Странность - Нейтан Баллингруд

не могла предположить, что она права. Неужели здесь действительно так много людей?

– Сколько их?

Салли пожала плечами.

– Понятия не имею.

– Я тебе не верю. Я их ни разу не видела.

– А ты думаешь, они сюда прилетели, чтобы с белыми ручкаться? Ты их не видела, потому что они так хотят. – Салли внимательно следила за тем, как я пытаюсь уместить эту новость у себя в голове, и поэтому я точно знаю, что продолжила она с огромным удовольствием: – И это только те, о ком мне известно.

– Что ж, – проговорил Сайлас, желая перехватить инициативу, – пусть живут здесь, если хотят. Они долго не протянут. Никто из оставшихся не протянет, слава богу. Мы должны вернуться домой, и мы должны там остаться. Пибоди нам с этим поможет.

После этого разговор затих. Свет ламп приглушили. Пока мы устраивались в тесной кабине – Джо и Салли лежали на своих палатках, вместо того чтобы забираться внутрь; Сайлас откинулся в кресле пилота, закинув ногу на ногу, с дымящейся в руке сигарой, – я ощущала, как внутри меня слабеет какое-то сопротивление. Сопротивление чему – я тогда сказать не могла, хотя теперь понимаю, что всему. Моим спутникам, обстоятельствам, в которых я оказалась, распаду порядка вокруг меня. Я позволила этому тепло освещенному пузырьку безопасности убаюкать меня. Вместе с этим ощущением пришла нарастающая грусть, поскольку то, что я игнорировала или жестоко подавляла, увидело возможность со мной поквитаться.

Я стискивала в руке мамин цилиндр, не в силах поверить, что наконец-то его заполучила, без споров и драк. Остальной Нью-Галвестон мог продолжать мариноваться в своей трусости, в своей мелочности и жадности. Тишина сломила его жителей, и в тот момент я поняла, что они останутся такими навсегда. Но в нашем доме Тишины не будет. Как не будет ее в разбитом сердце моего отца.

Я спасла мамин голос и верну его домой.

И, быть может, принесу вместе с ним спасение от самой Тишины.

20

Когда боевые Автоматы прорвались в пещеру, было еще темно. Я успела задремать, и мне снился сон: ярящееся море, бессчетные тонны воды, перекатывающиеся, точно мышцы, – зрелище, которого я не видела ни разу в жизни. Волны разбивались об утес, сотрясая землю, грохоча, как охватившая весь мир гроза. Кто-то закричал. Я открыла глаза, и грохот оказался реальным.

Другие, должно быть, тоже спали. Мы все садились, привыкая к неяркому свету, и пытались понять, что это такое мы слышим.

С нами был Пибоди. Он стоял среди нас, молчаливый и неподвижный. На его накренившемся, пробитом черепе сидел один-единственный черный мотылек, и взмахи его крыльев были подобны медленному биению пульса.

Сайлас соскочил с кресла и бросился в коридор.

– Они пробились! Они пробились!

Моей первой мыслью было:

– Там Ватсон.

Я посмотрела на остальных, ожидая, что они немедленно бросятся на помощь. Джо и Салли глядели на меня в ответ, и лица у них были пустые. Они не двигались. Если Пибоди как-то и отреагировал, узнать об этом я не могла.

До нас донесся еще один крик: призрак, несомый темным течением. Я вскочила и вопреки всем инстинктам собственного тела бросилась к двери кабины. Рядом с ней стояла винтовка Салли; я схватила ее и побежала по коридору. Я чувствовала холодную пульсацию ветра, поджидавшего меня в конце.

– Не ходи туда! – крикнула Салли, но я ее не послушала. Я считала, что они снова проявляют трусость перед лицом настоящей угрозы. Если бы они действительно беспокоились, они бы пошли за мной.

Подбежав к люку, я увидела, как Сайлас закрывает его и поворачивает штурвал затвора.

И ощутила, как загудел «Фонарщик», когда Пибоди включил двигатели.

– Нет! – Я подняла винтовку, навела ее на Сайласа. – Открой!

Он посмотрел на меня так, словно я выжила из ума.

– Боевые Автоматы вошли в пещеру! Ты что, не слышишь, что творится? Мы убираемся отсюда!

– Ватсон! Если они сюда пробились, значит, и он вошел с ними. Он будет меня искать!

Сайлас шагнул ко мне, его лицо исказилось яростью.

– Брось чертову винтовку! Идиотка! Мы улетаем!

Снаружи оставались другие культисты. Люди, с которыми он жил и работал бог знает сколько времени. Люди, не покинувшие его, когда прочие сбежали, люди, которые так же, как и он, верили в возможность вернуться домой на «Фонарщике» и разобраться с величайшей тайной, со страшнейшей опасностью, с какой когда-либо сталкивалась марсианская колония. И он был готов бросить их всех, не попытавшись спасти хотя бы одного.

Сайлас сделал еще шаг, и я выстрелила. Я целилась выше его головы и по какой-то счастливой случайности на самом деле промахнулась. Пуля ударилась в металлическую стену за его спиной, отрикошетила и пролетела мимо моего уха. Потрясенное лицо Сайласа было почти комичным.

– Открывай! – завопила я.

Сайлас повернул штурвал и снова открыл люк. Как только он это сделал, я ударила по кнопке, опускавшей рампу. Ветер завывал; ледяная крошка обожгла мне лицо. Из люка на землю упал клин света. Зеленый туман Странности льнул к рядам несобранных цилиндров, их причудливые кристаллические призраки дрожали в ночи.

Часть Мотыльков была в саду, их оттеснили сюда наступающие боевые Автоматы. Они заняли оборонительную позицию у входа в тоннель и ждали, когда покажется враг. Пара культистов оглянулась на корабль, их напряженные и изможденные лица озарились надеждой. Остальные продолжали ждать, вскинув винтовки и пистолеты, готовые отдать жизнь ради спасения «Фонарщика». Это был поразительный, обреченный акт мужества, и я не могла не подумать о том, насколько иначе все могло бы сложиться, если бы жители Нью-Галвестона обладали хотя бы четвертью этой отваги.

Из зияющей пасти тоннеля лились вопли, словно кричал сам Марс. Я спустилась по рампе, оглядываясь в поисках Ватсона; винтовка бесполезно болталась у меня в руке. Но ни один Автомат до сада пока что не добрался.

Крики заглушил ритмичный грохот оружейного огня, спокойный и неторопливый.

Туктуктуктуктук.

Туктуктук.

Один из Мотыльков начал стрелять вглубь тоннеля.

А потом Ватсон, этот старый добрый кухонный Автомат, это глупое ведерко дребезжащих деталей, надоедливый, и беспомощный, и ободряющий, и надежный, быстро выкатился из него, комично выставив вперед свои бесполезные руки посудомойщика, поворачивая голову то в одну, то в другую сторону, пока от его корпуса рикошетили винтовочные пули.

– Ватсон! Сюда!

Он услышал меня и сменил курс. Мотыльки пропустили его, сосредоточив огонь на том, что спускалось по тоннелю следом за ним.

«Фонарщик» вибрировал энергией. Его большой двигатель рокотал и стучал – старый конь, жаждущий размять кости. Все импульсы моего тела