За грехи отцов - Блейк Анна

– Нам нужно дождаться результатов вскрытия и первого отчета криминалистов.

– У меня такое чувство, – неожиданно посмотрев Карлину в глаза, проговорил Грин, – что, во-первых, это не последнее убийство. Во-вторых, у нас мало времени на разгадку.

– У нас всегда мало времени, и всегда на кону чьи-то жизни. Для начала нужно определить, кто жертвы.

Грин потушил недокуренную сигарету в пепельнице, устало потер переносицу и, выпрямившись, опустил руки на стол.

– Нет, – сказал он. – Мы в состоянии нащупать нить сейчас. Закрой глаза и представь кострище, на столбе – судя по всему, обычный круглый брус, из которых строят дома, пропитанный огнеупорным составом, – висит тело, привязанное веревками. Оно не сгорело полностью, Марк. Повреждения от огня поверхностные. Я думаю, что пламя использовали не как средство убийства, а как инструмент для создания нужной картинки.

– Во времена инквизиции еретиков сжигали, очищая их души в священном пламени.

Синие глаза Акселя блеснули.

– Очищение. Эта мысль мне нравится. Раскаяние и очищение. Вот что меня смутило. Убийца действовал по отношению к разным жертвам с разными чувствами.

– Ты уже отказываешься от мысли, что их двое?

– Я ни от какой мысли пока не отказываюсь. Но если мы заговорили о раскаянии и очищении, картинка начинает проявляться. Убийца может быть один. Но мотивы – разные.

– Дождемся отчета криминалистов?

Грин поднял трубку стационарного телефона и набрал внутренний номер.

– Джейн, – сказал он. – Ты осмотрела тела? Привезла их? – Короткий кивок. – Ты начинаешь вскрытие? Ты не против компании? Двое. Я и Карлин. Ага. Спасибо, ты лучше всех. Кофе захватить?

– Как будто и не было разлук, – проворчал Марк, поднимаясь. – Я ненавижу вскрытия!

Аксель, вскочивший с места, широко улыбнулся.

– Пошли скорее. Надо еще купить ей кофе. Двойное молоко без сахара и печенюшку.

– А вы точно расстались?

– Тссс, никаких предположений, и у стен могут быть уши.

Аксель схватил свою куртку и вышел из кабинета. Марку оставалось только следовать за ним. Карлина редко приглашали на вскрытия, но сейчас Грин был прав в одном: осмотр тел критичен при составлении профиля убийцы.

Несколько минут спустя

Судебно-медицинская лаборатория

Центральное управление полицией Треверберга

Лаборатория, как водится, находилась в просторном холодном помещении. Здесь было столько света и стали, что Карлин заморгал с непривычки. Джейн Абигейл при виде полицейских улыбнулась и водрузила на лицо маску.

– Успели, – сообщила она. – Тебя-то я знаю, а вы, доктор Карлин, как относитесь к трупам?

– Он справится, – вмешался Грин, не позволив Марку ответить. – С кого решила начать?

– С мужчины. Это попроще.

На двух столах перед Джейн лежали тела, укрытые белыми простынями. Простой знак уважения. Вопрос только, уважения к мертвым или живым. При любом раскладе профайлер был благодарен судмедэксперту. Подобные виды надо выдавать порционно. Он надеялся, что организм не подведет и краснеть и бледнеть перед возбужденным Грином и врачом ему не придется.

– Аксель, – позвала доктор Абигейл детектива. – Что ты видишь?

Грин приблизился к столу, который находился правее, и наклонился над головой трупа, когда Джейн сбросила с него простыню. Карлин последовал его примеру, сохраняя почтительное расстояние. Все же он редко присутствовал при вскрытиях. Не привык. В животе поднялась неприятная волна, но он усмирил ее чудовищным усилием воли.

– Вслух, пожалуйста, – попросил он. Аксель бросил на него насмешливый взгляд, но сразу же посерьезнел.

– Глаза удалены. Неосторожно, острым предметом, думаю, что это нож. Крови в волосах нет, травмы на черепе не вижу. Его явно не били.

– Судя по характеру надреза, он еще был жив, когда вырезали глаза, – пришла на помощь Джейн. – Преступник срезал веки и глазные яблоки коротким лезвием, максимум пять сантиметров в длину.

– Это может быть ритуальный кинжал? – подал голос Карлин, искренне радуясь, что стоит в стороне.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Ритуальный? Их сотни видов, доктор, – удивилась Джейн.

– Как-то связанный с католичеством.

– Я пока не могу сказать. Если на ранах остались микрочастицы стали, попробуем выяснить, чем резали. Насколько мне известно, на месте преступления ничего подходящего не нашли. Значит, убийца забрал инструмент с собой.

– С собой? – включился Аксель, поднимая глаза от обнаженного трупа, прикрытого простыней теперь до пояса. – Это интересно. А кисти этого красавца не нашли?

– По меньшей мере, мне не приносили. Идем дальше, детектив.

Карлин слышал по голосу, что она улыбается.

Аксель переместился вдоль стола, чтобы оказаться напротив Марка и живота убитого.

– На корпусе повреждений нет. По меньшей мере с лицевой стороны. Ни синяков, ни ссадин, ни проколов. Или… Что это? Укол? – Он наклонился над грудиной. – Или нет?

– Смотрите внимательнее, детектив. Укол в шею. Укол в сердце. Здесь две дырки размером с футбольное поле, а вы сомневаетесь.

Аксель выпрямился.

– И действительно. Доктор Карлин, не хотите ли взглянуть?

Марк протестующе взмахнул рукой и прижал к носу и губам надушенный платочек. Арсенал новичка, как его называли. Запах эвкалипта перебивал ароматы лаборатории и мертвых тел, позволяя сохранить рассудок ясным.

– Посмотрим дальше, – сообщила Джейн и стянула простыню с убитого.

– Твою мать, – выдохнул Грин. – У него не только запястья пропали. Его кастрировали.

– Руки, глаза, член, – подытожил Карлин. – Прелестно.

– Не смотреть, не трогать, не трахать.

– Мальчики, вы это можете обсудить за вином в ближайшем баре.

– А он был жив или мертв, когда это отрезали?

Джейн вскинула голову и посмотрела детективу в глаза.

– Это профессиональный интерес?

– Конечно. Любая деталь – прорва информации о преступнике, – невозмутимо отреагировал детектив.

– Напишу в отчете. Равно как и все остальное, что вам так надо. Мужчина, лет сорока – сорока пяти, метр восемьдесят три, девяносто килограмм. Ну и так далее. Осмотрим девушку?

– Девушку? – подал голос Карлин и невольно приблизился ко второму столу, стараясь не глядеть на кровавую пустоту в паху мужчины.

Доктор Абигейл набросила на труп простыню, толкнула подвешенную на специальные крепления на потолке лампу, и она переехала, замерев над вторым трупом. Сняла полотно.

– Это совершенно точно девушка. Во-первых, сохранились остатки груди. Во-вторых, частично сохранились гениталии. Да и фигура женская. Итак, девушка. До двадцати лет. Полностью обожжена.

– Она была жива? – тихо спросил Марк.

Судмедэксперт покачала головой.

– Нет, вряд ли. В случае с огнем сделать нормальные анализы сложно, огонь меняет химию, но я попробую вытащить максимум что смогу. Ну и мы не можем осмотреть кожные покровы. Я разберусь с этим всем без вас. Пока что утверждаю, что в веревках она не билась. И горела недолго. Посмотрите на запястья.

Карлин присмотрелся и удивленно замер. Там, где запястья, щиколотки и талия были перевязаны веревкой, огонь частично сохранил кожу. Будто оставил прощальные светлые браслеты.

– Моя гипотеза верна, – очнулся Аксель. – Ее чем-то облили. И горела она ровно столько, сколько понадобилось горючему. Умирала она не от огня. Уверен в этом.

– Ну я либо подтвержу, либо опровергну твою гипотезу по поводу причины смерти. Судя по повреждениям, горела она минут десять.

– Ты отдашь веревки на экспертизу?

– Уже. Теперь идите, этого вам хватит для старта размышлений, вскрытие я проведу без вас. Не хватало мне еще двух хватающихся за сердце при виде чужих органов мужиков.

4. Альберт. 1978

Треверберг

1978 год, осень

Маленький мальчик шести лет стоял около огромной блестящей карусели, одной ручонкой держась за юбку матери, а другой – за замерзшие пальцы старшей сестры. В городе открылся парк развлечений. Он просил несколько месяцев, чтобы его отвели сюда – только посмотреть одним глазком на то, как другие дети катаются, отдыхают и смеются, чтобы проникнуться этой атмосферой и на мгновение почувствовать, что он – один из них. Такой же счастливый ребенок, который может кататься каждый день, и никто не будет ему говорить о том, что на глупые развлечения нет денег.