Ледяной ветер Суоми - Николай Свечин

на царя, когда тот охотился в Койвисто, но государь успел унести ноги.

Конни Циллиакус основал Партию активного сопротивления, вставшую на путь террора. Жертвой боевиков стал прокурор финского сената Сойсалон-Сойнинен. Потом пришла очередь президента Абоского гофгерихта Хирвиканта, который слишком рьяно расследовал дело о ввозе оружия членами «Воймы». Судью застрелили, «Войма» перелицевалась в «Союз свободы», а тех, кто доставлял оружие, суд оправдал. В помощника генерал-губернатора тайного советника Дейтриха кинули бомбу; лишь потому, что успел отскочить, чиновник отделался ранениями в руку, обе ноги и спину… Тут задумаешься, до какой степени можно помогать рюсся…

Тем не менее отношения между двумя сыщиками разладились. Теперь они общались преимущественно через Вихтори Коскинена. Тот по-прежнему был приставлен к командированному, помогал, переводил и знакомил с укладом здешней жизни. Дознание стояло на месте – Алексей Николаевич ждал новостей от барона Таубе. Но там все тоже оказалось непросто. Агентура полковника Ниеды состояла сплошь из двойных агентов – люди получали жалованье и от японской разведки, и от германской. Причем вторые были и щедрее, и ближе. Таубе сказал полковнику, что, пока деньги купца Смирнова не будут найдены, агентурной организации в Циндао ему не видать. Военный атташе пытался спорить – при чем тут купец Смирнов? Но его поставили на место. Теперь оставалось только ждать новостей.

День, хоть и праздничный, тянулся уныло. Даже иллюминация на улицах не подняла статскому советнику настроения. Ему не терпелось уехать домой, а для этого нужно было добиться хоть чего-нибудь. Скоро вернется с лечения Джунковский и возьмет Степу Белецкого за тазобедренный сустав. Алексею Николаевичу не хотелось подводить начальника. Он видел его недостатки, его двуличность, но в целом директор и чиновник по особым поручениям сработались. Как еще будет с новым человеком? Джун подберет его под себя, чтобы смотрел в рот. Дилетант, ничего не понимающий ни в уголовном сыске, ни в политическом, товарищ министра полагал себя мастером на все руки. В результате власть терпела большой урон, правоохранительная система разваливалась, и некому было объяснить это на самом верху.

Только в четыре часа пополудни, когда Лыков съел свой гороховый суп с сосисками и собирался уже вздремнуть, его разыскал вестовой из штаба корпуса и вручил записку от Новикова. Там было всего одно слово: «Приходите». Сыщик умылся и пошел на Мариинскую.

Начальник штаба встретил его, как всегда, с подковыркой:

– Брюшко уже наели, ваше высокородие. Еще пару месяцев в Финляндии, и придется менять гардероб.

– Ничего, вернусь домой, там начальство заставит похудеть. Скажите лучше, зачем вызывали?

Павел Максимович вручил командированному узкую полоску бумаги – это была лента аппарата Юза. Там было написано: «Шляпная мастерская и торговля Вальмана, Георгиевская улица, дом четырнадцать».

– Вы понимаете, что это значит? – спросил генерал.

– Да. По этому адресу прячут деньги, украденные из русского банка.

– Вам нужна помощь?

– Конечно. Уж на этот раз я не буду обращаться к здешней полиции. Пусть мне поможет армия.

Новиков вызвал адъютанта и приказал:

– Подполковника Казанцева ко мне.

Контрразведчик явился тут же, словно ожидал под дверью. Генерал обратился к нему:

– Дмитрий Леонидович, вам поручение. Помогите статскому советнику Лыкову провести изъятие денежных средств у тайного активиста. Вы знаете и языки, и законы. Надеюсь на вас.

– Слушаюсь, ваше превосходительство. А полицию привлекать не будем?

– Нет, – вмешался Лыков. – Один раз я уже свалял дурака, привлек. Теперь делаем все сами.

– Понятно.

Казанцев задумался, потом предложил:

– Я возьму трех нижних чинов из служительской команды. Думаю, этого будет достаточно. Мы ведь не ждем вооруженного сопротивления?

– Там двести пятьдесят тысяч рублей, – напомнил сыщик. – И партизаны уже считают их своими. Скандалы нам не нужны, хорошо бы изъять средства тихо.

Подполковник склонил голову набок:

– Оружие мне брать или нет?

– Брать.

– Нас будет пятеро – достаточно?

– Вполне. Шляпная мастерская – не динамитная.

Новиков возмутился:

– А я вовсе не удивлюсь, если вы, Алексей Николаевич, обнаружите в ней и динамитное производство. Так что пукалку свою тоже возьмите.

– Совладаем как-нибудь, – парировал командированный. – Кто не спрятался – я не виноват. Домой хочу. И церемониться не стану.

Павел Максимович посмотрел на питерца со всегдашней иронией, но согласился:

– Быть по сему. Что вам потребуется? Распоряжение генерал-губернатора или хватит приказа командира корпуса контрразведывательному отделению?

– Я думаю, хватит и приказа генерал-лейтенанта Бринкена. Надо показать чухонцам, кто здесь хозяин.

– Ишь, развоевался, – насупился Новиков. – Вы уедете в Питер, а нам здесь жить. До сих пор обидно, как вас обвели вокруг пальца, покуда вы почивали на диване? Нет, нужна бумага от начальника края. Вы подождите меня здесь, а я за ней схожу.

И добавил ядовито:

– Можете пока прилечь на моем диване.

Новиков справился гораздо быстрее, чем в свое время комиссар Кетола. Не успел статский советник просмотреть газеты (дремать он, конечно, не стал), как вернулся хозяин кабинета. И протянул гостю бланк:

– Ну, действуйте.

Это было распоряжение генерал-губернатора Зейна: провести обыск у шляпного мастера Вальмана, изъять все подозрительное, особое внимание обратить на крупные суммы в российских рублях. С хозяином мастерской поступить по результату обыска.

– То, что нужно, – одобрил статский советник. – Спасибо, Павел Максимович. Ну, с Богом?

Генерал молча перекрестил сыщика, и тот вышел.

Дом четырнадцать по Георгиевской лице находился на углу с Владимирской, сразу за великолепным зданием страхового общества «Суоми». Туда подъехал штабной мотор. Вышли Лыков, Казанцев и трое солдат. Нижние чины были вооружены винтовками и даже примкнули штыки…

Алексей Николаевич действовал решительно. Он зашел в мастерскую и приказал посетителям быстро ее покинуть. Казанцев перевел распоряжение. Две тонные дамы вспыхнули было, но подполковник вежливо помог им выйти за дверь.

Господин Вальман, рослый рыжебородый швед, потребовал объяснений. Лыков протянул ему распоряжение генерал-губернатора. Тот прочитал – знал ведь по-русски! – скрестил руки на груди и замер обиженным истуканом. А Лыков направился во внутренние комнаты.

Деньги он нашел быстро. Пачки банкнот лежали в железной кассе в кабинете хозяина. Их и не думали скрывать – никто не ждал обыска.

– Откуда у вас эта сумма и сколько здесь? – спросил командированный.

– Я не буду отвечать на ваши вопросы без адвоката!

– Адвоката вы увидите на суде, там и наговоритесь с ним вдоволь.

– Это мои личные накопления.

– Да неужели? Сколько же нужно продать шляп, чтобы скопить такую наличность? И почему она в рублях, а не в финских марках?

И Вальман прикусил язык.

Статский советник и подполковник сели считать деньги. Вышло больше, чем они ожидали: двести семьдесят тысяч рублей исключительно сотенными билетами.

– Это деньги Смирнова, – уверенно заявил сыщик. – Покойник Раутапяя выдал их сам себе именно такими купюрами. Все, мы их нашли. Поздравляю, Дмитрий