Единственный принцип - 1 - Дмитрий Хоменко

Но некоторые вопросы Грулэм, почему–то не спешил задавать даже Флодину. А тот в свою очередь не спешил сам на них отвечать. Возможно, потому, что Грулэм сам еще не готов был услышать ответы. Решить эту проблему ему помогла Лалин. Однажды она зашла в его жилище и позвала с собой.

Путешествие с Лалин напомнило Грулэму о том, как он попал к волунам. Те же горные перевалы, сменяющие друг друга, и та же неизвестность впереди. Вот только время как будто остановилось, и ночь никак не хотела приходить на смену дню. И Грулэм был уже другим. Он прекрасно понимал, что, скорее всего, можно было обойтись без этого длительного путешествия точно так же, как они обходились без еды и воды. Ведь время и пространство воспринималось волунами по их собственному желанию. Каждый из них мог свободно перемещаться в обоих измерениях. Недоступным было только то, что зависело не от их собственной воли. Даже волуны не были повелителями в этом мире. Они были всего лишь его частью, имеющей собственное предназначение. И то, чем они обладали, было всего лишь достойной платой за это предназначение. А заодно и средством его осуществления.

Когда они начали спускаться в долину и наконец–то стали сгущаться сумерки, Грулэм понял, что их путешествие подошло к концу. В долине они оказались тогда, когда ночь окончательно вступила в свои права. И он как будто снова стал крэторном, ощутив на себе ночную прохладу. Трава тихо шуршала у них под ногами. Но это были не единственные звуки, раздававшиеся в ночи. Где–то впереди был слышен шум водопада. Вскоре они увидели его в свете появившегося ненадолго из–за облаков Гроола. На берегу реки стояло небольшое строение из грима, напоминающее дома крэторнов. Вблизи сходство оказалось еще большим. Дверь в дом оказалась со стороны воды. Внутри жилища все было так, как будто крэторны только что его покинули, решив оставить путешественников наедине. Стены излучали тепло, полученное за день от Ролэнга, и свет подаренный Гроолом. Грулэм заметил кровать в углу комнаты и почувствовал усталость. Уловив его состояние, Лалин сказала первые с момента выхода из поселения волунов слова.

— Располагайся. Здесь мы проведем ночь.

Грулэм, ни о чем не спрашивая, прилег на кровать и закрыл глаза. У него не было сил даже думать. Когда Лалин легла рядом, он уже уснул крепким сном уставшего с дороги крэторна. В эту ночь он как будто заново прожил всю свою прошлую жизнь и окончательно попрощался с ней.

Когда Грулэм проснулся, Ролэнг еще не показался из–за гор. Лалин рядом не было. Волун вышел из дома и направился к воде. Раздевшись на берегу, он вошел в прохладную воду, окунулся и поплыл к водопаду. Вдоволь насмотревшись на падающий со скалы мощный поток воды, он вернулся на берег. Одеваясь, Грулэм уже рассматривал долину. До восхода Ролэнга она была темно–зеленой. Но как только тот показался из–за горных вершин, вся долина стала наливаться всевозможными красками. Это цветы раскрывали свои лепестки, встречая первые лучи. Вскоре вся долина была укрыта ярким и красочным ковром. Неожиданно среди всего этого волун заметил Лалин, собирающую цветы. Потом она прошла мимо него в дом и занялась чем–то у очага. Вскоре Грулэм последовал за ней. Когда он вошел, женщина наливала только что сваренный напиток в чаши. Потом она молча подала еще горячую чашу мужчине.

— Что это? — спросил Грулэм, сделав несколько глотков.

— Напиток из цветов Долины Странников, — ответила ему Лалин.

— Расскажи мне об этом, — попросил он ее.

Женщина посмотрела на него испытывающее. Потом начала свой рассказ.

— Это место, куда каждый может вернуться, пройдя свой путь до конца. И найти здесь то, что искал. Найти покой. Здесь хватит места для всех, кто к этому стремится. Возможно, когда–то ты тоже сможешь вернуться сюда. Для этого я и привела тебя сюда. А еще для того, чтобы открыть тебе тайну цветов.

— И что же в них таинственного, кроме красоты?

Лалин улыбнулась.

— Скоро ты и сам все поймешь. Красота цветов скрывает то главное, что они нам дают. Став волуном, ты уже увидел их красоту. Но из–за этих новых для тебя впечатлений, ты не видишь остального.

— В мире крэторнов нет места цветам, — попытался найти объяснение Грулэм, — поэтому они оказали на меня столь сильное впечатление. Они как будто окончательно открыли мне глаза на то, что мир не делиться на черное и белое, что в нем много разных красок. Если бы крэторны могли видеть цветы, их жизнь была бы совершенно другой.

— Почему ты так считаешь?

— Потому что тогда бы они искали красоту и в остальном.

— Тогда бы они перестали быть крэторнами, — грустно заметила женщина.

— И стали бы волунами, — возразил ей Грулэм. — Разве это так плохо?

— У каждого свой путь. Да и не все волуны, как ты, прежде были крэторнами.

Волун сделал еще один глоток из чаши и посмотрел на Лалин.

— А ты? — спросил он и увидел в ее голубых глазах бездну.

— Я видела рождение первых крэторнов и волунов, — тихим голосом ответила она.

— Кто же ты? — снова спросил Грулэм, с трудом выговаривая каждое слово от внезапно свалившейся на него усталости.

— Я храню тайны цветов, и жду.

Эти слова стали последним, что услышал волун, засыпая крепким сном.

КРИСТАЛ МИРОЗДАНИЯ

Отряд крэторнов во главе с самим Сэтэрном уже несколько дней подымался в горы, следуя указаниям Глума. Никто, кроме правителя Эйлефа, не знал точно, куда они направляются. Да и тот еще не до конца осознал, что им предстоит сделать. Единственное, что он знал наверняка, это то, что у него нет выбора. Внизу его ждала смерть, впереди — жизнь и новые свершения. Нужно только найти волунов и надеяться на то, что они достаточно сильны, чтобы противостоять крэторнам. Сэтэрн не опасался этого, потому что был уверен в собственных силах. К тому же они вернут смысл в жизнь крэторнов, да и самого повелителя.

Думая обо всем этом, Сэтэрн в который уже раз оценивающе посмотрел на сата. Ведь все, о чем сейчас размышлял Повелитель, теперь зависело только от него. Что–то в поведении Глума указывало на то, что этот поход для него не менее важен, чем для крэторна. Что–то притягивало его впереди с неимоверной силой, заставляя все время держаться во главе отряда. Но Сэтэрн пока не задумывался над тем, к чему он так стремится. Пока что для него гораздо важнее было то, что получал он лично.

Внезапно Глум остановился и поднял вверх руку, приказывая остановиться остальным. Он что–то долго высматривал на одной из виднеющихся вдали скал. Сэтэрн попытался рассмотреть, что его так заинтересовало. Но не заметил ничего, кроме парящих над скалой птиц.

— Они там, — сказал сат, повернувшись лицом к нему.

Его голос дрожал, а глаза блестели. Повелитель еще раз более пристально посмотрел на скалу, но снова ничего не заметил. Тем не менее, он отдал приказ приготовиться к возможному бою и только тогда снова двинулся в путь.

Когда они добрались до цели, Ролэнг уже опускался за горные вершины. На плато их встретила полная тишина и парящие в небе птицы. На возможное присутствие живых существ указывали только несколько пещер. Сэтэрн тут же отдал приказ солдатам проверить их, но те вскоре вернулись ни с чем. Крэторны сгрудились вокруг своего вождя, не зная, что им дальше предпринимать. Но тот тоже не знал и испытывающее поглядывал в сторону сата. Тот молча наблюдал за парящими птицами, как будто не обращая никакого внимания на происходящее вокруг. Повелитель Эйлефа тоже поднял голову. Поведение птиц показалось ему странным. Обычно они, завидев крэторнов, улетали куда подальше, а не кружили над их головами. Мало того, через какое–то время, самая мелкая из них начала медленно опускаться к ним. Сделав несколько небольших кругов, она как будто опустилась на плечо какого–то невидимого существа и начала с ним играть, поклевывая его. Весь отряд молча наблюдал за необычной картиной, пока Глум не подал голос.

— Он здесь, — почему–то шепотом сказал он.

Сэтэрн понял это и без него. Он как раз медленно доставал из ножен свой меч, стараясь не спугнуть птицу. Когда ему, наконец, удалось это сделать, он нанес молниеносный удар немного ниже того места, на котором сидела птица, и где, по его мнению, должно было находиться сердце невидимого существа. При этом он почувствовал, как меч вошел в живую плоть. Но какое–то время ничего не происходило. Только птица снова взлетела в небо, издав истошный крик, как будто это именно ее пронзило оружие крэторна. Потом по мечу стали стекать капли крови и медленно капать на камни. Лишь за тем стало появляться тело пронзенного Сэтэрном существа.

Повелитель удерживал оружие в теле поверженного волуна и рассматривал его. Это был мужчина приблизительно его возраста, немного уступающий ему в комплекции. На его суровом лице появились капли пота, а из плотно сжатых губ сочилась кровь. Похоже он умирал, но из последних сил пытался удержаться на ногах. При этом он не отрывал взгляда от Сэтэрна, как будто пытался его запомнить. Наконец, превозмогая боль, волун начал медленно отступать назад к краю плато. Сат первым догадался о его замысле и, бросившись вперед, сбил волуна с ног. Затем он двумя руками вцепился в камень, висящий у того на шее, и пытался его сорвать. Он даже не заметил, что лежащий на спине враг смог достать из ножен черный меч и занес его над головой Глума. В этот момент Сэтэрн одним ударом отсек ему руку с оружием. Сат по прежнему ничего вокруг не замечал, пытаясь зубами разорвать шнурок, на котором держался камень. Наконец ему это удалось, и он торжествующе вскочил на ноги, прижимая свою добычу к груди. Повелитель Эйлефа тем временем, как настоящий солдат оценивал меч волуна и остался доволен своим трофеем. Ему тут же представился случай им воспользоваться, когда более десятка волунов появились из воздуха и пытались с боем прорваться к телу погибшего собрата. Численно превосходящим крэторнам лишь ценой больших потерь удалось с ними справиться. Никто из них не попал в руки к врагам живым.