Путешественник во времени - Генри Ченселлор

— Отомстить? — переспросил Том. — Кому и за что?

— Августу, за какие-то прошлые дела. Может, они и были лучшими друзьями, но каждый Кэтчер рано или поздно показывает истинное лицо. — Джос поморщился и бросил взгляд в сторону Кэтчер-холла. — Как эти, на холме. Поначалу они сама любезность, «как мы рады с вами познакомиться» и все такое, а потом ахнуть не успеешь, как окажешься за бортом.

Том промолчал. Он забыл об ультиматуме дона Жерваза. У Джоса осталось два дня на то, чтобы решить, продавать музей или нет, а он все никак не мог определиться.

— Честно говоря, Том, — просипел дядюшка, — даже если он отправился в Киргизию, Туркмению или еще в какое-нибудь не менее безумное место, в те времена это было опасным предприятием. Попасть туда было непросто, и к тому же в Советском Союзе не слишком приветливо относились к любопытствующим иностранцам. А он был уже стар, не забывай об этом. Я не удивлюсь, если его схватили как шпиона и… — Джос шумно вздохнул, — тихо избавились от него. Столкнули в пропасть, например. Такое порой случалось, видишь ли.

— А сапфир?

Глаза Джоса сверкнули из-под кустистых бровей.

— Ах да, сапфир. Совсем забыл. Ну, его никто никогда не видел, верно? Не уверен, что он вообще существовал, но если да, думаю, сэр Генри взял бы его с собой.

* * *

Потом, когда Джос и Мелба отправились за покупками, Том вышел в музей и уставился на огромный макет Дрэгонпорта. До вечера было еще далеко, но в помещении уже темнело, и он едва различал крошечные дома и улицы. Его голова гудела от мыслей и предположений; хотя он уже не сомневался, что побывал в прошлом, в похожем на макет месте, его по-прежнему беспокоил ряд существенных вопросов. Как он там оказался? Что это за плетеный сундук? И возможно, самый важный: почему никто, кроме него самого, не счел это странным? Он словно превратился в двух разных человек с одинаковым именем и внешностью, а его жизнь обернулась причудливой игрой воображения, разворачивающейся одновременно в двух местах и в двух временах, прошлом и настоящем…

Том окинул взглядом потрепанных выцветших животных, мрачно смотревших из витрин. Может, они знают ответ; в конце концов, им должно быть любопытно, как Том, одиннадцатилетний мальчик, которого они знали как подручного Августа Кэтчера, вдруг объявился, ничуть не изменившись, сотней лет позже? Может, пора выяснить у них, что происходит, пора задать самые важные вопросы?

— Всем привет!

Голос эхом раскатился до самых дальних углов. Но ответом была тишина.

— Привет, — повторил он.

За его спиной послышался какой-то скрежет.

— На самом деле…

Том обернулся и увидел хобот мамонта, раскачивающийся прямо у него над ухом.

— На самом деле…

— Чш-ш-ш! — прошипела стена — точнее, анаконда.

— На самом деле, — с нажимом повторил гулкий шепот, — у нас тут принято правило, Том, гласящее, что мы не разговариваем при свете дня.

— О, простите, — виновато потупился Том.

— Но, — продолжил мамонт, — поскольку музей закрыт и даже в два часа дня в нем темно, как у крота под мышкой, я лично не вижу причин не сделать исключение. В конце концов, — произнес он громко, — правила существуют для того, чтобы их нарушать.

— Да будет так, — эхом отозвался с дерева орангутанг.

Том поднял взгляд на огромную голову мамонта и заметил, как тот подмигнул ему.

— Хорошо же, — неодобрительно прошипела анаконда, — но если кто-нибудь войдет, это будет на твоей совести.

— Ладно, старина, — пророкотал мамонт, разминая затекшие ноги. — Итак, Том, чем мы можем тебе помочь?

Том не знал, с чего начать… слишком многое ему хотелось выяснить. Тогда он решил спросить в лоб:

— Вы видели меня прежде?

Мамонт усмехнулся.

— Видели ли мы тебя прежде? О да, — пророкотал он. — Мы тебя знаем, Том.

— Я не имею в виду вчера, — продолжил мальчик, — или на прошлой неделе. Видели ли вы меня очень давно, скажем, на открытии музея сто лет тому назад?

— Верно, я тебя там помню, — улыбнулся орангутанг. — Хорошая была вечеринка!

Отлично, начало положено.

— Ладно, — медленно произнес Том, собираясь с мыслями. — Если я был тогда там и есть сейчас здесь, почему я не постарел? Вам не кажется это странным?

— А зачем тебе стареть? — проскрежетала дронт. — Разве я, по-твоему, постарела?

Мальчик замешкался, созерцая потрепанную птицу.

— Ну, не то чтобы очень. Но я другой, понимаете? Я живой.

— А мы, значит, нет? — спросил носач, выбираясь из своей витрины.

Он пробежал по залу, открывая дверцы одну за другой.

— Ты определенно пробыл здесь не меньше меня, мальчуган, — пропыхтела дронт, встопорщив перья, и сошла на пол. — А я — вымерший вид, знаешь ли.

Том отчаянно пытался понять.

— Но… но как такое возможно? Мне всего одиннадцать, мои родители в Монголии, я приехал сюда из школы. Я до сих пор даже ни разу не встречался с дядюшкой Джосом.

— Как скажешь, — произнес орангутанг, явно не убежденный. — И все же ты помощник мистера Кэтчера.

— Да, это так. Точнее, было так… но я не из прошлого! Я попал туда случайно. Я… я…

У Тома перехватило горло. Как же заставить их понять? Возможно, стоит рассказать все по порядку.

— Ну ладно, — начал он, глубоко вздохнув. — Предположим, просто предположим, что я объясню, почему вы видели меня раньше.

Он убедился, что внимание всего музея приковано к нему. Звери сидели в своих витринах или на них и терпеливо ждали продолжения.

— Давай же, — пророкотал мамонт.

— В том чулане под лестницей стоит плетеный сундук с двойным дном.

Дронт, изогнув шею, обернулась к чулану.

— С двойным дном? — переспросила она. — А что именно это значит?

— Ха-ха! Я знаю, что это такое, — объявил орангутанг. — Только не говори, что это ящик вроде тех, в каких у фокусников исчезают люди.

— Я говорю не о фокусах, — продолжил Том. — Если лечь в него, провалишься сквозь дно и полетишь, а потом окажешься в другом месте. В металлическом дорожном сундуке.

— В металлическом дорожном сундуке? — переспросил носач. — Значит, есть плетеный сундук и металлический, а между ними ничего нет?

— Именно так, — неуверенно ответил Том.

— Сундуки стоят один на другом? — спросил мамонт.

— Нет. Этого не может быть, потому что второй сундук стоит в кладовой Кэтчер-холла около ста лет назад. Совсем как на том макете.

Том показал на большой заснеженный макет Дрэгонпорта в углу.

— Так я и очутился в прошлом. Случайно вывалился из плетеного сундука. А затем я стал помощником Августа Кэтчера и побывал здесь на открытии музея. Вот как все было.

Вот, он это сказал. Новости были встречены ошеломленным молчанием, животные переводили взгляды с макета на чулан и обратно.

— Прошу прощения, — пропищал муравьед. — Должно быть, я что-то упустил. Так ты сказал, там есть тоннель?

— Нет. Ничего нет.

Дронт с недоумением посмотрела на него.

— И ты хочешь сказать, что действительно в это веришь?

— Да, верю.

— И ты нас не разыгрываешь?

— Нет.

— В таком случае, Том, — отрезала она, — боюсь, ты совершенно лишился рассудка. Как это прискорбно.

— Какая удивительная идея, — пророкотал мамонт.

Том вышел из себя. Он беспомощно окинул взглядом музей.

— Так… так вы мне не верите?

— Конечно нет! — завопил трубкозуб. — Какая чушь.

— Вздор и чепуха! — подхватил панголин.

— Хорошо же! — громко крикнул Том. — Тогда я вам докажу!

Он сердито направился к чулану и рывком распахнул дверь.

— Кто хочет пойти со мной?

— Куда именно? — пророкотал мамонт.

— Туда! — крикнул Том, махнув рукой в сторону зала и чувствуя, как кровь закипает в жилах. — В макет, в Прошлое, куда бы то ни было!

Почему они не понимают?

— Успокойся, старина, — попросил мамонт. — Не горячись.

— Бедняга тронулся, — прошептал муравьед.

— Слишком долго здесь торчал, — согласился осетр. — Я слышал, у иглобрюхов бывают похожие проблемы — они тоже считают, что могут съеживаться.

— Но, Том, старина, — протянул орангутанг, глядя на макет и задумчиво почесывая затылок. — Даже если бы мы тебе поверили, тебе не кажется, что мы слегка… великоваты?

— Не все мы, — услужливо подсказал муравьед. — Может, мышь или землеройка…

— Но ты не сможешь взять с собой землеройку, — объявил носач. — У них там — все за одного, один за всех, а их попросту слишком много.

— Но меньше, чем толпы, что пройдут по земле в Судный день! — пропищал кто-то.

— Видите, что я имею в виду? — спросил носач.

Том оглянулся и увидел рядок грызунов, сидящих на краю выдвижного ящика.

— Или вы не видите миллионы мышей, выстроившихся у врат? Или вы не слышите пения труб? — воззвал проповедник, поднимая костлявую лапку к потолку.