Квебрахо. Альманах - Живое авторское слово

– Соседям-то не сильно мешаем стуком? – Пинович придвинул счёты и кивнул на переборку.

– Да ну их! – лицо Павловны посуровело, – Как оргии по ночам устраивать, так… – она оборвала себя на полуслове и задумалась.

– Вы знаете, – продолжила через минутную паузу, – я бы, несмотря ни на что, с закрытыми глазами согласилась с вами поменяться местами. Ведь дети выросли – без присмотра, не заметила как. А теперь и с внуками почти не вижусь, без меня подрастают…

– А у меня так вообще семьи нет, только мать больная дома… Но я тоже с радостью махнулся бы, пошёл в рейсы. Здесь и заработок побольше, а мать… Матери за такие деньги можно и уход соответствующий обеспечить, сиделку нанять.

Слово за слово, к концу круиза и Изя Пинович, и Маргарита Павловна, совместными усилиями благополучно сведя дебет с кредитом, утвердились в мысли, что их бухгалтерские навыки и опыт могут найти более достойное применение в другом месте. И в скором времени Парфентий обзавёлся роскошной бухгалтершей, удовлетворявшей его во всех отношениях больше, чем скромный и тихий лысый еврейчик. Однако процветание длилось недолго – Парфентий стал таять на глазах, сдулся, как воздушный шарик. А его бизнес сжался до пределов полупустого рыночного контейнера, пользовавшегося дурной славой. Люди обходили его десятой стороной, так как половину объёма торговой точки занимал страшный и ужасный реализатор с погонялом Глод. В свою очередь Изя Пинович отправился бороздить моря-океаны, найдя в этом истинное призвание и став вскоре заправским морским волком. А Дед Мороз-трезвенник бросил это неблагодарное сказочное амплуа. Праздников в его жизни поубавилось, остались большей частью будни. Он по-прежнему играет в драматическом театре и, почему то, исключительно алкашей. Как говорят в Одессе, такова сэ ля ва, чёрт её побери! Щёлк!

* * *

Где-то в потусторонней канцелярии с чувством сбросил счёты и, смачно зевнув, протянул копыта и потянулся всем телом от кончиков рогов до кисточки хвоста третий помощник второго зама старшего клерка отдела теневой отчётности. Его ночные бдения по подведению баланса, чтоб он вознёсся, подошли к концу. Сводный отчёт по ругательствам, посыланиям и поминаниям всуе был составлен в срок, до появления Рождественской звезды. Всё «сказанное в сердцах» было сведено, задокументировано, оприходовано и подшито. В мире стало чуть меньше грубости и злости. План выполнен – Верховный должен остаться доволен положительным сальдо, утащили бы его ангелы! Очередной фискально-матюкальный год был закрыт, будь он трижды благословен.

* изопрен – химическое вещество, составляющее (мономер) каучука

** качка – (укр.) утка

*** Крампус (Krampus, нем.) – нестрашный чёрт из альпийского фольклора с кадкой, полной хворостин. Появляется он 5 декабря, в начале адвента, ходит вместе с Николаем Чудотворцем и следит за тем, насколько послушны дети. Считается, что проказников он может унести в своей кадке (ну, или в знак предупреждения шлёпнуть прутом)

**** пергидроль – перекись водорода, применяется для обесцвечивания волос

КОНСТАНТИН ДОМАРЁВ

Домарёв Константин Петрович, родился в 1953 году в Москве. Учился в школе №686 – сегодня это школа Казарновского. В 1980 г., после службы в рядах вооружённых сил, окончил МОПИ им. Н.К.Крупской. Прошёл все ступени роста от старшего пионерского вожатого до директора школы и директора дома пионеров. Ветеран труда, награждён медалью «В память 850 – летия Москвы», является лауреатом конкурса «Грант Москвы» в области наук и технологий в сфере образования. Это всё в прошлом. В новой жизни старается быть полезным супруге, детям и внукам. Стал заядлым огородником, любит копаться в земле, выращивать овощи и зелень. «Меня так и называют Копатыч».

Школьный детектив

I

Мне уже давно хотелось рассказать эту историю, да всё как-то, как сейчас говорят, руки не доходили.

Я тогда работал в Люблине учителем русского языка и литературы в школе, которую мне посоветовал методист районного учебного центра. Школа действительно была неплохой, недавняя новостройка, ещё не имеющая серьёзных традиций. Работы через край. Я легко вошёл в новый коллектив, женский, физрук, физик и историк – это всё мужское население, творческий, да и детки оказались заинтересованными в учёбе. Работать было очень интересно, и я даже не заметил, как стал лауреатом премии «Грант Москвы» за развитие педагогических технологий в преподавании русского языка и литературы.

Ну, я как всегда о себе. Пора переходить к делу.

На работу мне добираться было очень удобно, восемь минут на метро, да десять минут пешком. Опоздать на первый урок было просто невозможно. Завучи это очень ценили. А московское метро так устроено: утром все едут на работу в центр, а вечером возвращаются с работы из центра. А я-то еду в Люблино, на периферию, в свободном вагоне и редко стоя. Для меня всегда находилось свободное местечко. Ещё успевал почитать план первого урока и сделать очередные пометки.

В этот день я вошёл в вагон и сразу прошёл к противоположным дверям, что предполагало моё стояние до станции назначения. Рядом стояла девочка – подросток небывалой кукольной красоты, с огромными завораживающими глазами, в которых жила серая тоска. Даже не это меня удивило, а содержание её прозрачного пластикового пакета: пелёнка, сменная обувь (тапочки), белые носочки, новые, ещё с этикеткой фирмы изготовителя, детский крем, салфетки, отдельный пакетика с нижним бельём, два бутерброда с колбасой и сыром, бутылочка минералки без газа, что-то ещё…

Я припомнил, как когда-то провожал свою жену с таким же набором предметов личной гигиены на аборт. Но главное, она держала в руках томик Л.Н.Толстого «Война и мир» раскрытый на том месте, где описывались неудачные роды маленькой княгини. Я ужаснулся: десятиклассница едет в платную клинику Марьино, чтобы прервать нежелательную беременность.

Весь мой вид изображал вопрос: «Что случилось?» Ну что случилось и так понятно, но я всё-таки спросил, могу ли чем-нибудь помочь. Девочка очень по-взрослому посмотрела на меня своими глазами – очаровашками, и в них я увидел ещё больше грусти и тоски.

– Нет, – сказала она резко, но без грубости.

– Что случилось? – всё-таки спросил я. И, не видя во мне врага, она, уже немного смягчив тон, рассказала мне про свою беду.

– История стара как мир, – начала она, и я весь превратился в слух. – Я перешла в десятый класс (это я легко понял по «Войне и миру». У меня в десятом тоже идёт Лев Толстой). На линейке первого сентября классная подвела к нам новенькую и сказала, что её зовут Ляля, и она будет учиться в нашем классе. Мы все обступили её, расспрашивали, что да как. Она с улыбкой нам отвечала и особенно охотно на дерзкие вопросы мальчишек. Короче, уже после третьего урока Ляля стала всеобщей любимицей. Вдобавок, её посадили рядом со мной на третью парту, потому что Игорь Семёнов ушёл после девятого в технологический колледж учиться на ремонтника холодильного оборудования, и место у окна пустовало.

Ляля умела не только болтать обо всём, но и учиться. А училась она хорошо, и за первые две недели стала примерной ученицей для всех учителей. Не было предмета, в котором бы Ляля чего-то не понимала. Она мне часто помогала на уроках разобраться в трудных вопросах алгебры и химии.

Очень скоро мы стали подругами. У нас было много общего: любили одну и ту же музыку, фанатели от одних и тех же киноактёров, нравились мускулистые накачанные парни. Но было главное: я росла без отца, он ушёл из семьи, когда мне было уже десять лет, и я страшно переживала родительский развод. А Ляля даже не помнила свою мать, а об отце говорить не любила – он какой-то уникальный специалист в области хирургии, всегда на работе и часто меняет место работы. Вот и сейчас приехал в Москву по приглашению Лео Бохерии, а прежняя его клиника находилась в Уфе. Ляле там очень нравилось: простые отзывчивые люди, татары, башкиры, греки, русские – все действительно живут одной семьёй. Если это не маленькая деревушка. Тогда там порядок устанавливает начальник отделения милиции.

Ляля иногда заходила ко мне, видела наш скромный быт, и как-то раз пригласила к себе. Двухкомнатная квартира недалеко от школы поразила своим содержанием: всё новое, очень дорогое, нет ни одной лишней вещички. В элитной кухне кроме холодильника неизвестной мне марки лишь кофеварка и электрочайник. В гостиной кроме журнального столика и двух мягких глубоких кресел телевизор на всю стенку, кожаный диван и полка с Лялиными учебниками. Во второй комнате огромная двуспальная кровать с прикроватной тумбочкой и туалетный столик, уставленный дорогой, совсем не детской косметикой. Шкаф-купе, по—видимому, вмещал весь Лялин скарб. Она как-то мимоходом бросила, что папа редко ночует дома и занимает диван.