Алмазный остров - Евгений Сухов

Генерал души не чаял в молодой жене, но той всего, что она имеет, вскоре стало мало. Повторилась история, уже случившаяся с профессором Шнобелем. Алчность ее к деньгам и удовольствиям не знала границ, аппетиты росли, и их нужно было как-то удовлетворять.

Как-то у них в гостях был синодальный секретарь Клирикин. Он был давним и тайным воздыхателем Ольги и набивался в ее поклонники, которые множились, как кролики. Собственно, они и были кроликами для Ольги, а она для них – удавом. Без дорогого или ценного подарка нечего было и думать о благорасположении генеральши фон Штайн. Помимо подарков, ей доставлял наслаждение сам процесс превращения вроде бы солидных и женатых мужчин в покладистых юношей, томимых желанием и страстью к ней. Завоевать кошелек у таковых было проще простого, и система отъема денег у «кроликов» не отличалась оригинальностью: Ольга Григорьевна под придуманным предлогом просто брала у них деньги взаймы и не возвращала. Некоторым из ухажеров она была должна дважды или даже трижды, и этих трижды обобранных остальные воздыхатели считали счастливчиками, потому что они-то как раз и добивались столь жаждуемого блаженства с генеральшей. Естественно, ни о каком возвращении долгов «осчастливленные» и не заикались, а остальные готовы были дать за наслаждение с ней столько, сколько она запросит. И даже больше.

С Клирикина она запросила семь тысяч. Даже не за возможность обладать собой, а всего-то за надежду. И то весьма расплывчатую. Потому как просьба о деньгах была облачена в витиеватый намек на то, что ей хотелось бы принимать его, господина Клирикина, в бриллиантовой диадеме, на которую ей как раз не хватает семи тысяч рублей. Секретарь намек понял, сбегал домой, или куда там еще, и через небольшое время вернулся с семью тысячами, которые попросил Ольгу принять.

– Отдадите, когда у вас появится таковая возможность, – благородно заявил синодальный секретарь, отказавшись от расписки и передавая ей конверт с деньгами.

Ольга взглянула на него блестящими влагой глазами, и Клирикин потерял дар речи. А когда она благосклонно разрешила ему поцеловать себя, секретарь уже истекал всеми соками. Он был несказанно счастлив.

Ольга лишь только вздохнула: но что это, прости господи, за деньги – пять, семь, ну пускай десять тысяч? Вот если бы пятьдесят, семьдесят или, скажем, сто! Но как их добыть, вот в чем вопрос.

И Ольга стала всерьез думать над этим вопросом. И как часто это случается, решение вдруг пришло к ней неожиданно, будто послало его само Провидение.

Как-то в руки Ольге попалась газета «Биржевые ведомости». От нечего делать она стала листать ее и наткнулась на два объявления. Первое гласило, что известный в обеих столицах Торговый дом «Брауде и сыновья» нуждается в коммерческом директоре с опытом работы не менее двух лет. Оговаривался и залог, который должен был внести принятый на службу претендент, – двадцать пять тысяч рублей серебром. Потому как, по существовавшему неписаному правилу, в коммерческих делах от претендентов при поступлении на ответственные должности требовался залог на предмет их состоятельности и добропорядочности. Ольга тогда еще подумала, что сумма залога весьма неплохая, и перелистнула страницу. На следующей полосе некая Марфа Кирилловна Петрушкина, купчиха, недавно приобретшая имение князей Друцких, нуждалась в опытном управляющем с жалованьем в триста рублей серебром, который, однако, при поступлении на службу в знак добропорядочности обязан был внести залог в размере трехгодового жалованья, то бишь около одиннадцати тысяч рублей. И тут Ольгу Григорьевну буквально осенило. А что, если ей самой выступить нанимательницей служащих для несуществующих фирм, желательно предельно удаленных от Петербурга? Это же какие деньжищи можно насобирать совершенно без затрат, скажем, за месяц! А за полгода? А сколько же будет за год?!

От цифр с многочисленными нулями у женщины перехватило дыхание.

Верно! Ну кто, кто посмеет покуситься на жену заслуженного генерала, да еще со связями при царском дворе, водящего, помимо всего прочего, дружбу с самим Победоносцевым? Эх, если бы ей самой стать со всесильным обер-прокурором накоротке… Кто тогда посмеет пожаловаться на нее и обвинить в присвоении денег? Да никто и никогда!

И Ольга Григорьевна принялась за осуществление первого пункта своего плана: ввести в круг своих друзей и почитателей (лучше поклонников) самых всесильных людей столицы, а стало быть, и всей империи.

О, сколько манипуляций и ухищрений пришлось провести ей с мужем, чтобы добиться от него обещания пригласить Победоносцева на званый ужин! Да еще так пригласить, чтобы бука Константин Петрович, довольно замкнутый в неформальном общении, это приглашение все-таки принял.

И он принял!

Ольга Григорьевна была почти счастлива, когда парадные двери лучшего особняка на Литейном проспекте раскрылись, пропуская худощавую фигурку вершителя судеб. Фамилия у него была звучная. А как звучали его звания и чины! Обер-прокурор Святейшего Синода. Действительный тайный советник – выше только канцлер и сам государь император. Член Комитета министров, член Государственного совета. Сенатор и статс-секретарь! Кавалер орденов Святого Александра Невского и Святого Андрея Первозванного, и прочая, прочая, прочая… Только вот росточком его высокопревосходительство не задался. И скорее походил на старую плешивую макаку, нежели на государственного сановника наивысшего ранга. Хотя подобное обстоятельство совершенно не было решающим и меркло пред всеми чинами и регалиями, которые имел этот небольшой человек.

Ольге он даже понравился: не было обвислых щек, необъятного пуза, чего она в мужчинах терпеть не могла, и в свои почти восемьдесят лет Константин Петрович Победоносцев выглядел от силы на шестьдесят пять. Но более всего он понравился ей своей необъятной властью, которой буквально веяло от его сухонькой фигуры.

Надо признать, что действительный тайный советник был просто очарован молодой хозяйкой. Встречен он был не как государственный деятель, но как старый знакомый, друг семьи и интересный собеседник. Это сразу сняло напряжение, какое обычно случается в первую встречу, и Победоносцев расслабился, так как привык, что по приглашении в какой-либо дом его сразу же начинали о чем-нибудь просить.

Здесь же все было иначе. Генерал, его старый товарищ, больше помалкивал, и течение визита его к фон Штайну взяла в руки Ольга Григорьевна, генеральская супружница.

Она не была навязчивой, живо интересовалась делами Синода, внимательно выслушивала мнение гостя относительно тех или иных государственных проблем и понимающе качала головой.

– А как вы относитесь к карточным играм на деньги? – спрашивала Ольга, заглядывая влажным взором в глаза важного человека. – Мне кажется, их надо запретить. Ведь это так развращает нравы молодежи!

– Совершенно с вами согласен, – одобрительно кивал плешивой головой Победоносцев, с удовольствием глядя на собеседницу. – Только, прошу прощения, азартные карточные игры нами уже запрещены. Правда, во многих домах все же играют, – развел он руками.

– Я думаю, игра, скажем, в подкидного дурака не так уж и страшна… Или раскладывание пасьянса. – Ольга немного помолчала, словно обдумывала новую мысль. – Ведь надо же чем-то заниматься нашим милым старушкам по вечерам.

– И опять я с вами совершенно согласен, – охотно поддакнул ей Константин Петрович, уже очарованный хозяйкой столь гостеприимного и приятного дома. – Мы ведем борьбу только с азартными играми, которые уже принесли и продолжают приносить только вред, а зачастую и горе. Ведь проигрываются огромные деньги, родовые имения и, простите меня, даже… жены.

– Жены? – удивилась Ольга.

– Именно так, – подтвердил Победоносцев. – И это уже совершенно никуда не годится!

– Ах, как вы правы, – Ольга проникновенно посмотрела Константину Петровичу в глаза. – Ведь это совершеннейшее падение нравов. Но, – она потупилась, – все мы в чем-то грешны, поэтому осуждать людей я лично не могу. Еще Мирабо говорил, что осуждающий человеческие пороки не любит людей. А я – люблю.

Последняя фраза настолько тронула старика, что он едва не прослезился. До чего же славная женщина! Как же повезло Федору Карловичу!

Уходил Победоносцев от фон Штайнов умиленный и полностью завороженный хозяйкой. И, конечно, принял приглашение посетить их в следующее воскресенье, потому как у Ольги Григорьевны намечался день ангела. А следом за действительным тайным советником стали бывать в особняке на Литейном и просто тайные советники. И члены Государственного совета. И сенаторы. И сам петербургский градоначальник, генерал от кавалерии Николай Васильевич Клейгельс, сделавшийся одним из самых рьяных почитателей Ольги Григорьевны, а впоследствии и ее защитником. Говаривали, что из-за частых посещений дома фон Штайна, а ежели говорить точнее, генеральши фон Штайн, у бесстрашного некогда рубаки и красавца Клейгельса происходили скандалы с супругой, и будто бы она таскала его за поседевшие бакенбарды, доходящие до груди, и рвала их в клочья. Так или иначе, но первая часть плана генеральши фон Штайн была выполнена: весь Петербург знал, какого масштаба люди бывают в особняке на Литейном и почему.