Я не искала любовь (ЛП) - Джусти Амабиле

Я жду, что Арон скажет что-то ещё о Лилиан, но он удивляет меня:

— Почему ты плакала, Джейн? Почему ты пила?

«Потому, что я люблю тебя безумно и отчаянно».

— Иногда со мной такое случается. В последнее время чаще, чем обычно. Я не пью, сегодня это исключение. У вина был такой красивый цвет, словно жидкий рубин. Когда думаю о предварительном слушании и обо всём, что ждёт меня впереди, мне хочется вернуться назад и ничего не делать. Вот почему я плакала. Потому что не могу вернуться.

— Ты можешь вернуться, отозвав жалобу. У тебя ещё есть время это сделать.

— Самое безумное, что я не хочу этого делать. Мне бы хотелось сделать это и не делать одновременно. Знаю, я сумасшедшая, это невозможно понять.

— Однако я всё прекрасно понимаю.

Я широко открываю дверь, и Арон тоже собирается открыть свою, чтобы следовать за мной.

— Нет, Арон, пожалуйста, не выходи из машины, — останавливаю его. — Ты довёз меня до дома, этого достаточно. Ты очень заботишься обо мне, и за это я всегда буду тебе благодарна. Но сейчас я должна… Мне надо пойти домой, принять холодный душ, чтобы устранить все следы похмелья, и, возможно, меня вырвет. Я не хочу иметь зрителей. — Мысленно бью себя кулаком по голове, представляя, что у него возникнет образ моей блевотины. Я, с этим лицом, макияж смешан с солью слёз, пока прилипаю к унитазу. Я ненавижу себя, ненавижу себя, ненавижу себя. Не то чтобы это что-то меняло, но я всё равно себя ненавижу.

— Будь осторожна, Джейн, — повторяет Арон, и это последнее, что он мне говорит.

Я киваю и выхожу. Закрываю дверь и не оглядываюсь. Укрывшись в своей крохотной допотопной квартирке, я чувствую себя одинокой, как последняя особь официально вымершего вида.

Глава 11

Арон

Я не могу быть влюблен в Джейн.

Я влюблен в Лилиан.

Было бы нелепо, если после четырнадцати лет мучительных воспоминаний я обнаружил, что больше ничего не чувствую. Это было бы абсурдно и гротескно. Я не могу потратить более пяти тысяч дней своей жизни, думая о женщине, ненавидя и боготворя её, представляя себе момент, когда снова буду обладать её телом, чтобы внезапно забыть про неё. Забыть из-за девчонки, на которую не оглянулся бы и не посмотрел на улице. Я не мог перестать думать о Лилиан из-за Джейн.

Необходимо найти решение, иначе я сойду с ума.

Возможно, самое лучшее — это воссоединиться с Лилиан.

Я позвоню ей, мы немного поговорим о нас, о прошлом, об ошибках, которые мы совершили, а потом я приглашу её пойти со мной на свидание. Я дам ей понять, что готов заключить перемирие, что она мне нужна, и когда она снова станет моей, я обязательно почувствую, как во мне вспыхнет былая страсть.

Таким образом, Джейн исчезнет, как исчезают кошмары, когда их вытесняет счастье. Её губы перестанут наводить меня на мысли о похотливом сплетении языков. Я перестану представлять, как она танцует для меня, а единственной одеждой на ней будут розовые пуанты. Перестану представлять, как беру Джейн за руку, заставляю лечь везде, где есть свет, чтобы лучше видеть её, чтобы видеть её целиком, как вхожу в неё, одновременно неистово и нежно. Пот и поцелуи. Крики наслаждения и вздохи перед тем, как заснуть.

Я остановлюсь обязательно.

Я должен прекратить это.

Мне следует перестать беспокоиться о ней.

Мне нужно перестать постоянно интересоваться, как она, что делает, в безопасности ли, не побеспокоил ли её Джеймс снова, боится ли она или храбрится, какова на вкус её кожа и не прикасается ли она к себе, думая обо мне.

Потому что если я не остановлюсь, то услышу в голове тревожный сигнал, который предвещает очень серьёзную проблему.

«Арон, у нас проблема».

***

Я веду Лилиан в греческий ресторан, где был несколько месяцев назад. Там хорошая кухня, само заведение простое, не из тех роскошных мест, к которым привыкла Лилиан, так что могу проверить её искренность. Если начну сразу с шикарных мест и дорогих подарков, у меня останется сомнение, что за маской раскаяния до сих пор скрывается продажная Лилиан, которая предпочла мне Эмери по чисто экономическим причинам.

И чтобы подкрепить своё намерение дать ей понять, что я не буду рыцарем на побегушках и намерен держать нож за рукоятку, мы добираемся до «Аркадии» каждый на своей машине.

Выбираем уединённый столик, садимся и разговариваем. Лилиан сообщает, что Эмери покинул их дом в Нью-Джерси и переехал в квартиру в Нью-Йорке. Они официально расстались, но его эта ситуация далеко не устраивает. И если бы он узнал, что мы встречаемся, то начал бы против меня войну.

— Думаешь, меня волнуют войны Эмери? — иронично спрашиваю я.

— Он гораздо хуже, чем ты себе представляешь, Арон. Эмери совсем не тот человек, каким кажется. Но не будем сейчас говорить о нём. Давай лучше поговорим о нас. Я была рада, что ты мне позвонил. Что заставило тебя передумать?

— Мне надоело ходить вокруг да около «нас». Ты знаешь, что я думаю о прошлом. Мне необходимо понять, что будет дальше, — говорю, отчасти искренне. — Прежде всего, кем мы стали. Быть вместе — это возможность или иллюзия.

— Это реальность, Арон. Я уже говорила тебе и скажу снова: я совершила ошибки, которые не повторю. Ты… ты был моей запретной мечтой все эти годы. Я ни на минуту не переставала желать тебя.

Уже собираюсь спросить, не посещала ли её эта мысль даже тогда, когда она была в постели с Эмери, но появление официантки заставляет меня прерваться.

И у меня перехватывает дыхание.

Что, чёрт возьми, судьба пытается мне сказать?

Что нет смысла строить планы, потому что всё предрешено?

Конечно, встреча с Джейн не оставляет меня равнодушным. Я смотрю на неё с кажущейся злостью, которая отчасти является гневом, но в то же время и беспокойством.

Мне невыносимо, что я не могу контролировать свой разум и не имею контроль над своей жизнью. Меня бесит, что судьба вдруг подло, решила испортить все мои усилия и ввергла в полную растерянность.

Не должно быть такого. Я должен просто удивиться, увидев её.

Вместо этого я потрясён и, несмотря на то, что рядом со мной прекрасная женщина, которая не только является любовью всей моей жизни, но и приползла ко мне, я не могу оторвать глаз от маленькой официантки в бело-голубой одежде, которая приносит нам ужин.

Что со мной происходит?

— Ты в порядке, Арон? Ты стал неразговорчивым, — спрашивает Лилиан, ковыряя салат.

— Это одна из моих особенностей, с которой тебе придётся смириться, если мы решим, что есть смысл дальше двигаться вместе, — говорю я, хотя смысл нашего совместного движения вперёд имеет тенденцию ускользать от меня прямо сейчас. — Я немногословный одиночка. Мне нет дела до благотворительных вечеров и улыбок, адресованных тому или иному влиятельному мудаку. В прошлом я пытался притворяться тем, кем не являюсь, но у меня это вызывало тошноту.

Лилиан накрывает своей ладонью мою руку.

— Мне они тоже надоели. Я не против мысли о небольшом уединении. Кроме того, нам так много нужно сказать друг другу и так много сделать, что у нас будет мало времени на общественную жизнь, не находишь? Но ты не слушаешь меня, Арон. Ты отвлекаешься. Что-то не так?

Не так то, что Джейн выпила. Она никогда не пьёт, но сейчас она выглядит так, будто выпила что-то покрепче кока-колы. У неё остекленевшие, влажные глаза человека, который немного пьян.

Это меня бесит. Хочу сказать ей, что если она не согласилась выпить со мной, то тем более не должна делать это во время работы. Меня это взбесило, потому что мне должно быть безразлично, что пьёт Джейн Фейри, что делает Джейн Фейри, что думает Джейн Фейри. Мне должна быть безразлична уверенность в том, что она устала, страх, что у неё из рук что-то выпадет, грусть, которую я, кажется, вижу за её макияжем и улыбкой.

Остаток вечера я стараюсь посвятить Лилиан. Я мало говорю, в основном говорит она. Лилиан рассказывает мне о своём сыне Люке, который, по её словам, самый умный в мире. Упоминания об этом мальчике, из-за которого она ушла от меня, не вызывают у меня никакой неприятной реакции. Это должно навести меня на мысль о том, что я чувствую и чего хочу. Но на данный момент для меня важнее всего понять, где сейчас Джейн. Другая официантка обслуживает нас и приносит счёт. Джейн, похоже, исчезла.