Когда падает небо 1 (СИ) - Чернышова Алиса

Разумеется, это деление было вариативным, один маг мог сочетать в себе те и другие качества, использовать попеременно то особенности проводника, то техники источника. Но одно из основополагающих правил местной магии заключалось в том, что один практикующий не может быть одинаково хорош и развит как в роли проводника, так и в роли источника. В зависимости от природных способностей и избранного пути, ты всё равно будешь склоняться или в одну, или в другую сторону.

До сей поры Кира была источником.

Используй нас.

Это звучало вкрадчиво даже внутри её собственной головы.

Самое время для нас. Мы прямо здесь… Почувствуй нас. Возьми нашу силу. Не крохи, как раньше, а полноценно… Возьми… Мы за тонкой гранью. Просто сломай её — и сила будет твоей…

Стиснув кулаки, Кира подчинилась.

22

— Мне страшно, — сказала Лали, хныкая. — Страшно. Там монстры!

Лео на это только страдальчески вздохнул, переглянувшись с вкрай измождённой Беттой.

Пейзаж вокруг, если честно, в какой-то момент действительно стал по-настоящему стрёмным. Но этому были более чем закономерные объяснения: их маленький отряд подранков двигался всё глубже в лес и всё выше в гору. При этом, они избегали всех более-менее крупных дорог и даже тропинок, потому что те могли охраняться. И вообще старались держаться в самой чаще. Учитывая раненных и детей, а также необходимость уйти подальше от долины и двигаться без привалов… В общем, то ещё удовольствие.

Если им (сказочно) повезёт, то они сумеют перейти через хребет, не наткнувшись на драконоборцев… Да в идеале ни на кого не наткнувшись. И в этом смысле, конечно, чаща, какие бы чудовища там ни жили — самый лучший выбор.

Только вот объяснить это измученным детям не так-то просто. Лео пришлось честно признать себе: наверное, быть родителем, отвечающим за своего ребёнка на войне, в чём-то даже хуже, чем быть солдатом.

Намного хуже, как на его вкус.

Лали последний час или около того постоянно ревела, что видит жутких монстров — и, что самое плохое, успокоить её не получалось. Время от времени совместными уговорами удавалось кое-как убедить её сбавить звук, но эффект оказывался временным. Как назло, её сестра в очередной раз потеряла сознание, и это не добавляло ситуации адекватности.

— Эй, — прозвучал хриплый ломкий голос Маклана, — там и правда кто-то был!

Дерьмо.

Лео снова сплёл простейшее поисковое заклятье, благо этому добру их всё же научили. Результат не изменился: в радиусе километра не было ни одной разумной живой души.

— Тебе показалось, милый, — сказала пани Марша мягко, — там никого нет.

— Я, по-вашему, тупой? — заорал Маклан. — Там кто-то был! Там, за деревьями!

— Не кричи!

Лео почувствовал, что у него болит голова.

Честно говоря, он понимал, почему у малых срывало крышу. Не упоминая тот факт, что они в таком нежном возрасте стали свидетелями насилия и будущем почти наверняка огребут цветастый ПТСД, один из них, будучи нестабильным подростком, только-только потерял отца, а вторая, по всем признакам, вот-вот потеряет сестру, кроме которой у неё нет никого. И, даже не считая всего этого, обстановка способствовала возникновению психологической нестабильности более чем полность.

Нет, не поймите неверно, лес был безумно красивым. Толстенные стволы деревьев, которые можно обхватить разве что вдвоём или втроём, огромные папоротники, заставляющие вспомнить о Юрском периоде, лианы со светящимися цветами, мох, напоминающий роскошный ковёр… Если бы Лео спросили, что самое красивое он видел в своей жизни, список без сомнения включал бы в себя данный лес.

Одна проблема — этот мир. Тут всё красивое и одновременно до мокрых штанов пугающее.

Дело в том, что в лесу темно. Очень.

Это не должно удивлять, учитывая, как тесно переплелись вверху вековые кроны, забирая себе каждую крупицу света. И всё же… Лео казалось, что, как только они зашли, было светлее. И, по любой здоровой логике, должно было ещё посветлеть по мере того, как поднимается солнце… Но становилось темнее.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

И эта темнота как-то уж очень сильно приседала на психику.

— Ты ничего не слышишь? — спросила Бетта тихо, когда Лали в очередной раз удалось хоть немного успокоить.

Лео бросил на неё чуть удивлённый взгляд.

— Например?

— Мне кажется, я слышу шёпот. Или шелест. Или звук шагов… Я на самом деле не могу описать это точно. Что-то чужеродное. Нет?

Лео послушно прислушался. Снова сотворил набившее оскомину заклинание.

Результат остался неизменен.

— Мы все многое пережили, — сказал он мягко. — Думаю, в таких обстоятельствах повышенная чувствительность к некоторым вещам — это нормально.

— То есть, рядом никого нет?

— Нет, — тихо ответил Лео. — Это просто ветер шумит в кронах…

— Нет…

При звуке этого голоса они с Беттой быстро переглянулись. Последние полчаса или около того Лисса не приходила в сознание. Он всё ещё тащил её на своей спине, использовав не без помощи Эмили чары лёгкости. Они скормили девушке все медикаменты, которые у них только были, но лучше почему-то не становилось. Только хуже.

Увидев, что подруга пришла в себя, Бетта тут же подскочила к ней.

— Лисса. Ты хочешь пить? Как ты?

— Нет, — повторила полуэльфийка хрипло. — Почему вы не слышите? Это птица поёт. Так красиво…

Лео с Беттой обречённо переглянулись. Ну отлично, теперь у неё ещё и бред. Только этого не хватало!

Бетта сглотнула и, перехватив Лали поудобнее, осторожно погладила Лиссу по лицу.

— Она горит. Возможно, нам стоит остановиться и передохнуть?

— Об этом следует спросить твою бабушку.

Эмилия шла впереди, решительная и суровая, как богиня войны. “Не останавливаемся, — повторила она уже несколько раз. — Теперь останавливаться нельзя.”

Что за “теперь” и почему настолько категорично нельзя, Лео спрашивать не рискнул: слишком уж непоколебимый у Эмилии был вид.

Впрочем, довольно быстро судьба, очевидно, решила, что до этого им было излишне скучно.

И стало весело.

— Папа! Я только что видел папу! — воскликнул вдруг Маклан. — Он прячется там, в лесу! Я знал, что вы солгали!

Простите, но — что?

Все остановились, кое-кто начал перешёптываться. Сбоку тихо ахнула Бетта.

Лео, как и многие, просто моргал и пытался понять, что тут вообще творится. Получалось вот вообще не очень.

Могли ли Уилмо со товарищи… скажем так, допустить неточность? Посчитать купца Ладия мёртвым, а то и осознанно бросить его из-за какой-то ссоры. Из-за добычи, быть может? Хотя, учитывая все обстоятельства, то звучит довольно-таки бредово. Но…

— Что? — мать Маклана, которая всё это время шла, как огромная кукла, в мареве тягостного молчания, встрепенулась. — Я знала, что он не умер! Моё сердце чуяло это!

“Не знаю, что там с сердцем, но моя жопа чует какую-то подставу”, — подумал Лео мрачно.

— Но это бред, — сказал старший Дишоно. — Тут что-то не так. Он умер на наших глазах! Там не может быть ошибки!

— Может, вам показалось? — робко уточнила Марша. — Кто-то ещё видел купца Ладия, или?..

— Я не спятил! — выкрикнул Маклан, и в этот момент он, надо сказать, выглядел как сумасшедший. — Папа был там, вот прямо там… Папа!

От его вопля птицы тучей вспорхнули над кронами.

Вот молодец, блин!

— Ты не мог бы, например, не орать? — оскалился Лин зло. — Мой отец не стал бы врать о таком. Твой родитель мёртв, а у тебя галлюцинации. Успокойся и заткнись, пока мы тоже не стали мёртвыми. Что тут непонятного!

Матушка Маклана, недолго думая, залепила Лину пощёчину.

— Как ты смеешь говорить такое! Твой отец — лжец!

— Нет, проблема не в этом, а в том, что ты — чокнутая истеричка!

У Лео возникло стойкое предчувствие, что дело кончится самой настоящей дракой.

И, кажется, в конечном итоге не он один так думал.

— Успокойтесь, — попросил господин Лайвр, — Лин, успокойтесь хотя бы вы. Вы должны понимать, что порой гибель любимых принять бывает… Тяжело. Маклан потерял отца…