Шоу - Анастасия Ивановна Мартюшева

молодой человек с длинными кудрявыми волосами. Он выходил из гримёрки и не увидел меня.

Я выронила всё. Бумаги разлетелись по полу. Я хорошо помню, что и очки с меня спали.

– Извините, пожалуйста, – вежливо сказал молодой человек.

Он присел на корточки рядом со мной, стал собирать с пола бумажки.

– Вот ваши очки, – он протянул мне очки.

Я надела их. Все предметы вокруг, наконец, приобрели нормальный вид, перестали сливаться друг с другом. И ещё я увидела, что передо мной очень даже симпатичный парень с большущими голубыми глазами.

– Спасибо… – прошептала я, не сводя с него глаз.

Он лучисто улыбнулся. Собственно говоря, так мы и познакомились.

Я вздохнула. На очках появились почти не заметные брызги. И я пыталась саму себя убедить в том, что это не слёзы, а дождь.

Помню, как раньше Миша возвращался с работы, а я встречала его в прихожей. Он, улыбаясь, обнимал меня и говорил: «Представляешь, нам дали новую роль!» или «Мы сегодня ставили сценку по твоему сценарию». А я всегда смеялась над тем, что он говорит «Мы». А сейчас мне больше всего на свете хотелось, чтобы Белочкин вдруг вбежал в зал аэропорта, обнял меня и сказал: «Мы вместе…». Мы, не он, не я. Мы…

Я оглянулась назад. И теперь огромный зал вдруг показался очень холодным и неуютным. Мобильник завибрировал. Я вытащила его из кармана, глянула на дисплей: неизвестный номер. Сбросила звонок.

Через минуту мобильник вновь завибрировал. Всё тот же неизвестный входящий. В конце концов, я просто выключила телефон, сунула его во внутренний карман сумочки.

Белочкин сидел на кухне, пил коньяк.

По телеку гоняли всякий отстой. Миша переключал с канала на канал, надеясь хоть где-то найти нормальный фильм или передачу.

Заезженные до дыр бесконечные сериалы, сопливые мелодрамы, дешёвые телешоу.

Белочкин наткнулся на новости.

– Поступило срочное сообщение… – проговорила дикторша, прервав своё длительное повествование на тему экономики.

Миша налил в бокал немного коньяка, выпил до дна.

Надо признать, коньяк – это такая гадость. Но это лучший способ забыться и просто уснуть до утра.

От коньяка Мишу мутило, он направился в ванную.

Когда он вернулся в кухню, по телевизору показывали местный аэропорт, взлетную полосу и самолет. Самолет с искареженой носовой частью. Внизу экрана быстро бежала узенькая строка.

– В аэропорту… произошла авария… – комментировала равнодушная дикторша.

Белочкин замер.

– … Самолет, направлявшийся в Мюнхен, по неизвестной причине не смог взлететь врезался… – слышался голос дикторши. – Истинная причина аварии пока неизвестна… По предварительным данным, погибло три человека, количество раненых на данный момент остается неизвестным. Сейчас на месте трагедии работают спасатели…

Миша схватил мобильник и, затаив дыхание, набрал номер.

Гудки, гудки… «Абонент временно не доступен…»

Сердце бешено колотилось, и этому поспособствовал вовсе не алкоголь.

«в Мюнхен…».

«Белочкин, прощай! Сегодня вечером я улетаю в Мюнхен…»

Белочкин потёр ладонями виски. Снова набрал номер.

– Настя, Настенька… ответь, пожалуйста, – почти умолял Белочкин.

Но в ответ – снова только гудки и неживой, с металлическими нотками голос: «Абонент временно не доступен…»

Глава 10

Около стойки, где проходит регистрация пассажиров, толпились люди. Все они ждали известий о судьбе близких, в глубине души надеясь, что обошлось. Что их родные, любимые живы и здоровы…

Белочкин немного постоял в очереди, а потом не выдержал, ушёл.

В глубине души горел крохотный огонёк надежды, который ещё светил и даже грел изнутри.

Повсюду было очень многолюдно. Люди сидели на небольших диванчиках и в креслах, стояли у стен. Белочкин вглядывался в лица девушек. Чужие, незнакомые, ничем не примечательные, самые обычные лица… Столько людей! Но среди них нет того самого, единственного человека, который очень нужен ему сейчас… и вообще всегда.

У большого, чуть не во всю стену, окна стояла невысокая девушка. Её русые волосы были заплетены в две косички. Лица её Белочкин не видел. Но он знал: это она. Это она.

– Настя!

Я повернула голову. Ко мне бежал Белочкин.

– Настя! – он бросился ко мне.

Тёмная куртка, по внешнему виду напоминавшая коротенькое пальто, промокла насквозь.

– Прости меня! – он обнял меня. Я прижалась к Белочкину, посмотрела на него.

– И ты меня прости… – тихо произнесла я.

Миша поцеловал меня.

– Глупенькая, – он гладил мою ладонь.

Мы стояли, обнявшись. С его куртки дождевая вода капала на пол.

– Ты весь промок, – сказала я.

– Это ничего, – отозвался Миша. – Знаешь, как я тебя люблю?

– Знаю, – кивнула я. – Знаю.

– Ты слышала… ну, про самолёт?..

– Да, – я невольно поёжилась.

– Замёрзла? – спросил Миша.

– Нет, – помотал головой я. – А мой рейс задержали из-за непогоды…

Белочкин прижал меня к себе:

– Я успел…

– Ты успел, Белочкин, – я положила голову ему на плечо, сказала, чуть тише: – Спасибо, что пришёл, спасибо, что успел…

– Пойдём домой? – Миша взял меня за руку.

– Пойдём, – прошептала я.

Я смотрела ему в лицо, всем телом ощущая тепло его руки. И в голове у меня билась одна-единственная мысль: «Я не могу его потерять…»

Глава 11

Месяц спустя…

– С Днём Рождения, родная! – Миша улыбнулся, протянул мне огромный букет алых роз.

– Спасибо, – улыбнулась я.

Я села на кровати, поправила рукой волосы.

– С Днём Рождения, – Белочкин сел рядом, обнял меня, поцеловал.

Я посмотрела на него. Судя по тщательно уложенным волосам, идеально отглаженному чёрному костюму и белой рубашке, Миша встал уже давно.

– Ну что, сначала праздничный концерт, а потом празднование? – улыбнулся Миша. – Или наоборот?

– Сначала приведу себя в порядок, – засмеялась я.

– Брось, ты у меня и так самая красивая, – он поцеловал мою руку.

Я улыбнулась.

Концерт подходил к концу. Зрители громко аплодировали артистам. Поначалу я расстраивалась, что концерт будет именно в мой день рождения, но потом я не пожалела, что пришла: все номера были интересными, а актёры очень здорово, неподражаемо играли.

На сцену вышел Миша. Он улыбнулся и объявил в микрофон:

– А эта песня посвящается моей… – он на миг замолчал. Я смотрела на него, и мне казалось, что Белочкин тоже смотрит на меня.

– Моей супруге, – сказал Миша. – У неё сегодня день рождения.

Он сел за рояль. Его пальцы быстро и умело бегали по клавишам, выдавая приятную мелодию.

Я не большой любитель классической музыки, но это была самая лучшая мелодия, какую я когда-либо слышала. А потом Миша запел. Голос у него хороший, прямо бархатный.

Он пел о любви. О двух влюблённых. И я сразу подумала, что он поёт о нас…

– Миша, спасибо!

Концерт закончился. Зал опустел. Лампы, ещё недавно ослеплявшие своим ярким светом, погасли.

Мы остались вдвоём, в Мишиной гримёрке.

– Тебе понравилось? – спросил Белочкин.

– Очень, – я поцеловала его. – Спасибо тебе!

Он обнял меня.

Бурундучков заглянул в гримёрку и, увидев нас с Мишей в обнимку, довольно улыбнулся.

Эпилог

– И ты всё время репетировал песню, да? – спросила я.

– Да, – кивнул он.

– Ты, наверное, думаешь, что я ревнивая дура… – я погладила Белочкина по густым кудрявым волосам.

– Нет, конечно.

В комнате было темно. Но я видела, что Миша улыбается.

– Ты у меня самая лучшая, – он погладил мою ладонь. – Между прочим, психологи считают, что ревность даже полезна… но в умеренном количестве.

– Приму