Алмазный остров - Евгений Сухов

– Я никуда не пойду, – спокойно ответила она, ежась под одеялом. – Тем более я не собираюсь прыгать из окна. Да и что они мне предъявят? Что я спала с преступником? Так я не знала, что ты преступник. И поддалась на твои уговоры исключительно под воздействием звучных титулов: граф, маркиз… Тем более, – она ухмыльнулась, – что ты, мерзавец эдакий, подпоил меня и воспользовался моим беспомощным состоянием, дабы совершить со мной известные действия…

– Как знаешь.

Он уже ступил на подоконник и поднял раму, затем, подумав, полез в карман, чтобы достать портмоне и поделиться с Амалией деньгами. Но портмоне в брюках не оказалось…

– Деньги, – прорычал он, подлетая к ней.

Она молча протянула ему пузатое портмоне. Делиться с воровкой он уже передумал.

– Благодарю за чудесное утро, – скороговоркой выпалил он и, нагнувшись, пролез под рамой. – Адью.

И спрыгнул.

– Откройте, иначе мы выломаем дверь! – закричал за дверью пристав Жалейко.

– Зачем же ломать, – послышался обиженный голос Дворжака. – Сейчас я принесу ключи.

Через минуту, когда полицейские открыли дверь, Амалия лежала на постели, укрывшись одеялом до подбородка, и с испугом смотрела на ворвавшихся в спальню мужчин. Испуг в ее глазах был искусственным, но никто этого не заметил.

– Где он? – зарычал на нее Жалейко.

– Он вы-вылез в окно, – продолжая разыгрывать испуг, проблеяла невинной овечкой Амалия.

– Ч-черт! – выругался пристав и бросился вон из комнаты. Следом за ним вылетел из спальни надзиратель.

– Где деньги? – тихо спросил Дворжак, когда полицейские ушли.

– Он их забрал, – сказала Амалия и всхлипнула.

– Как забрал? – Челюсть у пана Дворжака отвисла, как будто оторвались веревочки, привязывающие ее к голове. – Куда забрал?

Амалия посмотрела на него, как на чумного:

– С собой, разумеется!

Голова у Дворжака работала медленно, но все же он сообразил, что ежели граф-маркиз сбежал от полицейских, значит, рыльце у него в пушку. А коли у него рыльце в пушку, стало быть, его акции Транссибирской магистрали, оставленные в залог под десять тысяч рублей, вполне могут быть ворованными или, хуже того, и вовсе фальшивыми. И гостиничный владелец, по-бабьи вскрикнув, побежал к себе в кабинет, где у него в сейфе новейшей английской конструкции лежали акции маркиза. Мнимая же пасторская вдовушка, медленно и сладко потянувшись, сунула под постельный матрас руку и достала плотную пачку денег. Полюбовавшись ассигнациями и прикинув, что на них можно будет прикупить и как надолго ей хватит добытой суммы, она принялась медленно одеваться.

Через полчаса, молодая и свежая, она уже выходила из гостиницы, дабы нанять лихача-извозчика и ехать завтракать в лучшую городскую ресторацию. Жизнь, милостивые государи, не такая уж и плохая штука! Ежели, конечно, подходить к ней с умом.

Глава 4

ЦЕНА НЕ ИМЕЕТ ЗНАЧЕНИЯ

На удачу маркиза, прохожих на улице оказалось немного: какая-то старушенция испуганно шарахнулась от него, когда он, по ее мнению, возник из-под земли как «черт из табакерки»; да вот еще мужчина в котелке многозначительно проводил удальца долгим взглядом, после чего бросил взгляд на раскрытое гостиничное окно.

Артур, приземлившись – слава Богу, удержался на ногах – и залихвацки подмигнув мужчине в котелке (дескать, с кем не бывает, когда неожиданно к женщине приходит муж), бодро направился по направлению к извозчичьей бирже. Через несколько шагов он побежал, сел в первую же попавшуюся пролетку и приказал:

– Гони!

– Куда пан желает? – спросил извозчик.

– Прямо, потом налево, потом направо, – ответил Артур и почти криком добавил: – Тебе что приказано? Гони, шельма!

Извозчик пожал плечами и тронул, как говорится, с места в карьер. Он проехал прямо, с первым же поворотом свернул, как и было приказано странным седоком, налево, а на следующем перекрестке – направо. Несколько раз Артур оглядывался, нет ли за ним погони. Кажется, погони не предвиделось.

– Теперь куда пан прикажет ехать? – обернулся к нему озадаченный извозчик.

А и правда, куда?

Артур призадумался. По крайней мере, надлежало побыстрее покинуть Варшаву и вообще негостеприимную Россию и переждать до лучших времен где-нибудь в Венгрии, Монако или Герцогстве Люксембург, – самых нейтральных странах, не ввязывающихся в дела большой политики и, что самое главное, не подписавших конвенцию о выдаче государственных преступников заинтересованной стране. Деньги у него есть, документы в порядке…

Артура прошиб холодный пот, когда он вдруг вспомнил о деньгах и документах. С чего бы это?

С дрожью в пальцах он полез во внутренний карман сюртука и достал портмоне. Осторожно раскрыл. Документов в портмоне не было. А вместо денег в кармашке лежала аккуратно нарезанная газетная бумага…

Первой мыслью было – вернуться. Вернуться и высечь воровку поясным ремнем, отобрав перед этим паспорт и деньги.

За первой мыслью подоспела вторая, здравая: куда вернуться? Чтобы попасть в лапы полиции? Да и Амалии этой уже давно и след простыл. Нет, возвращаться в гостиницу было глупо и бессмысленно.

– Но и за границу нельзя без паспорта, – неожиданно сказал кто-то рядом с Артуром.

– Что вы сказали, пан? – полуобернулся к нему извозчик.

Артур вздрогнул и понял, что разговаривает сам с собой вслух. Вот до чего довела, бестия!

– Ничего, – буркнул невесело Артур.

Перво-наперво надлежало раздобыть денег. Без них никак!

Артур посмотрел на свой «Брегет», купленный когда-то за полторы тысячи франков, и спросил:

– А где тут, братец, ближайший ломбард?

– Здесь нет, надо ехать в центр.

– Давай гони в центр!

Через двадцать минут они остановились у ломбарда, и Артур, велев вознице ждать, открыл дверь с колокольцем. Бряцнув, колоколец вызвал из заднего помещения старика с горбатым крючковатым носом и выпученными глазами:

– Чего пан изволит?

– Пан изволит заложить свои часы, – ответил в тон старику Артур.

– Позволите взглянуть?

Артур выложил на прилавок «Брегет». Расставаться с часами было жалко, но что поделать?

– Восемьдесят рублей, – заявил горбоносый, глядя мимо Артура.

– Сколько? – возмутился Артур.

– Восемьдесят, – повторил скупщик.

– Дайте хотя бы сто.

– Восемьдесят пять, – жестко сказал старик. И добавил: – Это мое последнее слово.

– Хорошо, – глухо ответил Артур. – Давайте восемьдесят пять.

Получив квиток и деньги, Артур вышел и задумался.

Куда податься? О переходе границы нечего и думать. Наверняка все обложено, и при первой же попытке покинуть страну его возьмут и препроводят в дом предварительного заключения, где он будет дожидаться суда, а скорее всего – этапа в Петербург или Москву.

А там его ожидает каторга!

«Может, залечь на какое-то время на дно? Отсидеться, подумать обо всем как следует, а потом принять взвешенное решение», – пришла мысль.

И тут же вдогонку следующая мысль: «Тогда где? У кого?»

План созрел, когда Артур подошел к пролетке.

– Теперь куда, пан? – спросил извозчик.

– К Дульцинеям, – ответил Артур, усаживаясь. – Знаешь таких?

– Наслышан, пан, я много кого знаю, – ответил со значением возница. – Пан, наверное, желает нанести визит какой-нибудь паненке?

– Именно так, – ответил Артур, не желая вдаваться в подробности. – Чтобы приняла безо всяких вопросов. – Он немного подумал и добавил: – И недорогую!

– Понял. Пани Ванда с улицы Люблинской устроит пана?

– А как она… ну, вообще?

– Как дама?

– Да. Не безобразная?

– О, нет, пан! Высокая, стройная… Служит кафе-шантанной певичкой у пана Духовичного.

– Певичка, говоришь? – Артур слегка призадумался. – Это интересно. Что ж, вези!

* * *

Горничная пани Ванды открыла Артуру безо всяких вопросов. Молча ввела в гостиную и столь же молча удалилась, скрывшись за тяжелой бархатной портьерой. Затем послышались приглушенные женские голоса и шуршание надеваемого платья. А еще через четверть часа в гостиную вошла высокая стройная женщина с длинными ресницами и накрашенными ярко-красными губами. Надо признать, она не лишена была привлекательности.

– Вы хотели меня видеть, пан? – спросила дама по-польски, оглядывая Артура с ног до головы.

– Да, – ответил Артур. – А не говорите ли вы, пани, по-французски?

– Говорю, – отвечала певичка.

Оказалось, что Ванда вполне прилично владеет французским, и разговор пошел на этом языке.

Артур представился графом Ламбером, извинился за неожиданное вторжение и наговорил кучу банальных комплиментов, что Ванде вполне пришлось по вкусу. Скоро он забыл и о своем незавидном положении, и об отсутствии документов и денег, увлекшись болтовней и пикантностью Ванды. Ведь доступные женщины возбуждают, не правда ли? И секрет их успеха кроется как раз в доступности. К тому же, если б не эти красные, чуток раздутые губы, ее вполне можно было бы назвать хорошенькой…