Ледяной ветер Суоми - Николай Свечин

на пулю.

Не помня себя от ярости, статский советник начал палить убегающим в спины. Однако они были уже далеко, да и патроны скоро кончились. А ярость – плохой помощник в стрельбе… Кажется, он все-таки зацепил обоих, но несильно.

На ватных ногах Алексей Николаевич спустился на Эстерлонггатан. Подошел к помощнику, склонился и рассмотрел рану. Ура! У него отлегло от сердца. Бандиты угодили Вихтори в правую руку ниже локтя, где сходятся лучевая и локтевая кости. Место это болезненное, и нотариус потерял сознание. До свадьбы заживет!

Лыков потряс помощника за левое плечо:

– Вихтори, просыпайся.

Тот немедленно открыл глаза. Скосил их на рану и расстроился:

– Из-за такой ерунды я разлегся?

– Ты потерял сознание от болевого шока. Но рана нетяжелая, попробуй встать.

Коскинен при помощи шефа поднялся, осмотрелся.

– Как наши дела, Алексей Николаевич? Пока я дремал в холодке…

– Одного свалил ты и троих я.

– А еще двое?

Лыков вздохнул:

– Был конь, да изъездился… Эти ушли. Я стрелял им вдогонку, но неудачно.

Алексей Николаевич обмотал помощнику руку бинтом из перевязочного пакета, который предусмотрительно взял с собой. Кровотечение сразу прекратилось.

– А впрочем, может, и не совсем изъездился, – повеселел вдруг статский советник. – Вроде бы я попал в обоих.

– Отлично! – воодушевился помощник. – Раненых мы быстро поймаем, кровь укажет след.

Но далеко идти им не пришлось. Когда вышли на угол со Сюрмансгатан, они обнаружили вблизи обоих бандитов. Один лежал без движения, тихо постанывая, а второй сидел, прижавшись спиной к фонарному столбу. И жалобно смотрел на сыщиков.

Тут со стороны реки послышался топот, и прибежали два долгожданных констебля.

За пять минут жаркого боя неуловимая доселе банда Консту Иллиеви была уничтожена. Сам атаман получил от Вихтори пулю в плечо. Еще двое, раненных Лыковым, попали в руки полиции. А трое после короткого знакомства со статским советником отправились на тот свет…

Хорошо, что Коскинен тоже пролил кровь. Хорошо для Лыкова! Ишь, приехал русский и перебил кучу народу. То, что нотариус получил ранение, снимало ответственность с командированного. Когда полицмейстер Або вернулся в город из своего бессмысленного похода, он актировал произошедшее. Опасная банда перестала существовать. И кем-то зарезан давно разыскиваемый убийца Антти Туоминен. Кем – никто не знает…

Лыков вручил смотрителю тюрьмы тысячу марок наградных за участие в отыскании Бобыля. И сыщики вернулись в Гельсингфорс. Вихтори чувствовал себя вполне удовлетворительно. Крови он потерял немного, рана неопасная… Герой шлялся по городскому управлению, щеголяя повязкой, и устал давать разъяснения коллегам.

Криминал-комиссар остался доволен. Предатель наказан самими финнами. Заодно еще прихлопнули бандитскую шайку. Чем плохо? У русского нет больше поводов оставаться здесь, он вот-вот уедет домой. И пусть катится.

Статский советник отстучал очередной экспресс в Департамент полиции. Похищенные деньги, как известно, найдены, а теперь убийца кассира приказал долго жить. Можно возвращаться. Получил ответ от Белецкого: «ДАВНО ПОРА».

Алексей Николаевич сворачивал свои дела в Гельсингфорсе. Он пригласил в ресторацию генерала Новикова и действительного статского советника Марченко. И за бутылкой горькой английской рассказал им о последних событиях. Обычно ироничные, на этот раз собеседники были серьезны и поддержали сыщика. Молодец! Сделал что мог. А им выпало оставаться тут и ждать войны.

После этого статский советник прихватил Юнаса с Вихтори и отвез их в Гельсингенский парк. Маленький и ухоженный, тот славился своими купальнями. Сейчас они были закрыты – сезон закончился. Но работал салон-ангар по продаже моторных лодок. Гостей встретил сам хозяин и показал все лучшее. Финны-полицейские охали и ахали, осматривая лодки на любой вкус. Кетола приценился к большой шестиместной посудине с мотором в семьдесят лошадиных сил. Узнал, что цена ей – тысяча триста марок, и сразу поскучнел. Вихтори облюбовал себе лодку поскромнее, четырехместную, тридцатисильную. Она тянула на восемьсот марок – тоже немало. Русский дал обоим финнам погоревать, затем картинным жестом извлек из кармана две пачки банкнот:

– От имени купца первой гильдии Смирнова награждаю вас за содействие в возвращении ему похищенных средств. Расписка не нужна.

– И сколько тут? – желчно поинтересовался генеральный комиссар, держа руки в карманах.

– У тебя две тысячи рублей, у Вихтори тысяча. На лодку хватит и еще останется на обмыть.

Нотариус, недолго думая, принял деньги и вежливо поблагодарил. Кетоле ничего другого не оставалось, как тоже взять свою долю. Оба тут же купили выбранные ими моторки и отправились в ресторан «Капелла» на Северной Эспланаде спрыснуть радостное событие. Съели на троих горного тетерева и кучу белых куропаток, которыми так славилась Финляндия. И выпили несметное количество водки.

Расслабившись, обладатели судов маломерного флота даже спели хором пару национальных песенок нескромного характера. Алексей Николаевич поддел их:

– Чему вы больше рады – покупкам или моему отъезду? Теперь меня долго не увидите!

Главный сыщик столицы ответил:

– Почему долго? Вскоре и приедешь. Давать на суде показания, как ты отстреливал добрых финских парней.

Юнас оказался прав. Жизнь пошла своим чередом, время от времени преподнося сюрпризы. Двадцать шестого октября в Ливадии внезапно, от разрыва сердца, скончался дворцовый комендант генерал-адъютант Дедюлин. Ему стали искать замену, и многие предлагали государю Джунковского. Владимир Федорович все еще лечился в Меране, на юге Франции. Узнав о том, куда его сватают, генерал заволновался. Соглашаться или нет? Насколько слухи достоверны? Зная капризный характер монарха, а особенно его жены, он решил отсидеться – авось пронесет? Белецкий же, наоборот, держал кулаки, чтобы его начальник переместился в другое кресло… Тем временем отпуск подошел к концу. Двадцатого ноября Джунковский вернулся в Петербург и сразу поехал в Ливадию представляться Его Величеству. А уже 24 ноября, полный сил, товарищ министра появился на службе. Войдя в дела, он вызвал было к себе Лыкова – как там поживают украденные из банка тысячи. Но ему доложили, что статский советник отбыл в Або, давать показания в суде над остатками банды Иллиеви.

Алексей Николаевич в Або сразу не поехал, а остановился на одни сутки в Гельсингфорсе. Он нарочно прибыл раньше, чем этого требовала судебная повестка. Генерал-майор Новиков пригласил Лыкова на Георгиевский праздник, который отмечался в зале офицерского собрания Третьего Финляндского стрелкового полка. Допускались все, имеющие ордена Святого Георгия, Георгиевское оружие и Знаки отличия Военного ордена.

Праздник начался в одиннадцать часов утра. От частей гарнизона в собрании были выставлены знаменные взводы с хорами музыки. Явились еще дополнительно взводы от Шестого полевого жандармского дивизиона, Двадцать второго саперного батальона, Первой батареи Первого Финляндского стрелкового полка и от Отдельного казачьего оренбургского дивизиона. Эти части в гарнизон не входили, но стояли поблизости и тоже захотели участвовать в торжестве.

Командовал парадом знаменных взводов командир Третьего стрелкового полковник Кракин. Принимал парад