Солдаты России - Родион Малиновский

Близкие разрывы снарядов опять оглушили и осыпали землей Душенко и Ванюшу.

— Ничего, Ваня, не дрейфь, никогда второй раз снаряд не попадает в воронку, это уж ясно. Значит, у нас тут полная надежность, — приободрил сам себя и Ванюшу Душенко. И тут же распорядился: — Козыря, Толька! Вон правее воронка, занимайте, будьте как дома!

Душеико был наводчиком, начальником пулемета и имел право распоряжаться.

Жаль было Ковальчука — он вчера ткнулся замертво головой в землю, а ведь они с Душенко из одного села.

— Славная осталась молодица и двое парнишек. Хлопчики оба в отца пошли, да уж очень малы — старшему три, а меньшему год, — сокрушался Душенко.

Свист и шипение пуль прервали эти раздумья вслух и заставили каждого сжаться, съежиться, чтобы казаться меньше и неприметней для врага. Артиллерия полка наконец отозвалась и стала нащупывать позиции германских пулеметов. Видимо, найдя их, повела огонь на поражение. Пулеметы немцев действительно притихли, но ружейный огонь усилился, и пули с разных направлений продолжали свистеть над головами пулеметчиков.

Вдали появились немецкие цепи, которые вели перебежки по отделениям. «Приготовиться к отражению атаки!» — прокатилась команда. Огонь немцев по цепям нашей пехоты не прекращался, но та уже успела основательно окопаться и мало обращала внимания на ружейную пальбу. Немцы это учли и усилили артиллерийский огонь. Бомбы гаубиц ложились одна за другой, поднимая клубы черной земли. Но это было не так страшно, как разрывы бризантных гранат на низкой высоте над землей — от них действительно спасения не было.

Ванюша при каждом новом разрыве только еще больше съеживался и сжимал крепче зубы, уже давно готовый к тому, что осколки прошьют его тело насквозь и на этом все кончится. Но к его удивлению, он оставался цел.

В цепи слышались стоны тяжелораненых, а легкораненые бегом старались уйти из этого кромешного ада, чтобы скорее попасть на перевязочный пункт. Но многие из них падали на землю и больше не поднимались.

Наступали критические минуты боя. Открыл огонь и Душенко. Ванюша еле успевал подавать новые ленты с патронами и просовывать наконечники в приемник. Немецкое «хох» и русское «ура» смешались, потом гул боя медленно покатился в тыл полка. Стало ясно, что наши не выдержали и отошли. Митрофан Иванович быстро оценил обстановку и скомандовал:

— Третьему пулемету отойти за старые окопы, четвертому пулемету прикрыть огнем отход!

Душенко и Ванюша стали быстро отползать назад, напрягая все свои силы, их лица были сплошь залиты потом, смешавшимся с грязью. Им удалось укрыться в какой-то канаве и в свою очередь прикрыть отход четвертого пулемета. Последним отползал Митрофан Иванович.

Тяжелый бой складывался невыгодно для елисаветградцев. Пришлось вот так отползать не раз, и они очутились версты за две позади тех позиций, которые занимали утром. А немцы все наседали. Вот и младший унтер-офицер Моховой упал, подкошенный осколком: левую ногу у него как бритвой срезало выше колена. Мохового подхватил третий номер, выволок с поля боя в овражек, наложил жгут и остановил кровь. Унтер-офицер был молод, отличался недюжинной силой, он напрягся из последнего и пополз сам, не дожидаясь санитаров. Пулеметчики не могли ему помочь — тогда пришлось бы бросить либо пулемет, либо патроны с коробками принадлежностей, которых осталось всего три. Этого пулеметчики сделать не могли, сам Моховой не одобрил бы их поступка. Он уползал, култышка ноги не была завязана, из зияющей открытой раны сочилась кровь, оставляя влажный след; к ране прилипали комья земли, и она скоро стала темно-красным пятном с чуть светлеющей костью в центре. Моховой, весь бледный, с крупными каплями пота на лбу, продолжал ползти, но все медленнее и медленнее. Его заметили полковые музыканты и унесли на палатке. Мужайся, борись со смертью, унтер-офицер Моховой, может, удастся тебе вырваться из ее цепких лап...

Бой все кипит. В редкие минуты затишья пулеметчики стараются подальше оторваться от немцев, чтобы занять поудобнее позиции и точнее выпустить по противнику оставшиеся ленты. В них пятьсот патронов, и они еще могут нанести большие потери врагу, остановить его. Но вот и последние две ленты пулеметчики выпустили — около сотни немцев полегло. Атака захлебнулась, но если германцы начнут ее вновь, то их некому будет остановить, ленты у пулеметчиков пусты.

Митрофан Иванович послал Анатолия и Козырю за патронами, не очень, впрочем, веря в то, что они найдут пулеметные двуколки — такая неразбериха творилась вокруг. А пулемет молчал. Уже солдаты отдают свои последние патроны и помогают Ванюше набивать их в ленту; из пулемета они вернее поразят противника, чем из винтовки, к тому же руки вконец устали и дрожат от нечеловеческого напряжения.

Новый шквал огня, все окуталось дымом и пылью. Душенко заряжает пулемет, в нем патронов сорок — пятьдесят. Немцы видят, что пулемет молчит, и бегут прямо на него. В дыму сверкают их широкие штыки. Осталось каких-нибудь пятьдесят шагов. Тогда Душенко резанул их очередью прямо в упор, и они повалились на землю и больше не встали. А если кто и остался в живых, притворился убитым, чтобы не вызвать на себя новый смертельный шквал огня.

В это время стали появляться перекопцы. Они прямо с ходу вступали в бой. 253-й Перекопский пехотный полк, подошедший на поддержку елисаветградцам, не останавливаясь пошел в контратаку. Немцы сдали, начали пятиться, а затем в беспорядке отступили. Оба полка — вернее, остатки их — стали преследовать врага. На поле боя лежало много убитых русских и немецких солдат. Валялись окровавленные бинты, брошенные немецкие ранцы из коричневой конской кожи шерстью вверх, котелки и фляжки, которые с жадностью подхватывали наши солдаты в надежде найти в них хотя бы каплю влаги, чтобы смочить пересохшее горло.

В надвигавшихся сумерках подошли к позициям, которые занимали утром, но сильный шквал пулеметного огня противника остановил контратаку. Душенко и Ванюша быстро повернули пулемет, готовясь открыть огонь, но, увы, патронов не было. Перекопцы быстро собрали патроны у стрелков и стали помогать пулеметчикам набивать их в ленту. Через несколько минут одна лента была набита, можно стрелять. Но тут близкий разрыв бризантной гранаты накрыл осколками пулемет. Не успел еще дым рассеяться, как Ванюша услышал стоны Душенко.

— Что с вами? — испуганно спросил Ванюша.

— Ничего, Ванек, помоги вот только перевязать левую ногу...

Ран было несколько: в бедре осколок, два осколка выше колена, насквозь пробита ступня. Митрофан Иванович и Ванюша общими усилиями перевязали раненого.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});