Принцесса и мальчишки - Януш Домагалик

— Пойдем! — сказал наконец Мальгерчик. — Химчистка отменяется. Знать бы заранее, я бы этого Левандовского и не так еще отделал. Не повезло!..

Всю вторую половину дня я места себе не находил. Несколько раз выскакивал из дома и слонялся по нашему кварталу. Мне необходимо было встретить Принцессу, но я не знал, где она живет. В конце концов мои прогулки навели на подозрения домашних. Мама сказала зятю — он временно жил у нас, так как Зюта родила девочку и еще не выписалась:

— Не иначе как Яцек опять что-нибудь натворил, вот ему дома и не сидится!

— Может, он влюбился? Или в драку лезет? — рассмеялся зять. — А может, и то и другое вместе.

«Чтоб я твоего ребенка в коляске возил — не дождешься!» — подумал я мстительно. Но тут же вспомнил, что это ведь и Зютин ребенок… И махнул на зятя рукой. Пускай себе болтает.

Когда вечером ко мне зашел Мальгерчик, я совсем не удивился. Подождал, пока нас оставили на кухне одних, и спросил его:

— Ты случайно Ирку не видел?

— Нет. А ты?

— И я тоже… Жаль.

Разговор не клеился. Мы сделали алгебру, пролистали географию, застряли на истории. Наконец я не выдержал:

— А ты видел когда-нибудь Принцессу с распущенными волосами?

— Принцессу? Нашу?

— Ну не Анну же Ягеллонскую![2] Так видел?

— Нет… А ты? — оживился Мальгерчик. — Ну и как?

— Что ты тогда вообще о ней знаешь?..

— А ты, разумеется, знаешь о ней гораздо больше! — срезал меня Мальгерчик. И был, конечно, прав.

Что мы о ней знали? Ровным счетом ничего. Только теперь я это окончательно понял. Мальгерчик, наверное, тоже. До сих пор Ирка нас заинтриговывала: откуда она и зачем вдруг к нам приехала? А теперь совсем не это было мне важно. Меня мучило, что я не знаю, какая она, что делает, о чем думает… Странное дело, мне впервые необходимо было узнать, о чем думает другой человек. Да нет, не просто человек, а именно она, Принцесса. Как Мальгерчик сказал, «наша Принцесса».

Зять, получив от мамы подробную инструкцию, сколько пеленок он должен купить, зашел к нам на кухню и завел разговор о школе. Похоже, мама его на это подговорила. Я на всякий случай подмигнул Мальгерчику, чтоб не все выбалтывал. Зять в семье человек новый, зеленый еще, где гарантия, что Зютка успела его как следует обработать. Но когда я послушал, как они с Мальгерчиком славно беседуют, подумал вдруг: а может, стоит его испытать? Может, и он на что-нибудь сгодится?

— Послушай, — вступил я в разговор, — есть у нас одно дело… Классная руководительница поручила. Ты нам не поможешь? Нужно найти адрес человека, хотя известны только его имя и фамилия. Как это сделать?

Мальгерчик понимающе взглянул на меня, он с ходу просек, что я задумал.

— Бедная наша учительница, — подхватил он, — никак не может разыскать свою дальнюю родственницу…

«Ох, переигрывает! — рассердился я. — К чему этот жалобный тон…» Однако наш зять ничего не заподозрил и делом заинтересовался.

— В больших городах, таких, как Варшава, есть специальные справочные бюро… — начал он излагать свои советы, но я прервал его.

— Знаешь, как там в Варшаве, нас не очень-то интересует. Речь идет о нашем городе…

— Но здесь-то почти все друг друга знают.

— Вы правы. Почти все — и все-таки не все, — вежливо вставил свое слово Мальгерчик. — Дело касается человека, который приехал в наш город недавно, с месяц назад.

— Если этот человек здесь прописался, узнать его адрес ничего не стоит. И завтра я смогу вам его сообщить… — охотно предложил свои услуги зять.

— А сегодня нельзя? — разочарованно протянул Мальгерчик, но я толкнул его под столом, и он заключил: — Хотя, конечно, уже вечер, слишком поздно!

Я назвал зятю Иркины имя и фамилию, он записал их на листке бумаги и ушел в мамину комнату. Я слышал, как он говорил ей:

— Успокойтесь, мама, я узнал, почему он целый день бегал по городу. Это классная руководительница дала им задание…

— Зять у вас — сущий клад, здорово соображает! — пошутил Мальгерчик, когда я провожал его домой.

Мы громко рассмеялись. Зютке, конечно, придется еще помучиться со своим мужем, но лучше такой вот, чем вор Гуркевич.

Я не мог дождаться, когда наступит новый день и я снова окажусь в школе. Первый раз в жизни я так тосковал по ней… Не по школе, конечно. Я не мог дождаться, когда я снова увижу Ирку.

Я представлял, как мы будем разговаривать с ней на всех переменках. Только втроем: она, Мальгерчик и я. А после уроков мы проводим ее домой… Нет! Мы проводим ее только до моста. Скажем, что очень спешим. И даже не спросим, где она живет. А после обеда, когда зять сообщит мне ее адрес, я полечу к Мальгерчику — и мы устроим ей сюрприз. Пойдем к ней вечером и спросим, что нам на завтра задано по математике. Хорошо я все-таки придумал с зятем… Я готов был отдать голову на отсечение, что Мальгерчик в этот вечер думал о том же. И совсем меня это не задевало, наоборот, было даже приятно. На следующий день без четверти восемь я уже сидел в классе. Мальгерчик пришел сразу за мной. Ирки не было.

«Наверное, опоздает, — думал я, — или придет после первого урока». Но прошел первый урок, второй, Ирка в школу не пришла.

— Может, она заболела? — предположил Мальгерчик. — Мы могли бы ее навестить… Сказать, что нас учительница прислала. Верно?

Я позвонил из автомата зятю на работу.

— Простите меня, ребята, — извинился он, — у меня сегодня очень много дел. Я вам завтра адрес разыщу… или в крайнем случае послезавтра, хорошо?

Прошло три дня. Ирка в школу не приходила. Уже не только мы с Мальгерчиком ощущали отсутствие Принцессы. Девчонки перешептывались. Фрончак допытывался. В классе было уже не так, как месяц назад до прихода Ирки. В классе было без нее пусто.

Как всегда, на каждой переменке тридцать восемь человек толкались в проходах между партами, как всегда, было шумно и людно, и все-таки было пусто. А ведь Ирка почти ни с кем не разговаривала. Говорила только: «Передай, пожалуйста», «Извини», «Что на сегодня задано?»… Почему же теперь все вдруг почувствовали, что ее нет? Наши девчонки ее терпеть не могли. Почему же теперь им ее не хватало?

Левандовский старался не попадаться нам на глаза, впрочем, он избегал не только нас с Мальгерчиком. Должно быть, он чувствовал, что его положение в классе изменилось. К худшему.

На одном из уроков к классной руководительнице подошла Данка Козловская и спросила:

— Может, нужно послать кого-нибудь к Ирке? С ней что-то случилось?

— Я мог бы пойти… то есть, мы с Яцеком! — предложил Мальгерчик, и никто не посмеялся над этим.

Класс принял это предложение просто, некоторые одобрительно закивали, что да, нужно пойти.

— Нет, не нужно… — сказала классная руководительница. — Я забыла вам сказать, что Ирка больше не будет ходить в нашу школу. Она вчера уехала. Решение это было неожиданное, но твердое, и переубедить ее не удалось… Так, по крайней мере, сказал мне ее дедушка. Она вернулась в свою прежнюю школу.

— А откуда она? — спросил Кавецкий.

— Как? Вы не знаете? — удивилась руководительница. — Разве вы не спрашивали у нее? Она издалека. Из Гдыни. Бедная девочка… Мне непонятно, зачем она туда вернулась, ведь у нее, в сущности, даже дома нет. Мать умерла, отец… Об отце лучше не говорить. Здесь она жила у деда с бабушкой. Это ведь внучка нашего Крукевича. Вы этого тоже не знали? Нет, не понимаю, почему она вдруг решила вернуться. Может, здесь, с нами, ей было еще хуже?

В классе стало очень тихо. Мысли одна тяжелее другой теснились у меня в голове. Я не мог справиться с ними, не умел, не хотел со всем этим смириться. Как же так? Была здесь, рядом. Появилась так внезапно. И так же вдруг исчезла. Никто не протянул ей руку, не удержал…

Я найду ее. Я должен ее найти. А иначе чего я стою — человек, который не смог отстоять свою Принцессу?

ГДЕ-ТО НА ГРАНИЦЕ

Перевод А. Ляуэр

1

Сверху был хорошо виден лагерь. Четыре наши палатки, как огромные зеленые лягушки, замерли у опушки леса. Около флагштока, совсем крошечная отсюда, притаилась палатка командира. Немного с краю, у ручья, дымила лагерная кухня. Все как на ладони.

Ребята внизу слонялись по поляне, изображая бурную деятельность, хотя было ясно, что делать им ничего не хочется — жарко…

Этим летом нам не повезло — лагерная жизнь не задалась. Но, как часто бывает, к концу вдруг выяснилось, что уезжать никому не хочется.

— Я бы тут еще посачковал, — вяло начал Павлицкий, — не больно весело, но…

— Что «но»?

— Уж лучше здесь, чем там.

— Только не нам.

— Кончай ты со своими стихами. Надоело… — Павлицкий лениво потянулся.

Взобрались мы на эту верхотуру не просто так. Со спецзаданием — наломать веток на метлы. Удовольствие, конечно, маленькое, и мы, следуя правилу, что отдыхать лучше, чем работать, валялись в траве, вяло переговариваясь, благо что начальство далеко, не видит.