Гамбургский счёт. Сборник рассказов - Олег Гаврюшов

расположенные в непосредственной близости от вожделенной родины Через пару дней наш эллин лежал на верхней койке мягкого вагона, увозившего его к берегам Эгейского моря. Витя живописал картины райской жизни в стране Гомера и Одиссея и время от времени поглядывал в русско-греческий разговорник. Родной язык давался с трудом, но все-таки слова «здравствуйте» и «пожалуйста» за время двухдневной поездки Витя выучил. Когда поезд мягко остановился у перрона румынской столицы, из вагона вышел сияющий от счастья человек с рюкзаком за плечами. Содержимое рюкзака составляли сухари, рыбные консервы, сахар, соль и спички. Витя остановился возле вагона, достал из кармана карту Европы, компас и, определив сторону, где должна находиться Греция, двинулся широким уверенным шагом.

Витя шел не зная усталости, не разбирая дороги, по проселочным тропинкам и магистральным путепроводам, широкие реки он переплывал, мелкие переходил вброд, он шел под палящим солнцем и в дождь, его не интересовали достопримечательности мест старой Европы, которую он пересекал в поисках Родины. Он видел перед собой только слегка подрагивающую стрелку школьного компаса. До Греции ему нужно было пересечь две границы. Он не заметил, как пересек одну границу, он не заметил как пересек небольшую европейскую страну. Он не заметил, как приблизился ко второй границе и, конечно, он не заметил как к нему подошли несколько крепких парней в пограничной униформе. Они спросили документы. Витя показал туристическую путевку, компас и карту, при этом он не переставал широко улыбаться и повторять «здравствуйте» и «пожалуйста» на ломаном греческом языке. Витю арестовали, решив, что это иностранный шпион. Его обыскали, привели на погранзаставу и бросили в камеру. Через день к Вите пришли двое парней с дружелюбными лицами, в строгих серых костюмах Они стали выпытывать у Вити имена, пароли и явки. Время от времени ему доставалось по ребрам, так как дружелюбие парней все-таки имело свои границы. Через месяц, поняв, что перед ними никакой не шпион, а обычный лох из российской глубинки, контрразведчики вытолкнули Витю на свежий воздух, не забыв наподдать ему под зад кирзовым сапогом.

Без денег, документов и рюкзака с сухарями Витя очутился в российском посольстве, где дипломатические представители, жалуясь на то, что дефицитную валюту приходится тратить на всякую рвань, выдворили его за казенный счет в страну, бывшую некогда оплотом социалистической справедливости. Когда поезд остановился у перрона московского вокзала и Витя вышел из душного вагона, его встретили некие мужчины в строгих костюмах, ласковые взгляды которых не предвещали ничего хорошего. Витю препроводили в стены следственного изолятора КГБ, сотрудники которого, узнав, что у Вити были контакты с представителями аналогичного иностранного ведомства, решили проверить нашего героя, на всякий случай, а не завербован ли он их коллегами. Месяц у Вити Выясняли имена, пароли и явки, время от времени сопровождая свои вопросы ударами резиновой палки, которую иронически называли «вспоминатор». Через месяц разочарованные тем, что не удалось повысить процент ловли шпионов за Витин счет, чекисты проводили Витю из гостеприимной столицы тем же способом, что и их предыдущие коллеги.

Потом Витю угрюмо встречал родной Мурманск, нахмурившись серыми сопками и отливая свинцовой водой Баренцева моря. Но наш герой не стал доживать остаток дней в сетованиях по поводу несовершенства мира. Ему удалось заинтересовать двух бывших одноклассников неисчислимыми барышами, которые сулит торговля с сопредельной Норвегией. Взяв в кредит тысячу долларов, Витя махал двум друзья в окно увозившего его туристического автобуса и корчил счастливую рожу. Рядом с сиденьем стояла сумка, в которой находились разрешенные к провозу в аскетическую Норвегию бутылка русской водки и два блока американских сигарет. Под сидением, ловко спрятанные, согревали зад, еще шесть бутылок водки и четыре блока сигарет, ввозимые нелегально, кроме того Витя прихватил множество сувенирной и порнографической продукции. Надо ли объяснять, что Витя не собирался возвращаться к одноклассникам, оставшимся в заполярной столице, ждать своих преумноженных капиталов. Витя снова грезил Эгейским морем и шоколадными гречанками. Жизнь рисовалась в розовом свете, перед глазами вставали яркие картины капиталистического рая.

Благополучно миновав две таможни, автобус припарковался на стоянке в центре небольшой норвежской деревни. Решив действовать, Витя спрыгнул с подножки на хорошо укатанный асфальт и, направившись к небольшой группе скандинавских аборигенов, стал кричать размахивая бутылкой водки и блоком сигарет:

– А кому водочку русскую, свежую, налетай, пока есть, скоро кончится!

Аборигены в ужасе разбежались по хижинам кроме одного, который с интересом стал разглядывать Витю, водку и блок сигарет.

Найдя в нем благодарного слушателя, а возможно и будущего покупателя, Витя распалился еще больше и стал обещать скидки оптовым покупателям и еще большие скидки на товар под заказ, правда в этом случае Витя требовал стопроцентную предоплату. Норвежец, с интересом выслушав про предоплату и возможность приобретения оптовых партий, достал удостоверение полицейского. Через десять минут за Витей, тяжело лязгнув надежным замком, захлопнулась дверь камеры в местном полицейском участке. На следующий день, от переводчика на судебном заседании, Витя, к своему удивлению узнал, что его действия нарушали какую-то там статью норвежского уголовного кодекса и карались штрафом. Зачитывавший приговор судья, после произнесения слова «штраф», выжидательно уставился на Витю. Витя намек понял и безапелляционно заявил, что денег у него нету и не предвидится и что наоборот, он был бы очень признателен, если бы ему этих денег дал кто-нибудь из присутствующих. Он с надеждой оглядел зал, но желающих дать денег не было. Витя получил два месяца тюрьмы и вернулся в камеру.

Время, проведенное Витей в норвежской тюрьме, было самым сытым временем в Витиной жизни. Кормили хорошо, на десерт давали фрукты, которые в обычной жизни были Вите не по карману и мимо которых он всегда проходил, испытывая пролетарскую ненависть: ананасы, бананы, кокосы; там он впервые попробовал папайю. Каждый день Витя убирал полицейский участок, за это ему платили 40 крон в сутки. В выходные его отпускали в увольнение, которое он проводил в местной дискотеке или за игрой на бильярде. В поселке было туговато со зрелищами, одним из них стал русский торговец алкоголем. На Витю приходило смотреть все местное население, приезжали из соседних деревень, приходили влюбленные парочки, мамы приводили детей. Витя сидел в камере, у которой вместо одной стены была решетка. Дети просовывали сквозь прутья леденцы и жвачку, взрослые-сигареты. Витю снимали для газет и телевидения, у него брали интервью, его показывали курсантам полицейских школ. Постепенно Витя свыкся со своей участью русского гамадрила и даже вошел во вкус. За отдельную плату он пел похабные частушки (других не знал) и танцевал в присядку, Это был грандиозный успех, аборигены аплодировали и визжали от восторга.

Когда