Её звали Лёля (СИ) - Десса Дарья

Но теперь уже было не до веселья. Лёля была на службе, и всё шло к тому, что её тоже скоро отправят на фронт. Обстановка там становилась всё тяжелее. 4 июля сообщили, что наши войска после 250 дней оставили Севастополь. Через два дня прозвучала новость о боях западнее Воронежа. 23 июля сказали «В течение 22 июля наши войска вели бои в районе Воронежа, а также в районах Цымлянская, Новочеркасск». Значит, огненный вал неумолимо двигается на восток, в сторону Сталинграда и Астрахани.

25 июля, поздно вечером, неожиданно домой примчалась Лёля. Она была измученная, ещё сильнее похудела и напоминала мальчишку, который целый месяц провел в колхозе, помогая собирать урожай. Такой была загорелой, пыльной, с темными кругами под глазами, но абсолютно счастливая:

– Мамочка! Нас отправляют на фронт!

Глава 52

Не знаю, что на меня нашло. Забрался в одну из ямок и стал копать. Усердно махал сапёрной лопаткой, яростно отпихивая от себя землю как можно дальше, чтобы не сыпалась обратно. Пот сначала проступил на лбу, затем потёк струйками, а после перестал обращать на него внимание, как и на жажду. Я как-то не слишком подготовился к своему внезапному походу: шанцевый инструмент взял, а флягу прихватить забыл. О еде и говорить нечего.

Всё потому, что был очень злым. Хотелось доказать всем, и Ольге прежде всего, что я не зря тут ем вместе с ними, отдыхаю и вообще занимаю место в палатке. Что на мою раскладушку нашлось бы немало желающих, настоящих поисковиков, более достойных и опытных. На моё счастье, земля была жёсткой лишь сверху, примерно через полметра стала мягче. Так, будто кто-то раньше засыпал большую яму.

В какой-то момент мне послышался звонкий удар, – металл встретился с металлом, – и я замер. Радость взыграла во мне. Ого! Я что-то нашёл! Начал копать дальше, но уже помедленнее. Как мне ребята там говорили? Торопиться нельзя, можно повредить что-нибудь важное. Что-то такое, способное помочь в поисках погибших бойцов. Стал работать дальше, не обращая внимания на жару, и что во рту от жажды язык прилип к нёбу и губы склеились.

Вскоре у меня в руках была каска. Советская, – я это понял по её форме и красной звезде, которая едва проступала. Только не совсем обычная. С левой стороны её будто чем-то пропороли. «Осколок, наверное, пробил», – подумал я. Пришло в голову: если есть каска, значит, где-то тут рядом лежат останки бойца! А вдруг его сразу можно будет опознать? Продолжил копать, и снова удача – опять звонкий стук! Но меня постигло разочарование. То был какой-то бесполезный предмет. Ржавая, бесформенная, с торчащими острыми краями железка. Не знаю, от чего она. Может, деталь пулемёта или автомата? Или ещё чего-нибудь.

Мои раскопки продолжились ещё пару часов. Нашёл несколько полусгнивших досок, какие-то тряпки, сапог с наполовину оторванной резиновой подошвой. Но солнце стало клониться к западу, и я понял, что если не остановлюсь, то в лагерь возвращаться придётся в полной темноте. Едва ли получится, поскольку в ночной степи недолго заплутать. Отряхнулся и, ощущая себя героем, с твердым намерением завтра же сюда вернуться и продолжить, пошёл обратно.

В лагере мне устроили взбучку. Оказывается, пока я шлялся неизвестно где, меня всем лагерем искали после того, как вернулись. Ольга сообщила, что ушёл, но она ведь не знала, в каком направлении. Ребята решили, что я задумал удрать. Но как дойду пешком, если понятия не имею, куда идти? А ведь на такой жаре опасно: можно получить солнечный удар, и пока тебя отыщут, ты уже ласты склеишь. Поисковики даже махнули рукой на душ и ужин, хотя были грязны и голодны, и кинулись меня разыскивать. И тут я вот он, припёрся.

Герман Сергеевич построил всех, заставил выйти перед строем и прочитал короткую, жёсткую и в общем справедливую лекцию. Суть сводилась к одному: уход из лагеря без разрешения может быть приравнен к дезертирству. «Здесь не воинская часть, и время не военное, – сказал Крапов, – потому на первый раз прощаю. На второй выгоню к чёртовой матери». Я стоял, понурившись, и настроение упало ниже некуда. Даже не стал никому говорить о своих находках. Решил, что всё равно продолжу собственный коп. «Вот найду что-нибудь интересное, тогда узнаете!» – подумал упрямо.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Один вопрос: как туда вернуться? Во-первых, я не очень хорошо запомнил направление, а в степи этой куда ни посмотри – всюду ровная, как стол, с небольшими балками. Но встречаются они не так уж часто. Во-вторых, и это самое главное, – как после моего выговора покинуть лагерь? Я решил, что мне нужен напарник. Вместе придумаем повод, чтобы отлучиться, и Герман Сергеевич не будет ругаться и нас не выгонит.

Вечером, после ужина, я подошёл к Сергею с Димой, которые обсуждали что-то. Я услышал слово «манифольд», но не понял, о чём это они. Прислушался: а, газовое оборудование. Ну да, они же оба газовики. Не скучно им говорить о работе в таком месте? Постоял и ушёл. Не буду мешать, да и обоим, кажется, я не слишком нравлюсь. Ощущение, не знаю, как подтвердить.

Потом подошёл к Тимуру. Он старательно, высунув от усердия кончик языка, зашивал свою полевую форму. Я уселся напротив на раскладушку.

– Чего хотел? – спросил он.

– Скажи, а бывает такое, что поисковик найдёт что-нибудь и никому не покажет?

Тимур поднял голову и глянул на меня.

– Ты, что ли?

– Нет, я просто, ради интереса, – пожал плечами.

– Всё, что мы находим, подлежит описанию. Есть специальный журнал, в него всё заносится. Потом решают, представляет ли исторический интерес. Если да, то передаются в музеи. Или, если это личные вещи, то родственникам бойцов. Ну, а если нет, то возвращаются земле. Боеприпасы утилизируются. Ты лучше Крапова об этом спроси. Он лучше расскажет.

– Нет, я это понял. Ну, а если… Хотя ладно, забудь.

Я ушёл, оставив Тимура дальше возиться с одеждой. Следующий, к кому обратился, был Толя. Он все-таки школьный учитель истории. Может, знает больше, чем два работяги с завода и водитель. Самарец как раз не был занят ничем особенным – лежал и читал книжку на телефоне.

– Что интересного читаешь? – спросил я как бы между прочим.

– Историю Шестидневной войны.

– Чего?

– «Война на Ближнем Востоке между Израилем с одной стороны и Египтом, Сирией, Иорданией, Ираком и Алжиром с другой, продолжавшаяся с 5 по 10 июня 1967 года», – прочитал Толя. – Ты разве не слышал о ней?

Я отрицательно мотнул головой.

– Ну да. В принципе, не Вторая мировая и даже не Вьетнамская, – улыбнулся собеседник.

– Тогда зачем она тебе?

– Интересно, – коротко прозвучало в ответ.

Тогда я задал учителю тот же вопрос, что прежде Тимуру. Толя оказался человеком более прозорливым.

– Ты хочешь сказать, как поступить поисковику, если он устроил собственный коп?

– Да.

– Подключить к этому членов отряда.

– Зачем? А вдруг он там что-то интересное найдет?

– И тогда все лавры ему достанутся? Да? – улыбнулся Толя.

«Раскусил меня», – подумал я, но лишь пожал плечами. Учитель посмотрел на меня внимательно.

– Ты должен понять одну простую истину. Поисковое движение – это коллективная работа. Не потому, что в одиночку ничего не найдешь. Вполне возможно. Просто она… как защита Родины. Один в поле не воин, вот и здесь так же.

Я даже не знал, что ответить Толе. Сказал ему «спасибо» и ушёл, но решил пока никому о своих находках не рассказывать. Вернулся на своё место, улёгся и собрался было тоже почитать. Есть у меня один роман забавный, «Переполох с драконом». Приключения в Средневековье, только вроде как не наша Вселенная. Открыл приложение.

«– Доброе утро, Краусдор! Просыпайся, мой хороший, мой дракончик!

Монстр открыл глаза, затем широко, во всю пасть, зевнул. Да так сладко, что я поневоле последовала его примеру, вспомнив о том, как давно не отдыхала. Но стоило Краусдору повернуть голову в нашу сторону, как я… обомлела. Это же немецкая овчарка! Самая натуральная, только… не совсем. Морда собаки, затем голова постепенно превращается в драконью…»