Новая критика. Звуковые образы постсоветской поп-музыки - Лев Александрович Ганкин

к разным жанрам русской национальной музыки. Так, вступление и куплет песни «Машина» (2002) имитирует жанр русской протяжной песни, можно даже назвать это пародией на бурлацкий жанр. В качестве ближайшей ассоциации следует упомянуть знаменитую «Эй, ухнем» с похожей «раскачкой» по кварто-квинтовым ходам, опорой на I, VI, V ступени и минорным наклонением. В песне применяется характерная для этого жанра ритмическая формула из ровных длительностей, с четким обозначением сильных долей. Все поначалу звучит очень чинно и предсказуемо. Однако к припеву от размеренности не остается и следа, музыка переходит в балаганную пляску, которая дезавуирует всю раскатистую протяжность начала. Именно эта резкая смена темпоритма, с одной стороны, профанирует сам жанр протяжной песни, а с другой стороны, отсылает к структуре некоторых цыганских романсов (схожая сбивка темпа встречается, например, в песне «Ехали на тройке с бубенцами»).

Столь же прямолинейны отсылки к русским народным интонациям в «Балалайке» (2018), с ее частушечным припевом, и «Красной смородине» (2016), припев которой изобилует размашистыми ходульными скачками, традиционно ассоциирующимися с русскими народными песнями.

В уже упоминавшейся песне «Мне бы в небо» стоит обратить внимание на главный мотив, который звучит во вступлении, а потом становится инструментальной темой припева[392]. Начало мелодии за счет повтора трехступенного мотива отсылает к структуре попевки, последующая уменьшенная кварта тоже вполне вписывается в «народный» характер музыкального фрагмента, а вот неподготовленный скачок на уменьшенную октаву из этой структуры, конечно, выпадает. Но окончание мотива — по звукам тонического трезвучия с задержанием на VI ступени — отсылает напрямую к русской романсовой лирике. Впрочем, услышать «национальные» корни этого мотива мешает ритмический рисунок, в котором суетливые синкопы чередуются с «зависаниями» на длинных нотах, нет предуготовленности и размеренности. Тем не менее интонационное строение работает на «бессознательном» уровне вкупе с характерным чувством обреченности, которым пронизан сюжет (рис. 1).

Рис. 1. Мне бы в небо. Фрагмент

Еще труднее уловить национальные интонационные корни в песне «Патриотка» (2014). Ее вступление, построенное на хроматизмах в исполнении медных духовых инструментов, отсылает к упоминавшемуся лейтмотиву «Джеймса Бонда». Мелодия куплета звучит нарочито шлягерно, с претензией на беззаботность. Но основой мелодии в припеве становится многократное раскачивание между II, III и V ступенями с приземлением на тонику. Опять же ритмический рисунок и подвижный темп мешают услышать в этой мелодии характерные интонации русского городского романса, но они, безусловно, присутствуют и воздействуют на слушательское восприятие, остроумно перекликаясь с псевдопатриотическим сюжетом песни.

Помимо «национальных» интонаций, которые с разной степенью слышимости вшиты в мелодику песен, Шнуров нередко подключает тембровые аллюзии на русскую народную музыку. В частности он использует в аранжировках балалайку («Про ковбоев», «Бабубуду», «Леша», «Хуй в пальто», «День рождения», уже упоминавшиеся «Машина» и «Балалайка»), а также рожок и электронный тембр колоколов («Никола»).

Музыка Little Big тоже изобилует условно русскими тембрами. Лейт-тембром группы можно назвать колокола, которые звучат в бесчисленном количестве композиций, иногда «мутируя» в звон бутылок («Everyday I’m Drinking») или в голосовое звукоподражание («Brighton Beach»). Еще один фирменный прием группы — хоровое пение, порой закрытым ртом, что отсылает к знаменному распеву. Всевозможные сэмплы с лаем собак, кукареканьем петуха, хрюканьем свиньи, ржанием коня и прочей живности тоже можно отнести к национальным тембрам, так как они намекают на образ России как аграрной страны. Наконец, периодически в песнях Little Big звучат тембры баяна и пресловутой балалайки. Хардкоровое электронное обрамление и крайне провокационные сюжеты не дают им превратиться в «раскидистую клюкву», в откровенный лубок, но и к аутентичности Little Big явно не стремятся. Эти тембры нужны группе как знак русскости, как один из многочисленных ингредиентов их взрывного шоу про стереотипы — не столько о русских, сколько о современном обществе как таковом.

Наряду с тембрами русских народных инструментов Little Big достаточно часто обращаются к национальным интонационным формулам — от прямого цитирования «народных» песен до стилизации под них. Причем в «народные» песни наряду с «Калинкой-малинкой» («With Russia From Love», 2014) попадает «Полюшко поле» («Polyushko Polye», 2015), которое само является советской «версией» русской народной музыки[393]. Однако с исследовательской точки зрения гораздо интереснее и многослойнее звучат песни, в которых Little Big делают собственную стилизацию под русское.

К примеру, уже в начальном мотиве песни «Brighton Beach» (2015) звучит сразу несколько стилистических наслоений. На R’n’B-ритм «вразвалочку» накладывается тема, интонационная структура которой «снята» с «Подмосковных вечеров». В подголоске заунывно-длинные ноты тянет баян. Вся эта причудливая звуковая процессия утыкается в рэп-речитатив, аккомпанементом к которому становится классический ритм «скачки» у фортепиано — излюбленный прием поп-музыки 1970–1980-х. Таким образом, хоровой рэп-вокал микшируется с колоритом русской протяжной песни и старомодного эстрадного шлягера, рисуя образ самоуверенных и отсталых в своей нагловатости русских эмигрантов с Брайтон-Бич. Еще одной национальной приметой (помимо режущего слух русского акцента) становится речевая имитация колокольного звона — «дон-диги-дон-динь». В хите 1990-х Татьяны Овсиенко «Колечко» подобная перебивка понималась как оригинальное подражание народным мотивам. У Little Big она становится символом откровенной псевдорусскости, чем-то вроде оторванной и растиражированной этикетки, подобно самим героям песни — эмигрантам, которые с неуклюжей тоской вспоминают о своих корнях.

Схожая стратегия «перелицовки» народной музыки возникает в композиции «Give Me Your Money» (2015), где слышатся интонации песен «Во кузнице» и «Ой, мороз, мороз»[394]. Основная тема «закольцовывается» в диапазоне сексты, с активным обыгрыванием тонического трезвучия и квинтовыми ходами, присутствует схожая ритмическая перебивка. Правда, вместо мажора в треке Little Big звучит минор, который трансформирует добродушно-задиристый характер исходной песни в агрессивно-напористый. Усиливает это впечатление брутальный рэп-речитатив и оголтелый галоп, в который то и дело пускается музыка. В окончании основного мотива, сознательно или нет, цитируется также фрагмент песни «Ой, мороз, мороз», с характерным утверждением тоники через минорную доминанту (рис. 2, 3).

Рис. 2. Give Me Your Money. Фрагмент

Рис. 3. Во кузнице. Фрагмент

В песне «Antipositive» (2018) стилизация под народный дух в музыкальном отношении становится гораздо изощреннее и многозначнее. Фирменные колокола во вступлении превращаются в погребальный звон, который оживляется «электрической» пульсацией. Иллюзия природного простора создается с помощью мотива, в котором к «пустому» квинтовому тону «пристегиваются» зазеркаленные друг на друге терцовые ходы. Этот мотив поначалу звучит как вокализ закрытым ртом в мужском тембре и дублируется холодным тембром ксилофона, благодаря чему создается ощущение сдерживаемой стихии. Она прорывается в тот момент, когда этот же мотив начинает звучать со слогами «на-на-на» хором, подстегиваемый скоростной ритм-секцией. Такое переключение между регистрами сольного и ансамблевого исполнения отсылает к русской хоровой традиции, а в более широкой перспективе — к