Гости Земли - Михаил Пруссак

Внутренность снаряда по-прежнему оставалась загадкой, которую марсиане ревниво оберегали. Предполагалось только, что, сохранив у себя в снаряде природные условия своей планеты, они сбрасывают с себя металлические водолазные костюмы и остаются в своем естественном виде.

Пытливо относясь к тому, что связано с Землею, они были в то же время чрезвычайно неразговорчивы, когда им задавались вопросы о Марсе. Они их или не понимали или не могли еще достаточно богато выражать свои мысли на земном языке.

VII

Тем временем в области мировой политики надвинулось довольно значительное, с точки зрения газетчиков, событие: собиралась в который раз говорить о всеобщем разоружении Лига наций. Не один редактор мечтал о том, что хорошо бы было узнать мнение па этот счет марсиан.

— К черту! Они там возятся с марсианами, как с дрессированными обезьянами, — ворчал главный редактор «Пикчерала». — Обучают их азбуке и ничего толком не умеют вырвать у них. Эх, этих бы марсиан да нам в руки! Послушайте, Джек, вы парень ловкий, расшевелите-ка этих ученых гиппопотамов, намекни-то им, что нужно, постарайтесь потереться сами около этих марсиан, выудите у них интервью.

— Но эти марсиане молчаливы, как дубовые доски! — возразил Гриффин.

— Вот новость! Да если бы они были болтливыми, мы послали бы к ним любого мальчишку! Публика интересуется общественными вопросами, а не тем, знают ли марсиане высшую математику. Узнайте их мнение об американской демократии, о запрещении спиртных напитков, о понижении ставок подоходного налога. Вот это было бы сенсацией! Шевелите, парень, мозгами!

Но и не высказывающиеся по общественным вопросам марсиане выполняли свою «общественную» роль не хуже, чем если бы они говорили. Ведь можно писать не только о том, что думают марсиане, но и о том, что думают о них и какая будущность ждет Америку — первую из земных стран, с которой марсиане вступили в сношения. Нужно подумать о том, как закрепить этот первый прилет марсиан на Землю, как его использовать, и, если возможно, первым установить дружеские отношения с Марсом.

И республиканская и демократическая партии решили не жалеть средств для осуществления этой задачи, выпавшей на долю американской нации.

VIII

Была глубокая ночь.

Помещение, в котором находились марсиане, тонуло в полумраке. По заведенному порядку у снаряда дежурили два члена института. Они сидели в глубоких креслах и вполголоса беседовали между собой. С ними сидел и Джек Гриффин.

Дежурившие были еще молодыми людьми, которые интересовались и последней партией в гольф, и городскими новостями, и политикой, и сплетнями. Гриффин рассказал им несколько свежих анекдотов и историй, ходивших насчет марсиан в городе.

Достопочтенный пастор Маквей серьезно уверял, что марсиане — пресвитерианцы или во всяком случае станут ими, как только ознакомятся с истинами пресвитерианской церкви. Затруднителен был для него вопрос, имел ли в виду отец, пославший на землю для спасения рода человеческого своего сына, и марсиан или они не нуждались в этом спасении. Выяснить этот вопрос он обещал при первой возможности, когда марсиане достаточно изучат английский язык и прочтут Библию.

Организуется трест — «Компания межпланетных сообщений». Предположено для создания основного капитала, несомненно — очень крупного, привлечь на равных началах правительство и капиталистов Марса. Подписка на акции уже открыта и идет блестяще.

В Лос-Анжелос прибывает представитель Лиги наций, чтобы приветствовать марсиан от имени всего человечества.

Волслею поручено прочесть марсианам краткий курс социологии и истории, из которых они должны будут убедиться, что на Земле все обстоит благополучно, цивилизация шествует вперед, прогресс человечества обеспечен. Конечно, он позаботится доказать марсианам, что американская демократия, шествуя во главе человечества, одна представляет достаточные гарантии мира всего мира и не позволит нарушить его всеми средствами своего военного и морского могущества.

— Вы шутите, Гриффин, очень серьезными вещами. Мы начинаем впутывать марсиан в наши земные дела, и это мне не совсем нравится, — перебил Гриффина один из молодых людей, ассистент профессора Фримена, Вилли Уайт. — Мы совершенно не имеем представления, что это за существа — марсиане, кроме одного, что они дьявольски умные насекомые. Мы не знаем, что у них там на Марсе и их мнение на наш счет. Эти насекомые и машины одновременно кажутся мне порою высшими существами, бесстрастно изучающими нас, как мы изучаем в зверинцах обезьян. Мне становится не по себе. Жутко. Хорошо, что они нас еще недостаточно изучили, что их сознательно, — да, сознательно… не делайте таких больших глаз, Гриффин, — держат взаперти в стенах института. Представитель Лиги наций, Волслей с курсом социологии и истории, Маквей с своим богословием и фундаментализмом! Но хватает еще, чтобы с марсианами захотел встретиться мистер Инкин, ну, этот рабочий вожак, красный… Глупо, ужасно глупо! Я держал бы этих марсиан за версту от наших политиков, историков, вожаков и социологов. К добру это не поведет. Достаточно им встреч с представителями чистой науки.

— Я знаю, — ответил ему со смехом Гриффин, — этот Инкин уже говорит, что мы прибрали к рукам этих марсиан, чтобы они не узнали о Земле правды, какая она есть.

— Вот этого я и боюсь.

— У этих красных идея, что на Марсе жизнь должна идти по их программе. Я читал на эту тему романы русских большевиков, — сказал Джорджи, второй молодой человек, дежуривший у снаряда.

— Все это порою мне кажется дурным сном или, вернее, кинематографическим сценарием, в котором я играю глупую роль статиста, — задумчиво продолжал Вилли Уайт. — Что им нужно, чего они хотят? Я мало задумывался до сих пор, что же представляет собою человечество, даже современное, и скажу откровенно, оно самому мне начинает казаться изумительно недалеко ушедшим от своих предков ледникового периода.

— Услышь пастор Маквей, что вы говорите, он отнес бы вас к самым зловредным атеистам.

— Подите вы к дьяволу с вашим Маквеем! Очень мне важно знать мнение этого идиота. Я гораздо больше считаюсь с мнением Инкина.

— Но к чему же сводятся ваши опасения? — спросил Гриффин.

— Во-первых, мне становится неловко за человечество, за господство у него еще детских мировоззрений и порядков. Во-вторых, я склонен больше думать о марсианах не по русским большевикам-романистам, а по Уэльсу, который очень подозрительно отнесся к возможности прилета марсиан на Землю. Он тогда с ними легко разделался. Они у него, натворив разных дел и погубив пол-Англии, перемерли от земных микробов. Не похоже на то, что эти марсиане, — здесь Вилли Уайт кивнул, не поворачивая головы, в сторону снаряда, — погибнут от такой штуки. Не погибнут и, не сейчас, так в следующий раз, постараются поставить человечество на его место, чтобы стать самим, как мы это говорим, царями природы на Земле и ее хозяевами.

— То, что вы говорите, в высшей степени интересно, джентльмены, — раздался позади них глухой скрипучий голос.

Все вздрогнули от неожиданности и привскочили. Позади них в полумраке стояла металлическая фигура марсианина с направленными на них фосфорическими глазами.

Джек Гриффин, несмотря на неожиданность, и здесь остался верен своей природе американского репортера. Он быстро вооружился записной книжкой и вечным пером.

— Я вас, кажется, немного испугал? — продолжал марсианин, и в голосе его зазвучало что-то похожее на любезность.

— Да, знаете, ваше появление, всегда неожиданное… — проворчал Уайт.

— Нервирует, как вы говорите, — закончил за него марсианин. — Но судя по вашей беседе, я понял, что у вас существуют на наш счет какие-то опасения. Кстати, передайте профессорам Фримену и Андрью наши искренние поздравления…

— Простите, — сгорая от нетерпения, сказал Гриффин с пером наготове, — я, простите, не знаю, с кем имею честь… не знаю вашего имени, — поправился он, — но я хотел бы задать вам несколько вопросов, если вы, конечно…

— Как меня зовут? Ах да, это ваш земной обычай. Право, я затруднюсь передать вам в звуках, как меня зовут. В звуках — никак. Вы меня поняли?

— Пожалуйста присядьте, — предложил, не зная что сказать, Джордж.

— Для меня это немного затруднительно, но вы пожалуйста садитесь.

— Я продолжаю. Как вам понравилась Земля, ваши первые впечатления и встреча с людьми? Как вы себя чувствуете? — засыпал вопросами Гриффин.

— Боже, — застонал Уайт, — как вы плоски!

— Мистеру марсианину не могут показаться эти вопросы плоскими. Не каждый день жителям Марса приходится приезжать на Землю, — огрызнулся репортер.

— Не стесняйтесь, — ответил марсианин. — Вы, кажется, называете свою страну Америкой? Прекрасная страна! И Земля прекрасна, и вы прекрасны. В том, что вы стали разумными существами, мы убедились, когда получили на Марсе ваши сигналы. Мы давно уже сигнализировали вам, несколько тысячелетий назад, но тогда это оказалось бесплодным — и мы бросили эти попытки. Нас чрезвычайно обрадовал ваш первый сигнал, и мы решили навестить вас. Нас очень интересует Америка и другие страны Земли, ваша цивилизация, и нам хочется ближе познакомиться с вами. Почему же здесь высказано было нежелание, чтобы мы ознакомились ближе с людьми и Землей?