Примаков - Илья Дубинский

Вот письмо, полученное мною от Сергея Бородина:

«Ивана Овчаренко я не только хорошо знал, но и подружил с ним. Большое воспитательное значение имела для него не столько студия Брюсова, сколько круг людей, в который вошел Приблудный. В этом кругу и сложились его отношения с Никитинскими субботниками…

Он писал много, хорошо читал стихи наизусть, свои, Есенина, Клюева, Блока. Читал нараспев, хриповатым, будто бы простуженные на ветрах гражданской войны голосом, запрокинув голову и слегка раскачиваясь, всей позой подражая Есенину… Позже Есенин привык к Ивану, и они часто вместе выступали.

В моей памяти он остался краснощеким, жизнерадостным парубком, любившим привлекать к себе внимание какой-либо экстравагантностью, любившим (в подражание Есенину) изредка покуролесить… Думаю, что этими бравадами он и задел кого-либо из тех, кто мог и захотел его погубить…»

Вспоминаются вещие слова Куприна: «Искусство все перетерпит и все победит». Сила может пресечь дорогу таланту, но не уязвить его. Это та самая сила, которая в беседе с Примаковым требовала Соловков для поэтов…

Наш великий гуманист Алексей Максимович Горький заботился о советских поэтах, и особенно о молодых, совсем по-иному. Приведем выдержку из письма Горького секретарю альманаха «Земля и фабрика» С. А. Обрадовичу:

«…Но если хотите, могу дать совет: как можно больше внимания молодежи! Как можно больше бережливого и заботливого отношения к ней! Из намеченных Вами сотрудников в „молодежь“ я включаю Ар. Веселого, Казина, Н. Тихонова – как поэта и как прозаика, – А. Фадеева, – отлично талантливые люди. А почему не пригласить Леонова, Катаева, А. Платонова, Ив. Приблудного и еще многих!

Будьте здоровы, крепко жму руку,

А. П е ш к о в»

Многие хорошо знают, что путь нашей молодой литературы был извилист и довольно тернист, особенно для юных, увлекающихся сердец. И мудрые правоведы вернули советскому народу настоящего поэта.

Делая только свои первые, еще робкие шаги и обращаясь к учительнице Варваре Васильевне Курячевой, Приблудный мечтал:

У неизведанных дорог,на много лет и зим,мне миром задан был урок.И я им одержим.

Пусть далека глухая дверь,пусть непосильна кладь,мне все равно ее теперьуже не избежать.

…Пока не выпадет мой день,завещанный векам,пока на высшую ступеньэкзамена не сдам.

Когда же сдам и запоюлегко и наизусть,тебя, наставницу мою,благодарить вернусь.

В село, где каждый белый домна все дома похож,где в самом белом и большомты и теперь живешь.

Сбылась мечта поэта. Через проникновенные строки луганской газеты, сказавшей доброе слово о рано умолкнувшем певце-земляке, Приблудный вернулся в свое село, где «каждый белый дом на все дома похож».

…Сбылась мечта и особиста-дзержинца. После червонного казачества он вернулся к «ситчику». На протяжении сорока лет обеспечивал советских воинов всем «вещпайком», начиная с портянок, вещевых мешков и кончая парашютами, генеральским драпом.

Ныне он живет в родных местах – на Пресненском валу. При встрече с друзьями тех грозных лет Иван Крылов очень тепло вспоминает своего крестника – червонного казака Ивана Приблудного, с его «хриповатым, будто бы простуженным на ветрах гражданской войны голосом». И ныне он его видит темно-русым кареглазым пареньком, в несколько мешковатой гимнастерке, с «Кобзарем» за пазухой… С «Кобзарем», не с камнем…

21. Шпага Примакова и сабли червонцев

После Китая, после Пскова, в котором Примаков возглавлял стрелковый корпус, после двух поездок в Афганистан Виталий Маркович недолго работал в Японии. И все же из Страны восходящего солнца он вернулся с солидным грузом впечатлений.

Его блестящий очерк «По Японии» вышел под псевдонимом, как и его труд о Поднебесной империи. Имя автора, Витмар, расшифровывалось довольно просто – Виталий Маркович.

Примаков в той книге выступает и как острый публицист и как незаурядный художник. В стране, утверждает очеркист, земли и риса предостаточно. Чужие земли японскому народу не нужны, к ним тянутся лишь жадные руки империалистических хищников.

Много внимания уделяет автор зловещей роли в судьбах народа императорского двора, генштаба, концернов, банков, а также мировых хищников – сначала наблюдателей, а потом и активных участников событий. «Тихоокеанская проблема, главным элементом которой является китайский рынок, будет разрешаться империалистами путем вооруженной борьбы».

Слова Витмара сбылись спустя восемь лет. Началось оно с Пирл-Харбора: воздушного нападения японцев на базу американского флота.

Меткое слово находит автор записок для передачи своих богатых впечатлений о различных сторонах жизни страны – о японских богах, о выезде микадо, о землетрясении, о чайных плантациях, о гейшах, о японском фашизме, о парламентских нравах.

Очерк начинается эпиграфом из сочинений кичливого японского полководца древности Хидеоши: «Пойду за море и, как циновку, унесу под мышкой Китай».

А буря внесла в этот план свои коррективы – она раскидала флот хвастливого завоевателя.

Шел 1933 год. С версткой новой книги я полетел в Ростов, к Примакову.

Заглянув вместе со мной к командующему Дмитрию Каширину, одному из первых оренбургских казаков-большевиков, его заместитель Виталий Маркович привез меня к себе. За столом все интересовался житьем-бытьем наших ветеранов. Услышав о том, что боевой командир из шахтеров Домбровщины Иван Хвистецкий работает объездчиком в Жмеринском лесничестве, он весь потускнел и тут же стал соображать, как помочь товарищу.

После обеда с хозяином дома мы пошли в его огромный, казармоподобный, скромно обставленный кабинет. Прежде чем просмотреть привезенную мною верстку, Виталий, теперь уже выглядевший солиднее своих тридцати пяти лет, достал с полки книжку «Первая червонная».

Потом, взявшись за свою трубку, он заговорил о том, что надо готовить народ к новым испытаниям и к новым подвигам. Потому что там, в Берлине, в кабинет имперского канцлера рвется черная сила. А если она еще станет хозяином рейхсвера, тогда… И, ткнув трубкой в лежавшую на столе иностранную карту, сказал, что вот он готовит труд о том, чему немецкий генштаб учит своих генералов и офицеров. Пусть об этом узнают все наши товарищи, вся Красная Армия, чтобы потом нас не застигли врасплох…

После Японии, после командования стрелковым корпусом в Свердловске, вместе с большой группой крупнейших полководцев, в которую входили Якир, Дубовой, Уборевич, Дыбенко, Примакова послали усовершенствоваться в германскую, еще догитлеровскую, военную академию. Вот по своим берлинским впечатлениям он кое-что сделал…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});