За грехи отцов - Блейк Анна

7. Аксель

4 октября

Центральное управление полицией

Новый Треверберг

Когда за стажерами и Трессом закрылась дверь, Аксель пристально посмотрел на Карлина, который, казалось, витал в облаках. По меньшей мере выглядел спокойным, довольным и подозрительно добродушным, хотя это обычно сосредоточенному и строгому профайлеру не было свойственно от слова «совсем».

– Это что это вообще такое было, Марк? – приглушенно спросил детектив.

Карлин вздрогнул, возвращаясь в реальность, и поднял на коллегу изумленный взгляд.

– Ты о чем? – невинно спросил он.

– Она влюблена в тебя по уши. И ты это прекрасно видишь и потакаешь ей.

– Что?

– Ой, не отнекивайся. Не надо знать ваших психологических штучек, чтобы видеть, как ты попал в ее персональную травму. Сильно и глубоко.

– Не понимаю, о чем ты.

Аксель приглушенно выругался, взял со стола бутылку с водой и сделал несколько глотков.

– Будем считать, что ты меня услышал. Надеюсь, это не станет проблемой для расследования?

– Проблемой? Слушай, Грин, влюбленность студенток в преподавателя – нормально. Чего ты так прицепился? Ничего же не было.

Аксель мысленно досчитал до пяти, прежде чем ответить. Он сел за стол, закрыл бутылку, провел руками по волосам, выпрямляя запутавшиеся пряди, посмотрел в окно, потом в потолок. И перевел взгляд на Карлина, который безуспешно пытался продемонстрировать злость или хотя бы раздражение, но у него ничего не получалось.

– Ничего не было еще, ты хотел сказать? – сложив руки на груди, спросил детектив. – Карлин, неужели ты из тех профессоров, которые спят со своими студентами?

Наконец на лице Марка отразилась живая эмоция. Он рассмеялся, но смех этот не был ширмой или оправданием. Чистый и веселый смех человека, которому действительно смешно.

– Во-первых, от этих профессоров меня отделает лет… тридцать? Я слишком молод для такой херни. А во-вторых, нет, Аксель, со своими студентками я не сплю.

– Но Кейра тебе нравится.

– Я женат, и моему сыну полгода.

– В какие времена это кого-то останавливало? – передернул плечами Аксель. – В том числе тебя.

Карлин посерьезнел, выпрямился и положил ладони на столешницу.

– Почему тебя это так взволновало? Проблемы с Лиз?

Грин поморщился, будто от удара. Думать о том, что их отношения с Элизабет свернули не туда, не хотелось. Это причиняло боль и отбирало силы. Ему нужно сосредоточиться на деле, а не на личных драмах участников следственной группы.

– Не хочу, чтобы вы перестали разговаривать. Пообещай мне – что бы ни случилось, вы доведете расследование до конца. «До конца» означает – до ареста или смерти преступника.

– Окей, – согласился Карлин. – Но все равно смешно, что ты так завелся из-за того, что стажерка не могла отвести от меня глаз. Удивился, что не от тебя? Ведь обычно так бывает?

Аксель улыбки не сдержал.

– Иди-иди, – проговорил он, разбирая многочисленные бумаги на столе. – У тебя много работы. Да и у меня тоже.

– Сходи к Джейн, – подмигнул ему Карлин. – Может, и настроение улучшится. И может, результаты экспертизы она тебе выдаст пораньше. По старой, так сказать, дружбе.

– Иди к черту, Марк.

Несколько часов спустя

Аксель коротко постучал в дверь и вошел, не дожидаясь приглашения. Доктор Джейн Абигейл сидела за своим столом, окруженная десятками папок. Она выглядела ослепительно, несмотря на круги под глазами и откровенно усталый вид. Детектив улыбнулся. Доктор Абигейл подняла глаза от документа, который читала, и вернула Грину улыбку.

– Если анализы не врут, она умерла от передозировки морфия. Садись, садись, чего застыл. Не ожидал от маньяка такой заботы?

– Не ожидал, – честно признался Грин после паузы. – Я теперь вообще ничего не понимаю. Он ее убил морфием, можно сказать, подарил самую милосердную из возможных смерть и… сжег? Сжег мертвое тело? Зачем?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Психология по части Карлина, обсудите это с ним. Послушай дальше.

– Ты установила личность?

– Подожди, – снова улыбнулась Джейн, чуть заметно прикусив губу.

Синие глаза Грина остановились на ее лице. В кабинете повисла напряженная тишина. Но уже через мгновение доктор Абигейл взяла в руки очередной листок с заключением.

– Ее дружку так не повезло. Он умирал долго. Сначала ему отрезали запястья. Похоже на медицинскую пилу с электроприводом. Его зафиксировали, чтобы не дергался – или руку зафиксировали, сначала одну, потом другую. И просто отпилили запястья. Быстро и чисто. А дальше их прижгли. Закупорили все сосуды и капилляры, чтобы раньше времени не умер, но боль была адская. Помнишь уколы в грудной клетке и шее?

Аксель сдержанно кивнул.

– Я подозреваю, – продолжила Джейн, по привычке переводя речь с медицинского на человеческий, – что укол в шее – это след от снотворного. Его вырубили, чтобы куда-то отвезти. А вот с дыркой в груди намного интереснее. Когда я его вскрыла, вся грудная клетка была заполнена кровью, а легкие спались.

– Что это значит?

– Я могу ошибаться, но, похоже, убийца, прежде чем прижечь руки, куда-то слил кровь. А потом шприцом закачал ее обратно в грудную клетку. Ну или кровь он взял из другого места.

Грина передернуло. Заметив это, Джейн рассмеялась.

– Картинка не из приятных, особенно мужчине, – кивнула она. – Но все возможно. А может и оттуда, и оттуда. Я подозреваю, что убийца вставил иглу, держал ее, а шприц от нее отделял. То ли лень дырки делать, то ли не хотел оставлять подсказки, не знаю. Занимательно, что рану в паху прижигать он не стал. Видимо, чистота запястий нужна была для полноты картины. Лицо после того, как вырезал глаза, протер, думаю, спиртом, потому что естественного сала на коже было совсем немного.

– Иначе говоря, девочку он убил и обжег не с целью садизма, а над мужчиной поиздевался.

– Именно так.

– Наказывал, – прошептал Грин.

– Не знаю, – покачала головой доктор Абигейл. – Ну и на сладенькое. Я знаю, как зовут твою обожженную диву. Лоран Лоурден, 19 лет. Вот номер ее идентификационной карточки и страховки. Тут указано, что она балерина.

Аксель медленно перевел взгляд с картины, которую рассматривал, на судмедэксперта. Доктор Абигейл смотрела на него со знакомой усмешкой, полной интриги и кокетства, которая когда-то давно затащила его в бездну служебного романа. Ему там совершенно не понравилось. Особенно тогда. У него не было опыта в подобном, а взаимоотношения с приемной матерью покатились по наклонной, он стал для нее чужим. Возможно, Джейн просто спасла его. А может, воспользовалась. К чему теперь гадать. Прошло пять лет, и он живет с другой. Она вроде тоже была замужем. Взгляд детектива против воли метнулся к рукам. Кольца нет.

– Знал, что оставишь сладенькое на потом, – сказал Аксель.

– Всегда, – улыбнулась Джейн, протягивая толстенькую папку. – Здесь все, что я смогла сделать за ночь и текущий день. А теперь извини. Мне надо поспать хотя бы несколько часов.

Грин принял у нее документы.

– Спасибо, – проговорил он, встал и вышел из кабинета, не оглядываясь.

Чтобы личное перестало портить рабочее, им пришлось избегать друг друга два года. Они лишь недавно снова начали нормально разговаривать. Без подколок и взаимных обвинений. Просто работать. И на контрасте этот диалог оставил в его душе приятное щекочущее чувство узнавания. Отогнав лишние мысли прочь, Грин стремительным шагом направился в свой кабинет, чтобы изучить документы. Но у двери его перехватил взъерошенный стажер. Тим.

– У меня есть список пропавших. Я их отфильтровал. Там больше…

– Зайди, – прервал детектив. Когда Дженкинс вошел, Грин закрыл кабинет, неторопливо прошел на свое место, положил документы на стол и посмотрел на него. – Какие бы новости ты ни нес, не надо говорить об этом в коридоре. На деле гриф «совершенно секретно», и информация общественности выдается дозированно и строго через меня. Это значит, что она закрыта даже для сотрудников управления. Для всех, кроме членов команды.