Замуж по контракту - Агата Лав

же считай натравила Павла на своих родных, ни слова о любви или извинения, только ненависть и месть.

Неужели Паша выбрал именно этот путь?

Он смертельно опасен?

Я перевожу взгляд на запертую дверь. Мне было нервно и раньше, но теперь в квартире Паши становится по-настоящему страшно. Никакой он не друг, лучший и единственный, как считает Влад, он изворотливый человек, который ведет свою игру. И это как минимум. Он может оказаться вовсе убийцей.

Я возвращаюсь в спальню, чтобы быть подальше. Подпираю дверь креслом и опускаю на пол рядышком. Этой ночью сон мне не грозит. Я ставлю электронные часы на модной подставке на кресло и медитирую на то, как меняются цифры. Утром в любом случае кто-то должен прийти, та же Анастасия. Впрочем, сейчас я согласна на ту девушку-визажиста, которую проигнорировала днем. Кто угодно, но только не Павел…

Я все-таки засыпаю. Не замечаю, как это происходит, и распахиваю глаза из-за резкого шума. Вокруг светло — солнце успело встать и заполнить комнату. А на часах горит почти семь часов утра. Черт! Я не выдержала дежурства и просто-напросто отключилась.

— Что за черт?! — гремит злой голос в другой комнате.

Я слышу, как кто-то дергает дверь гостиной со всей силы. Не проходит и секунды, как находятся ключи, и щелкает замок. Я же поднимаюсь на ноги и боюсь поверить, что слышала именно его голос.

Он же?

Я же не сплю?

— Лена! — громче и ближе.

— Влад, да! — я отзываюсь.

Это он! Точно!

Боже, он здесь!

— Ты закрылась? — удивление в его голосе выходит на новый уровень, когда он толкает дверь спальни.

В его руках столько силы, что ему удается чуть подвинуть кресло. То противно скрипит, собирая ковер по паркету, но все же выдерживает давление.

— Подожди, — говорю Владу. — Я сейчас его отодвину.

Кресло кажется мне легчайшим, вот что значит адреналин, который затапливает кровоток. Я отодвигаю его в сторону и вижу, как Влад раскрывает дверь до упора. Он зависает на пороге, встречаясь со мной глазами и как будто чувствует всё то же самое, что я. У меня перехватывает горло, а сердце бьется как загнанное. Оказывается, радость может быть болезненной. Она обрушивается на меня со всей силы и оказывается такой сильной и яркой, что мое тело едва справляется. Пульс зашкаливает, а на глаза просятся слезы.

— Тебя отпустили, — выдыхаю. — Слава богу, тебя отпустили.

— Я же говорил, что надо всего лишь дождаться утра.

Влад шагает ко мне. Его ладони вдруг оказываются преступно близко. Эта доза точно станет летальной… Но я сама рвусь к нему, буквально падаю в его сильные руки и крепко обнимаю. Только Влад хочет больше, он нажимает пальцами на подбородок и подставляет мое лицо для поцелуя. Терпкого и голодного, который ощущается как признание в любви.

— У меня чувство, как будто прошла неделя, — шепчу. — Или даже больше. Между нами так быстро всё происходит, что я совершенно потерялась.

— Ты перенервничала, — Влад проводит ладонями по спине, собирая мою дрожь. — Ты вообще спала?

— Немного…

Я спотыкаюсь. Кроме рук и губ Влада в мире появляются другие вещи. Я вспоминаю тяжелую правду, которую узнала этой ночью и которая царапает горло. Я должна сказать ему, но не знаю, как подобрать слова.

Как он отреагирует?

— Тебя заперли, — бросает Влад с усмешкой. — Ребята из охраны говорят, ты еще та дикая штучка. Снова рвалась спасать меня.

— Значит ты не злишься?

— Из-за Адама?

— Да, — я киваю.

— Я злюсь, Лена. Но я не хочу разговаривать о нем, я вычеркнул его из своей жизни и жду, что ты, наконец, это поймешь.

— Но…

Влад накрывает ладонью мои губы.

— Я сказал “нет”. Это та часть моего прошлого, о которой я не буду говорить.

Я встряхиваю головой, выскальзывая из захвата Бестужева.

— А что если ты ничего не знаешь о своем прошлом? — слова даются сложно, но молчать еще хуже. — О Паше?

Влад щурится. Он не понимает, о чем я толкую.

— Что ты имеешь в виду, Лена?

Он забирается в непроницаемый кокон с холодными иголками. Стоит тронуть его прошлое, как голос Влада грубеет. Ему не по нутру мое упрямство, которым я собралась раздирать его старые раны.

— Я хочу кое-что тебе показать.

Я протягиваю ладонь и терпеливо жду, когда Бестужев ответит на мой жест. Я смотрю на него, не прячась, и всем сердцем хочу сохранить честность между нами. Он с таким трудом открывался мне, что трогать тайны его семьи и правда страшно. Я боюсь, что он изменится или отреагирует так, как я не могу предположить. Ведь может случится что угодно. Мне не под силу представить какого это… Вдруг узнать, что жил во лжи, а твое трудное прошлое имеет еще несколько оттенков темноты.

Влад кладет пальцы на мою ладонь. Я облегченно выдыхаю и веду его за собой. Мы выходим из спальни и возвращаемся в гостиную, дверь которой раскрыта настежь.

— Павел дома? — спрашиваю Бестужева.

Я вижу в проеме двоих охранников. Они маятся в соседней комнате и явно хотят войти к нам, но не решаются.

— Нет, он уехал в офис, — отвечает Влад. — Еще вечером, он не ночевал здесь. Он всю ночь вел переговоры с Самохиным, чтобы меня освободили.

— Это он тебе сказал?

Влад кривится. Он слышит по моей интонации, что мне тошно от слов Павла. И это еще мягко сказано. Какой же он изворотливый и лицемерный! Не знаю, чем он занимался ночью, но он успел убедить Влада, что тот свободен благодаря ему.

— Что ты хотела показать? — отрезает Влад.

— Я узнала одну фотографию на стене, — я привожу его к нужной точке и указываю на фоторамку. — Я признавалась тебе, что гуглила тебя. Тогда я и нашла ее.

— Вижу, — Влад кивает, находя глазами снимок.

Он мрачнеет, словно на нем изображен тяжелый день. Впрочем, я тоже чувствую давящую ауру фотографии.