Я не… погодите, вы сказали, что знаете о Мойре?

— Да, я же не совсем глупая, Элли, и это мое отделение, так что я знаю обо всем, что здесь происходит. На вашем месте я, наверное, сделала бы то же самое. Я не против того, что произошло, и никто бы ничего не узнал, если бы не Иззи.

Элли на мгновение задумалась. Что тут делала Иззи?

— Элли, не могли бы вы рассказать мне, что происходит, потому что мне придется как-то улаживать эту историю. Думаю, никто из нас не хочет, чтобы врач-консультант довел дело до суда.

И Элли рассказала Саре обо всем. О том, как Иззи собиралась взять сперму, но не смогла справиться со своими чувствами, как Мойра вызвалась сделать это вместо нее; Элли предположила, что Иззи передумала и решила выступить, так сказать, сольно.

— Что сказал врач?

— Он был в гневе. Сразу догадался, что это как-то связано с ЭКО. Вызвал охрану и заставил врача-интерна обыскать Иззи, выяснить, есть ли при ней контейнеры для спермы. Был очень доволен, когда обнаружил в ее сумке пустую баночку; затем он записал ее данные, сказал, что это дело не шуточное и что ему придется уведомить полицию об имевшей место попытке изнасилования.

— О господи. Что же делать? Прошу прощения, это не ваша проблема…

— Как это — не моя? А чья, по-вашему, эта палата? Но, между прочим, как ваши дела? Ведь это самое главное.

— У меня все хорошо, спасибо. Сегодня у меня взяли яйцеклетки.

— Ах вот как. Замечательно. И сколько получилось?

— Восемь.

— Это хорошо. У меня было шесть. До сих пор три моих эмбриона хранятся в замороженном виде. Мы планируем еще раз попытать счастья на следующий год, когда Айра пойдет в школу.

— Вы… вы тоже прошли процедуру ЭКО? И… и помогли мне…

Сара улыбнулась:

— Позвонить нужно на следующее утро? Помню, я так нервничала, когда звонила.

— Да, мне сказали, что может получиться семь или восемь эмбрионов, но я не знаю, есть ли шансы на успех. Габ, сами понимаете, сейчас в нелучшей форме, а его сперматозоиды никогда не принадлежали к числу чемпионов.

— Их всего-то и требуется восемь штук, Элли, и им даже не надо уметь плавать.

— Я знаю, — ответила Элли. Однако она уже успела забыть, каково это — ни о чем не беспокоиться.

— Послушайте, а что, если Иззи скажет, что просто хотела таким способом привести Габа в сознание, что это была такая несерьезная и бесполезная попытка помочь другу?

— А как она объяснит, зачем ей баночка?

— Хороший вопрос. Но ведь это можно объяснить обыкновенной случайностью. Например, ей нужна была небольшая баночка, чтобы положить…

— …арахисовые орешки? — предположила Элли.

— Да.

Элли взглянула на Сару и хихикнула, тут же, впрочем, почувствовав себя виноватой, потому что уже очень давно находилась не в том положении, чтобы смеяться, тем более здесь. «Нет, — подумала она, — только не теперь». Судьба — под которой мы понимаем везение, стечение обстоятельств или незапланированное событие, которое могло произойти в любое время, однако свалилось вам на голову именно сейчас, — тут же решила это доказать. Дверь в кабинет Сары приоткрылась, и в щель просунула голову одна из медсестер. Увидев Элли, она тут же перевела взгляд на Сару:

— Остановка сердца у мистера Белла, сейчас прибудет реанимационная бригада.

Сара быстро встала:

— Наверное, вам лучше остаться здесь.

Но Элли предпочла иное. Когда Сара быстрым шагом проследовала в палату Габриеля, Элли побежала за ней. Ноги подгибались как ватные, и она, задыхаясь, твердила: «Только не теперь. Не сейчас». Когда они вошли в палату Габриеля, одна из медсестер склонилась над ним, нажимая на грудную клетку и при этом считая медленно и громко. Когда она дошла до пяти, другая сестра тоже наклонилась над лежащим на койке Габриелем и начала дуть в пластиковую трубку, вставленную ему в рот. Все, что видела Элли, — это как бледное, безжизненное тело Габа прогибается под руками медсестры.

Возможно, она пронзительно закричала, — скорее всего, так и было, потому что Сара повернулась к ней и, крепко схватив за запястья, вывела из палаты. Элли хотела сопротивляться, хотела вернуться и чем-то помочь, но не смогла и пошла туда, куда ей было указано. Отойдя на несколько ярдов от палаты, Элли остановилась и уставилась в стену, разглядывая какие-то контуры, проступающие под краской, и слегка подрагивающее световое пятно на блестящем полу — отражение лампы дневного света. Она слышала, как в отделение интенсивной терапии вбежали два доктора с каталкой и медсестра; они тут же свернули в палату Габриеля. Кто-то из них спросил:

— Использовать стимулятор кашля для удаления мокроты?

А Сара в ответ прокричала:

— Да!

И вдруг та неведомая сила, которая поддерживала Элли все время со дня аварии — несмотря на ЭКО, на недосып, на страх и на всепоглощающее чувство одиночества, — покинула ее, словно долго задерживаемое дыхание, и она упала в объятия Сары и зарыдала так, что едва могла дышать.

36

Джеймс Бьюкен не был тупым. То есть был, но не настолько. Он, например, хорошо понимал, что если подойдет к Майклу, сидящему у постели Джули, и спросит, не пора ли оставить ее на попечение этой бритоголовой чувихи и вернуться в Норфолк, чтобы поиграть на бас-гитаре в составе группы, о которой его приятель не вспоминал добрых пятнадцать лет, то, скорее всего, Майк затолкнет ему в глотку стойку для капельниц. До Джеймса наконец дошло, что Майкл любит Джули, и это возмутительное — а главное, если учесть ее кому, совершенно бесполезное — чувство, скорее всего, будет руководить всеми поступками Майкла вплоть до ее горестной кончины.