Замуж по контракту - Агата Лав

сорваться с места. Я понимаю, что у меня всего секунда и… запрыгиваю в салон.

Глупо.

Я жалею, что сделала это, как только оказываюсь на кожаном телесном сиденье. Седан тут же срывается с места и разгоняется до штрафных скоростей. Улица мелькает вместе с охранником, который остается темной точкой на тротуаре. Он перебежал дорогу, но не успел остановить меня.

— Телефон, — произносит Адам.

Он не ждет разрешение и просто-напросто силой вытягивает сотовый из моей ладони.

— Нет, оставьте! — выкрикиваю и дотрагиваюсь до его запястья, но сжать как следует не решаюсь.

Куда там. Яскевич ловко перебрасывает телефон в другую ладонь и выкидывает его через приоткрытое окно.

— Влади ужасный сын, — произносит Яскевич невпопад уставшим голосом.

Он закрывает окно и откидывается на спинку.

— Никогда меня не слушает. Я же говорил ему, что Самохин сотрет его в порошок.

— А вы отличный отец?

— Какой есть, — он хитро улыбается. — Родителей не выбирают.

— Но вы сказали, что поможете ему, если будет совсем плохо.

— Поэтому села в мою машину?

Я киваю.

— Неужели Влади начал разбираться в женщинах, — Яскевич усмехается. — Я думал, уже не доживу.

— Так вы поможете ему или нет? Если вы ждете, что он сам попросит вас, то этого не будет. Или будет, когда станет слишком поздно.

— Я в курсе характера своего старшего сына. Влади нравится думать, что он копия матери, но на самом деле он весь в меня, — Яскевич понижает голос, задумываясь о чем-то своем. — Я сейчас не о внешности.

Я тоже откидываюсь на спинку. Какой-то сюр… Весь этот разговор с мужчиной, о котором я слышала только плохое. Моя антипатия никуда не делась, рядом с Яскевичем трудно находиться рядом. Он давит как глыба одной близостью, а в интонациях его голоса таится настоящий хаос. То медово-ласковая нота, то пренебрежение, то укол неясной угрозы.

— Чего хочет Элина? — спрашивает Адам.

— Мне кажется она сама не знает, чего хочет. Она банально мстит, наказывает Бестужева за тот вечер, когда он подарил обручальное кольцо не ей, а мне. Я отдала ей кольцо, но ей мало. Она хочет и свадьбу, и официальное объявление.

— Капризная принцесса на Роллс-Ройсе не прощает обид, — Яскевич достает свой сотовый и переводит взгляд на экран. — Ей бы познакомиться с Влади, когда ему было двадцать. Он в молодости тоже был невыносим, злой, избалованный… Там в подставке есть записная и ручка. Возьми.

Резкая перемена разговора застает врасплох. Но я нахожу позолоченную кнопку, которая отбрасывает крышку. В красивой нише лежит то, что назвал Яскевич, а под ней встроен выдвижной столик.

— Запиши мой телефон, — добавляет Адам и следом диктует цифру за цифрой. — Лучше выучи наизусть. Может пригодиться.

— Для чего?

— На крайний случай.

— А сейчас не он? Владу нужна помощь сейчас, он задержан и против него готовят обвинения…

— Я поговорю с Самохиным, — отрезает Адам.

Я бросаю на него взгляд полный надежды. Мне так нужно верить, что он действительно поможет Владу. Я вижу перед собой жесткого даже жестокого человека с резкими хищными чертами лица, меня пробирает от его тяжелого взгляда, но я не отворачиваюсь. Смотрю на Яскевича и пытаюсь добраться до “живого” в его глазах.

Он же серьезно?

Он попробует остановить Самохина?

— А ты красотка, Лена, — неожиданно произносит Адам, скользя взглядом по чертам моего лица. — Никогда бы не подумал, что к твоей внешности прилагается нормальный характер.

— Вы же назвали меня дешевкой в прошлый раз.

— И ты поверила мне?

Я коротко качаю головой.

— Нет. Вы оскорбили меня специально, чтобы задеть Влада. Обостряли ситуацию, чтобы проверить его отношение ко мне.

Влад тоже так делал.

В первый же вечер он грубо дернул меня на себя, заставив разомкнуть бедра, а потом сказал, что это работает лучше вопросов. По моей реакции он узнал всё, что ему было нужно. “Ты боишься меня, но не собираешься угождать. Ты осторожная и одновременно вспыльчивая. И ты никогда не ложилась под мужчину за деньги”. Сказал он в тот вечер…

Боже, они на самом деле похожи.

— Не разбей сердце моем сыну, — произносит Адам с хозяйской усмешкой.

Он отворачивается от меня, ненадолго погружаясь в пейзаж, который мелькает за тонированным стеклом. Я же остаюсь на месте, вжимаюсь плечом в спинку кресла и не отвожу глаза от его силуэта.

— Можно я задам один вопрос? — спрашиваю, пугаясь собственной смелости.

— Только если один.

— Вы знаете Павла? Я не слышала его фамилию, но он друг Влада и его заместитель.

По Яскевичу невозможно понять, какие эмоции в нем вызывает мой вопрос. Он матерый волк, он сохраняет расслабленную полуулыбку и чуть сильнее поворачивается к окну. Я перестаю видеть хотя бы часть его лица.

— Я помню его, Павел из моего фонда помощи детям, — наконец, отвечает Яскевич. — А что с ним? К чему вопрос?

— Я пытаюсь понять, что он за человек.

Добавить нечего. У меня нет доказательств против Паши, только воспаленная подозрительность, да и словам Адама я не готова безоговорочно доверять. Но мне интересно, что он скажет о Паше, какие именно слова подберет и как будет звучать его голос.

— Влади доверяет ему, как брату, — произносит Адам прежним тоном. — Тебе этого недостаточно?

А вот и резкая интонация. Как укол скрытой силы.

— Не знаю, — выдыхаю. — Вокруг Влада столько всего происходит, что я…

Я смотрю в свое окно, стараясь собраться с мыслями. Разговаривать с Яскевичем сложнее, чем показалось на первый взгляд. Он не только давит, как гранитная плита, но и незаметно подчиняет. Рядом с ним чувствуешь себя песчинкой и приходится раз за разом напоминать себе, что не надо бояться и сжиматься.

Не представляю, как мама Бестужева жила с ним. Как можно вытерпеть гнев такого человека? Он же может уничтожить одним щелчком пальцев.

— Лучше не лезь к нему, — Яскевич перестает изображать хотя бы видимость прежней любезной беседы. — У