Три последних дня - Анна и Сергей Литвиновы

– Таня, от государства нашего хоть шерсти клок! – назидательно произнесла Юлия Николаевна.

– Мамуль, я, правда, в Варах особенно не лечилась… но там, по-моему, воду целебную надо три раза в день пить. Все источники, естественно, в центре города. Ты что, каждый раз будешь из гостиницы на автобусе ездить?

– Ну… буду утром приезжать. Гулять по городу. А вечером – обратно.

– А процедуры? Ванны всякие, массажи?.. Тоже в городе? После них, между прочим, надо обязательно отдыхать. В постели минимум полчаса.

– А, обойдусь! Главное – вода!..

– Нет уж, мама. – Таня брезгливо отбросила ваучер. – В эту дыру я тебя не отпущу!

– Таня, дареному коню в зубы не смотрят.

– Если хочешь лечиться – езжай… езжай, допустим, в «Дом Павлова» (Таня вспомнила название гостиницы, куда возил ее Вернер[4]). За путевку я, разумеется, заплачу.

– Не возьму я у тебя ничего. Тем более ты сама сейчас без работы, – мгновенно откликнулась маман.

Лицо сразу стало упрямое, гордое.

Садовникова вздохнула – изучила уже досконально мамин характер. Одалживаться та действительно не любила – даже у родной дочки.

Но отпускать ее в пансион под названием «Деревня»?..

И Таня сама не поняла, как с языка сорвалось:

– А давай в Карловы Вары вместе поедем!

– Ты… ты… – мамины губы задрожали. – Ты шутишь?

Вместе отдыхать они последний раз ездили, когда Татьяна закончила восьмой класс. И почти все время ругались. У Тани появился поклонник – мальчик из числа отдыхающих, Юлия Николаевна постоянно пеняла, что возвращается в номер дочь поздно, и однажды – о, ужас! – от нее попахивало пивом.

– Да почему же шучу. Я пока не работаю, деньги, к счастью, есть. Желудком, правда, не страдаю, но на водах можно нервы поправить. Мне не помешает.

– Ты… ты действительно хочешь поехать в Карловы Вары со мной? – недоверчиво спросила мать.

– Ну, да! Да! – Таня уже стала жалеть о своем порыве. Однако мужественно закончила: – Естественно, с тобой. Только не в пансион «Village», конечно. Я подберу нормальный отель.

– Что же, путевка, получается, пропадет?..

– Билет твой используем. А ваучер на гостиницу отдай какой-нибудь бабке из очереди на гастроскопию.

– А как она будет дорогу оплачивать?!

– Господи, мама! Ну, отдай ваучер вместе с билетом! Я другие куплю! Да, действительно, лучше полетим бизнес-классом!.. И не до Праги, оттуда ехать еще сто километров, – прямо до Карловых Вар.

И увидела: по маминой щеке покатилась слезинка. Вечно напряженное, грозноватое лицо смягчилось. Юлия Николаевна обняла дочку, чмокнула в щеку, вымолвила:

– Танюшка! Хороший ты у меня человечек!..

И горячо заверила:

– Ты не пожалеешь! Вместе гулять будем, болтать – как болтали, когда ты маленькая была!

«Ох, не умереть бы мне в этих Варах с тоски!» – безнадежно подумала Татьяна.

Но отступать уже было поздно.

* * *

Отчим позвонил ей тем же вечером.

– Танюшка, ты не заболела? – В его голосе звучала неприкрытая тревога.

– Да нет, Валерочка, с чего ты взял? – усмехнулась Татьяна.

– Вдруг едешь на воды. Да еще с мамой.

– Ну… – мужественно ответила Таня. – Надо ж хоть когда-нибудь выполнять дочерний долг! Я просто мудрею, остепеняюсь.

Успокоила Валерочку, положила трубку, грустно вздохнула. Сама уже корила себя за порыв вывезти родительницу на отдых. Но не отступать же теперь! Тем более что мама немедленно взялась готовиться к поездке. В тот же день доложила дочери, что купила специальный дорожный чайничек – чтоб прямо в номере можно было перекусить. (Какой смысл – когда у них «все включено», да и в округе полно кафе?) А также сообщила Тане, что записала ее в пресловутую районную поликлинику на прием к гастроэнтерологу.

– Зачем?! – ужаснулась дочь.

– А как же! Мы ведь в санаторий едем. Обязательно выписка из истории болезни нужна.

– Ну, лично я лечиться там не собираюсь, – буркнула Татьяна. – И болезней – тем более с историей – у меня нет.

– Гастрит у тебя наверняка есть, – пригвоздила маман. – Сколько лет одной сырокопченой колбасой да корейской морковкой питаешься!

– Вот и буду лечиться тринадцатым источником.

Таня, еще когда с Вернером в Вары ездила, запомнила: целебных вод в городке двенадцать видов. А тринадцатым называют «Бехеровку», ядреный, но приятный на вкус ликер.

– Алкоголь с лечебными процедурами, чтоб ты знала, несовместим, – авторитетно заявила Юлия Николаевна.

Таня же тоскливо подумала: «Ох, совсем она меня за две недели-то изничтожит!»

Хорошо хоть два одноместных номера заказала. Мама, правда, попыталась протестовать: «Зачем? Лишние расходы!» – однако дочь была неумолима:

– Во-первых, я храплю. А во-вторых… вдруг у тебя на курорте начнется личная жизнь?

– Ох, не надо, – как-то слишком уж поспешно откликнулась Юлия Николаевна.

– Да, ладно, мам, какие твои годы?

– Нет, Танечка. Давай мы лучше твою личную жизнь устраивать будем, – вздохнула та.

…А когда – очень быстро – все приготовления остались позади и самолет оторвался от земли, Юлия Николаевна, словно между делом, поинтересовалась:

– Танюша, а какой ты нам отель все-таки заказала?

– «Империал».

– Да ты что! – Щеки Юлии Николаевны зарумянились.

– Слышала о нем? Там Ротшильд останавливался, Штраус, Мэри Пикфорд, – небрежно перечислила Таня.

– Значит, я была в хорошей компании.

– Что значит – была? – Девушка в изумлении уставилась на мать.

– Я тоже когда-то жила в Карловых Варах в гостинице «Империал».

– Ты что, там уже бывала? – недоверчиво переспросила Татьяна.

– Представь себе.

– Когда?

– Очень давно. Тебе тогда только год исполнился. Туристическая поездка. От моего КБ.

– Ну, мама, ты даешь! Я-то тебя удивить хотела. Думала: ты за границу вообще впервые едешь, – с некоторой даже обидой произнесла дочь.

– Танечка, – твердо произнесла мать, – поверь: ты меня очень удивила. И очень обрадовала.

Глаза Юлии Николаевны подернулись мечтательной поволокой.

– Боже, бывает же такое! – патетически воскликнула она. – Могла ли я подумать… тогда… что когда-нибудь моя дочь вырастет, превратится в красавицу и повезет меня лечиться за границу – да в тот же самый шикарный отель?!

Тут еще стюардесса явилась. Подала им – единственным пассажиркам бизнес-класса – шампанское. Мама осторожно взяла бокал. Произнесла с уважением:

– Хрустальный…

– А, в бизнес-классе всегда так, – отмахнулась дочь. И продолжала укорять ее: – Нет, мам. Ты сразу должна была мне сказать. Поехали бы с тобой в Швейцарию, Германию, мало ли в мире мест? А то совсем по-дурацки получается. Побывать за рубежом всего дважды в жизни, к тому же в одной стране и даже в той же самой гостинице!

– Ох, Таня… – задумчиво произнесла мать. – Зато какие у меня с этим местом связаны воспоминания!

– Ты там впервые увидела маленькие бутылочки с шампунем? – насмешливо поинтересовалась Садовникова.

– Я там совсем другую жизнь увидела, – задумчиво и почему-то печально откликнулась Юлия Николаевна.

* * *

Давно. Карловы Вары. Юля Садовникова

Юля подумать не могла, что заграница ее настолько ошеломит.

Прежде почти не сомневалась, что живет она в самой лучшей в мире стране. Великой, сильной. Ехала в Европу – на радость руководителю группы – убежденным скептиком. «Чехи, карманное государство, чем они могут удивить?»

В итоге именно ее зацепило больше всех. Юлина идеологическая крепость пала сразу и безвозвратно. А ведь Чехословакия страна народной демократии. Что же тогда творится там, где (как пишут советские газеты) правит капитал? Все, что в Карловых Варах есть толкового, построено до войны. Коммунисты только приспособили буржуазные достижения под себя.

Роскошь старинного отеля – он располагался на холме, словно парил над городом, – Юлю поразила. Черепичные крыши городка, чистенькие улицы, неведомые доселе яства – кнедлики, крокеты, сочащаяся соком баранья вырезка – наполнили сердце восторгом. А чего стоило пиво, ледяное чешское пиво в запотевших бутылках, что подавали на обед и ужин совершенно бесплатно? А садовник, усталый, мудрый, в аккуратном комбинезоне, – он колдовал в примыкающем к отелю саду над нереальной красоты розами? Перехватил ее заинтересованный взгляд, приветливо улыбнулся и вдруг преподнес ей цветок:

– Для вас, прекрасная пани!

«Кормят так себе. И размещение среднее», – ворчали более опытные члены тургруппы. Но Юля – ей было двадцать пять, и она впервые в жизни вырвалась за границу – радовалась, как дитя. Словно узник, приговоренный к смерти и внезапно получивший свободу.

«Юля, держи свои восторги при себе, – пугали ее умудренные соратницы по поездке. – А то недолго из комсомола вылететь».

Но ей – честно! – впервые в жизни было плевать на комсомол, моральный облик и что о ней подумают.