Золотые часы - Людмила Стрельникова

Татьяна подошла к невысокой калитке, перекинула через верх руку, намереваясь открыть засов, но вдруг решила: то, что закрыто рукой хозяина, должно быть ею же и открыто. «Поменьше следов», – приказала она себе и, кое-как вскарабкавшись на забор, спрыгнула внутрь двора. Обойдя дом, она действительно обнаружила со стороны дворового фасада чёрный ход, но попасть через него внутрь оказалось так же невозможно, как и через переднюю дверь: обе были заперты.

Татьяна продолжила осмотр стен, но ничего подходящего для себя не нашла. Раздосадованная, что её затея рушится, она забыла о всякой осторожности, и уже не только ветки трещали под её ногами, но с грохотом отлетела в сторону бочка, на которую она по неосторожности наткнулась в темноте. Спохватившись, она замерла, прислушиваясь, не выйдет ли кто из соседей на грохот, но никому не было дела до шума в чужом дворе. Поставив бочку на прежнее место, Татьяна задумалась, стараясь припомнить, в каком именно месте вынырнул из-под дома хозяин. Почему сейчас она не может ничего найти? Глаза её плохо видели в темноте, фонарик зажигать было нельзя. Тогда Татьяна решила идти ощупью.

Бревенчатый цоколь дома по хозяйским соображениям был обит до самой земли досками. Чуткие пальцы её заскользили по их шероховатой поверхности, ощупывая каждую трещину, каждый стык. Поиск оказался кропотливым, но не безрезультатным. Пальцы её, наконец, наткнулись на едва заметную прорезь, побежали по ней вниз, вверх, обнаружив прямоугольник. Через некоторое время они наткнулись на проволочную петлю. Татьяна потянула за неё – и перед ней открылся проём, пролезть в который можно было только согнувшись. Татьяна присела на корточки и осторожно влезла внутрь, прикрыв за собой дверцу. На неё пахнуло плесенью и сыростью. Темнота не давала понять, где она и что вокруг. Прислушавшись, не слышны ли снаружи шаги, она включила карманный фонарик. Луч его заскользил по земляному полу, валявшимся на нём доскам, мусору, висевшей на потолке паутине.

На корточках Татьяна двинулась вперёд, осматривая потолок и надеясь обнаружить в нём люк. Высота подполья позволяла перемещаться и стоя, согнувшись в пояснице, но в таком положении лучше всего обозревался только земляной пол. Поэтому выбранная поза оказалась наиболее удобной для изучения верхней части подполья. Но обещанного старухой лаза она не заметила.

Луч заскользил по стенам, покрытым плесенью и тёмными разводами сырости. В самом дальнем углу из темноты выплыла вторая дверца величиной с первую, ничем не замаскированная, грубо сколоченная из корявого горбыля и обитая железом.

Татьяна толкнула её, и она легко открылась. За дверцей находился старый подвал с обшарпанными кирпичными стенами и выщербленным цементным полом. Четыре ступени вели вниз. В подвале ничего не было, кроме деревянной стремянки, упиравшейся в люк. Татьяна поднялась по ней и, ткнувшись головой в крышку люка, приподняла её. Удивительно, но этот ход делал доступным проникновение в дом каждому, кому было известно местоположение наружной дверцы; никаких запорных устройств, кроме обычных крючков с внутренней стороны, не имелось ни на дверцах, ни на крышке люка. Но если замки настораживают на тайну, на секрет, то открытая дверь, наоборот, притупляет бдительность и не вызывает никаких подозрений. Что можно найти там, куда открыт доступ каждому?

Татьяна влезла через люк в комнату. Ею оказалась столовая. В ней стоял старый круглый стол, старинный буфет и несколько стульев. На спинке одного из них висела не то тряпка, не то женское платье темно-коричневого цвета с мелкими жёлтыми цветочками и такими же мелкими зелёными листиками.

Не успела она оглядеться, как со стороны подполья послышался шорох и приглушённые голоса. Сердце её в испуге дёрнулось и бешено заколотилось. Она метнулась в соседнюю комнату, оказавшуюся спальней, и спряталась за открытую настежь дверь. Искать другие, более укромные места не оставалось времени.

Снизу из подвала отчётливо донеслись два мужских голоса.

– Давай, давай, доставай всё, – требовал один, низкий и хриплый. – Свою долю получишь, как всегда.

– Надбавь хотя бы десять процентов, ты же обещал, – просил второй, гундосый, словно говорили, зажав нос рукой.

– Мало ли что обещал. Обстоятельства изменились.

Вскоре крышка люка приподнялась, и из подвала вылезли двое: один из них хозяин, второй неизвестный. Сердце Татьяны продолжало бешено колотиться. «Если сейчас вылезет ещё и Док, – мелькнуло у неё в голове, – я пропала».

Но Дока они с собой не захватили, оставив его, очевидно, в сторожке. Хозяин бросил что-то на стол – оно звякнуло, потом полез в буфет и, достав из верхнего ящика свечу, зажёг её. Теперь в узкую щель между дверью и стеной стало видно всё происходящее в соседней комнате.

Второй мужчина был худощав, тёмен лицом, с неприятными чёрными глазами и бородавкой на лбу. Пододвинув к столу потёртый стул, он плюхнулся на него так, что тот жалобно заскрипел.

Хозяин поставил свечу в пол-литровую банку посреди стола и стал разворачивать тряпку, брошенную на клеёнку. В тусклом пламени свечи в его руках что-то засверкало, заискрилось жёлтыми бликами. «Золото» – поняла Татьяна. В тряпке лежали несколько золотых часов, колец, цепочек.

– Хорошо, но мало, – заметил гость. – И это весь летний улов? Стареешь. Надо бы проворней работать.

– Трудно стало, – буркнул хозяин. – Годы не те.

– А часы и перстень нашёл? – властно спросил гость.

– Нет. Как сквозь землю провалились, – зло ответил хозяин и выругался.

– Если спрятал – смотри, – и гость многозначительно сунул ему костлявый кулак под нос.

– Не брал я, – гнусаво стал оправдываться хозяин, – да и не возьму – я тебя знаю.

– То-то и оно. Хоть из преисподней, хоть из дерьма, а достань. Как – это уж не моё дело. Я не люблю, когда что-то нечисто.

Он протянул к золоту руку и, доставая каждую вещь в отдельности, стал рассматривать, приговаривая:

– Пятьсот восемьдесят третья проба. Пятьсот восемьдесят третья…, это тоже, это тоже, это триста семьдесят пятая, похуже, – он недовольно скривился.

Перебрав так все драгоценности, он завернул их в ту же тряпку и, крепко завязав, сунул к себе за пазуху.

– Беру всё. Приду месяца через два. Ты, кстати, когда пойдёшь на дело?

– Послезавтра.

– Давай-ка по стаканчику хлобыстнем за удачу.

Хозяин полез в буфет и достал раскупоренную бутылку водки и два стакана.

– Вечно у тебя распечатанные, – недовольно проговорил гость. – Уж мог бы для меня и целую приберечь. Во всем у тебя пренебрежение, неряшливость. Знаешь, так ведь в конце концов можно и пролететь.

Хозяин молча разлил водку по стаканам. Так же молча выпили.

– Ладно, пошли, – прогнусавил он, – а то меня ещё хватятся.

Потушив свечу и не убрав бутылку со стаканами, мужчины скрылись в люке.

Только тут Татьяна облегчённо вздохнула. От страха на лбу у неё выступил холодный пот. «Вот попала в историю», – подумала она и, подойдя к окну, выходившему на улицу, увидела, как мимо проскользнули две мужские тени. Прислушиваясь к каждому шороху, затаив дыхание, она ещё некоторое время постояла у окна, боясь внезапного возвращения хозяина. Но кругом воцарилась мёртвая тишина. Время было за полночь.

Унылая, Татьяна вернулась домой. Дело обстояло хуже, чем она могла предположить. Возвращать золотые вещи владельцу теперь оказалось бессмысленным. С хозяином было всё ясно. Загадкой казалось теперь одно: откуда Док знал, какие именно вещи предпочитают люди?

«Послезавтра», – вспомнила Татьяна обещание хозяина и решила – послезавтра она пойдёт с ними.

На этот раз она надела на ноги тёплые носки, а не резиновые сапоги, чтобы ступать как можно мягче. В половине десятого вечера хозяин с Доком отправились на дежурство. Татьяна, притаившаяся в кустах, осторожно двинулась за ними. Теперь она не боялась, что Док, как это обычно делают собаки, отстав по своему собачьему любопытству от хозяина, обнаружит её и бросится к ней с радостным лаем. В присутствии хозяина он вел себя совершенно не так, как при ней: бежал только рядом, не позволял себе свернуть в сторону или подать голос, хвост его затравленно болтался между ногами, словно он боялся в любую минуту получить пинок.

Хозяин шёл, не обращая внимания на пса, уверенный, что тот как привязанный, бежит рядом. Шли долго. На этот раз Татьяна не позволила им скрыться из виду, как это случилось в первый раз. Она то догоняла их, то, наоборот, отставала, прячась за встречные деревья, кусты, лавки и выступы в заборах. Толстые и мягкие носки позволяли скользить бесшумно.

Но хозяин привел её не куда-нибудь, а на бондарный завод, расположенный в южном районе города. Территорию его огораживал высокий деревянный забор, украшаемый в двух местах металлическими воротами. Хозяин подошёл к одним из них, внизу сплошным, вверху – решётчатым. Рядом с ними приютилась небольшая металлическая калитка, через которую и прошёл сторож с собакой. Сторожка располагалась тут же, за воротами, напоминая собой собачью будку увеличенного размера. Прямо за сторожкой начинали грудиться бочки самых разных размеров, с обручами и без обручей, рассохшиеся и новые. Территория перед заводом была пуста и просторна, образуя что-то вроде площади. По ней пролегала дорога, залитая светом фонарей и кончающаяся где-то за воротами. На некотором расстоянии от дороги лежали железобетонные кольца, приготовленные для строительства канализационного колодца. Метрах в двадцати от них в два ряда росли старые осины, обрамляющие с одной стороны площадь и соединяющие её с жилой частью города.