Боярышня Дуняша 2 (СИ) - Меллер Юлия Викторовна

— Но ты как-то насмешливо про болванов говорила. Чем тебе идолы не понравились?

Дуня хитро улыбнулась и хотела пожать плечами, но всё же высказалась:

— Немного загадочности в их отношениях не повредит. А намёк боярин уловил и не будет ждать богатого приданого от родни Светланки, — тут Дуня оглянулась и шепнула маме в ухо: — Пусть сам заботиться о благополучии будущей семьи.

— Тише ты! Никому ничего! Дело-то серьёзное.

— Да я молчок!

— Всё, иди хитрюга, проводи осмотр боярина.

— Да чего там смотреть? Загрузим его в возок, напоим снотворным и будет лежать, храпеть, а на постоялых дворах бдить, пока мы спим.

— Ох, сочувствую я тому, кому ты достанешься! — покачала головой Милослава и вновь задумалась о том, чем дочке болваны не понравились. Раньше не всякому доверяли идолов вырезать. Это теперь само слово идолы стало порочным, а о резчиках болванов не вспоминают.

Дуня же отправилась искать отца, чтобы намекнуть ему об изменение внешности Афанасия. Неизвестно, кто его ищет и будут ли они упорствовать, но подстраховаться нужно.

— Батюшка, за ним же тати гнались и вдруг их кто-то искать будет? Или есть кто-то, кто знает, что они преследовали Афанасия и захочет спросить с него, — увещевала она его.

— Э, тогда нельзя боярина выпускать из возка на постоялых дворах и во Пскове…

— Ты тем самым только больше внимания к нам привлечешь. Сразу решат, что мы кого-то прячем или насильно удерживаем, а может, ещё какую ерунду придумают и начнут обсуждать.

— Но что же делать?

— Подстричь боярину Афанасию бороду, покрасить волосы… — всплеснулась руками Дуня, показывая, что всё элементарно.

— Бороду нельзя трогать, да и где краску взять?

— Ничего с лешьей бородой дядьки Афанасия не случится, а раз он хочет жениться, то надо выглядеть солидным человеком.

— Афонька женится надумал? — опешил Вячеслав. — Когда? На ком? Как это вообще?

— Погоди, ты видел здешнюю хозяйку? У неё волос чёрный, как смоль, а возрастом она постарше мамы. Подозреваю, что она красит волосы басмой.

— Как бы я мог увидеть? — растерялся Вячеслав. — Доча, ты чего?

Дуня только тяжело вздохнула, поняв, что сглупила. Получилась, что отца чуть ли не в блуде обвинила.

— Брови-то всем видны! — пояснила она ему. — И они не по возрасту яркие.

— Значит, подозреваешь, что красит? — с улыбкой спросил он.

— Угу.

— Ну, ладно. Я скажу Афанасию, что надо бы изменить его внешность… но много ли это времени займет?

— Не-а. Пока лошадей запрягаешь, всё будет готово! Но это только если твой знакомец противиться не будет, а доверится нам. Сам говоришь — у нас нет времени…

— Понял, понял. Ты только не очень там… пожалей боярина.

Дуня возмущенно вскинула глаза и изобразила негодование. Вот все так! Сначала хотят качественной работы, и чтобы мама родная не узнала, а потом не делай то, не делай сё. А как делать, чтобы всё тип-топ было?

— Ладно-ладно, — отступил Вячеслав, — сейчас всё объясню Афоне.

Дуня расплылась в улыбке, провожая взглядом спешащего отца и наткнулась на насмешливый взгляд Семёна.

— А ты чего тут? Почему отчёты не пишешь? — накинулась она на него.

— Какие отчёты? — оторопел он.

— Ежедневные о путешествии из Москвы во Псков и обратно.

— Я всё запоминаю, — потерев лоб, нашелся что ответить он.

— Ну, давай, расскажи-ка мне, как, чем и почём кормили третьего дня на постоялом дворе?

— А это зачем?

— А затем, чтобы бояре знали, как меняется ценовой ряд на еду на протяжении пути и сколько денег затрачивает гонец, а хозяева дворов зарабатывают.

— Думаешь, надо об этом сообщать?

— Обязательно. А ещё о чистоте, качестве предоставляемых услугах, надежности.

— Зачем всё это?

— Князь всё должен знать! Как иначе ему контролировать сборщиков налогов, отслеживать путь своих гонцов, ведать о нуждах людей? Как оценивать безопасность дорог?

— А ты откуда всё знаешь?

— Сеня, а ведь верно Дуняшка говорит, — влез вернувшийся Вячеслав.

Боярышня важно кивнула и небрежно бросила давно обдуманное предложение:

— Вот соберет князь всю информацию о дороге из Москвы в Псков и решит, что надо бы сделать так, чтобы на постоялых дворах путешественники могли менять лошадей на новых, не дожидаясь, пока свои отдохнут. Так бы все до места добирались в два раза быстрее, а то и в три.

— Это как менять? Платить? А своих куда?

— На начале пути заключать соглашение и впрягать в возок княжьих животных.

— Да кто ж тебе даст княжьих-то?

— Не в том смысле, что из княжьей конюшни, а что двор ведается княжьим боярином, и он держит там лошадей, — начала сердиться Дуня. — Мы заключаем договор, платим денежку, они нам предоставляют своего возницу и лошадей. Быстро едем до следующего двора и оставляем там выданных лошадей с возницей, но берём нового и успеваем за этот день доехать до следующего двора. Утром всё по новой!

— А если там нет лошадей?

— Ждем или пишем жалобу. У всех хозяев дворов должна быть инструкция, что нельзя скапливать у себя свободных возниц с лошадьми больше, чем… ну я не знаю. Это подумать надо, чтобы всегда и везде было равномерно.

— Купцы не будут платить. У них же целые караваны!

— А гонцам и тем, кто едет по делам, будет удобно. Мы могли в возке ехать отдельно от остальных саней.

— Это ж сколько охраны надо, чтобы отдельно сопровождать возок и отдельно сани с товаром?

— Зато не надо тащить за собой лишние сани со жратвой! — вспылила Дуня, не ожидавшая, что её предложение подвергнется критике.

Ведь именно в эти времена начало возникать подобие транспортной службы, а ей тут фиги крутят, словесные препоны ставят.

Вячеслав нахмурился, хотел напомнить Дуньке, что с отцом разговаривает, а не… тут он покосился на Семёна… и успокоился: боярич уже привык и стоит, лыбится. Довёл девчонку и рад.

— Дуня, иди… у тебя дело, — сурово глядя на дочь, послал её.

Боярышня отчего-то расцвела и заспешила.

— Ой, чую я, что настрадается сейчас Афонька, — глядя ей вслед, обронил отец.

— Даже не сомневайся, Вячеслав, — поддакнул Семён, радуясь хорошему дню и вообще.

А Дуня уже руководила преображением загипсованного. Со стрижкой и покраской справились быстро — и стал боярин Афанасий жгучим брюнетом! Но не велика заслуга из шатена сделать чернявого, тем более, под шапкой не видно. Вот только борода на виду и бровищи… Брови! Вот на выщипывании и сдался боярин. Так заорал, что Светланка с испугу запихнула ему в рот какую-то тряпку, чтобы не голосил.

Но кое-кто прибежал разбираться и защищать страдальца. Еле вытолкнули. А в наказание никому не показали Афанасия до следующей остановки!

Но конспирация была оправдана. Нельзя было, чтобы кто-то чужой потом смог дать показания, в кого обратился человек, подобранный в лесу после нападения.

И надо сказать, внешность обновлённого боярина произвела фурор. Дуня творчески подошла к оформлению его бороды. Она хотела сделать как у викингов и заплести косички с бусинками, но оказалось, что в этом деле она не мастерица. Пришлось несколько раз укорачивать бороду, чтобы выровнять допущенные огрехи, и получилась в конце концов изысканная бородка с фигурными формами и закрученными усами.

Брови из мохнатых обожравшихся гусениц превратились элегантные палочки с небольшим изгибом. Ну, а чуточку растекшаяся краска на ресницах придала фееричность общему виду.

Дуня торжественно поклялась, что кайма вокруг глаз за день-другой сойдёт, а красота останется.

— И вообще, вон Светланка глаз отвесть не может от него! — обиделась на всех боярышня.

Дорога больше не преподносила сюрпризов. Чужих коней продали, и дополнительная денежка улучшила настроение путешественников. Из-за метели и непредвиденных расходов им пришлось бы ночевать последние дни в лесу, а так хватит оплатить дворы и ещё останется, чтобы продержаться до продажи товаров.

Дуня же не знала, как подступиться к реализации идеи оповещения о местонахождении рудника.