Труба Иерихона - Юрий Никитин

Я взял немного в сторонку, такие женщины опаснее мужчин. С ними теряешь осторожность, а она может пырнуть ножом, плеснуть в лицо отравой, даже успеть выдернуть из пышной прически заколку. Я уже видел такие заколки, Сказбуш показывал. Стрельнёт один-единственный раз, но разворотит грудную клетку так, что и снаряду из танкового орудия делать будет нечего...

Сзади послышался конский топот. Хрюка с сиплым храпом мчалась прямо на меня, в пасти здоровенное полено. Щас, буду тебе бросать, размечталась. Всю ночь снилась проклятая Империя. Я придумывал способы, как остановить экспансию этой раковой опухоли, объяснял кабинету министров что-то совсем уж нелепое... Вообще-то всё верно, потому и чувствую себя разбитым как корабль на Курилах: сегодня предстоит непростой разговор. А они все непростые, когда с Кречетом, да ещё не по накатанной дорожке...

Завидев женщину, Хрюка притормозила, остановилась возле меня, уставилась на нее в оба широко расставленных глаза. Пасть распахнулась, бревно с грохотом вывалилось на сухой тротуар. Вид у Хрюки обалделый, так мог бы смотреть скорее кобель, но Хрюка... хотя, может быть, она так среагировала на изящную чадру. Или на зовущий женский запах, который с такой неожиданной ловкостью влез в мои заросшие шерстью ноздри и скользнул в мозг, что там сразу возникла красочная картинка, от которой я едва не покраснел.

Женщина ещё издали начала опасливо посматривать на Хрюку. С виду это страшный пёс, только близкий круг друзей знает, чем опасно это чудище: если не залижет, то затопчет.

Хрюка, сказал я предостерегающе, играй, играй...

Ничего другого сказать не могу, все равно не выполнит ни одной команды, но женщина как будто решила, что это условный сигнал для пса-телохранителя, вытянулась, как натянутая струна, прошла по тропке ровненько, не делая резких движений.

Итак, на чём меня прервали... Ага, предстоит напомнить президенту страны и остальным в его кабинете, что Империя вырвалась вперёд других стран за счет того, что все свои ресурсы... интеллектуальные и материальные, сосредоточила на достижении простейших и примитивнейших целей. Это чисто тактические преимущества. В то время как другие сражались где идеями, а где и оружием за то, чья вера или идея скорее приведёт всё человечество к царству Добра и Справедливости, в той стране просто и тупо копали огороды. Да, копали огороды, строили дома богаче, ещё богаче, ещё и ещё. Если и создавали институты и университеты, то с той же целью: как больше получить зерна с полей, построить жилища круче, как ублажить желудок, гениталии, что придумать ещё, чтобы получить все радости жизни... и чтоб никаких тревог и волнений!

Они никогда не строили воздушные замки религиозных или политических учений. Замки, в которых всё человечество будет жить счастливо! Они твердо знали с самого начала, что человек произошел от обезьяны. И что он и есть обезьяна, только без шерсти. Это доказал Фрейд, и каждый американец твердо знает, что у него, американца, нет ничего важного, кроме желудка и его гениталий. Он, американец, живет на земле, в отличие от всяких там русских, арабов, французов, что до сих пор не поняли, где они на земле или между небом и землей. И когда возникла необходимость создавать эту грёбаную цивилизацию, то конечно же она должна служить именно желудку и гениталиям. Никаких духовных и нравственных исканий!.. Никаких любовей «а-ля Ромео и Джульетта», от них одни волнения. От волнений нервы, а от нервов болезни. Человек должен быть здоров, для этого надо заниматься тренажерами, а не умными книжками, от которых глаза портятся.

И вот другие страны и народы, обессилев в гонке за призрачными идеями духовных исканий, падают с беговой дорожки, высунув языки и тяжело дыша, а благополучная Америка гогочет и тычет в их сторону пальцем. Пока они метались, искали, в Империи просто жили и копили денежки. Над умными книгами головы не ломали... Теперь сильная и могучая Америка, которая не верит в силу идей, а верит в мощь своего ударного Седьмого флота в составе двух авианосцев, показывает всем этим странам-очкарикам, как надо жить и какие песни петь! Особенно любит демонстрировать железные мускулы России...

Я посмотрел на часы, Хрюка остановилась и посмотрела на меня.

Сама знаешь, сказал я сварливо. Пора домой.

Хрюка сделала вид, что не поняла, схватила полено и понеслась с ним по кругу. С её седой мордой она похожа на поджарую профессоршу, что регулярно совершает пробежки.

Я ухожу, объявил я. Хочешь остаться бомжиком, бегай дальше...

Я дошёл до края площадки, когда сзади послышался тот же топот. Умная собака предпочла подчиниться дисциплине, чем обрести абсолютную свободу.

Когда мы с Хрюкой вышли на площадку, на другой стороне которой высится наш дом, между соседними зданиями медленно проехал черный мерс, припарковался. Когда я войду в лифт, он сдвинется с места и покатит к нашему дому. В тот момент, когда выйду из лифта, мерс подкатит к подъезду.

А в тот момент, когда я покажусь из подъезда, крепкоплечий Володя, шофер и телохранитель, как раз выскочит и откроет для меня дверцу. Я никогда не задумывался, как это у них получается, некоторые вещи стоит принимать такими, какие есть.

Хрюка тоже оглядывалась на далёкий мерс. Возможно, ветерок донёс слабый запах. А шофера она уже знает, запомнила.

Что от нас требуется, повторил я про себя настойчиво. Вернее, от меня одного, Хрюку если и спрашивают, то обычно не о политике. Что требуется сказать? Мир настолько и стремительно усложнился, что человечек в нём потерялся. Любой, будь это слесарь или президент страны. Хотя нет. Слесарь хоть иногда признаётся, что ни черта не понимает, а президент признаться не посмеет...

Итак, ещё раз. Нужно убедить Кречета, да и других, перестать слепо и тупенько руководствоваться как устаревшим Уголовным или административным кодексом, так и остальными... статьями, пришедшими неизвестно откуда и от каких римлян или месопотамцев. Почему я, грамотный и неглупый человек, у которого есть на плечах голова, должен руководствоваться так называемыми «общепринятыми мировыми ценностями»?

Если они общепринятые, то понятно, что это за ценности! У меня с нашим дядей Васей-дворником и американцем есть только одно общее: но это касается не искусства, юриспруденции или нравственных законов, а всего лишь анатомического отличия мужчин от женщин. Но у меня оно имеет меньше прав, чем у дяди Васи или американца.

Тупое и трусливое большинство, именуемое русской интеллигенцией, пугливо живет в этих рамках «общемировых». Для них шаг вправо или шаг влево попытка к бегству из интеллигенции, после чего сразу следует выстрел.

Пусть стреляют, сволочи! Уже и так мы живем под обстрелом, но меня не загнать в колонну, которую конвоируют «общемировые ценности». Вчера было ценно одно, сегодня другое, а завтра будет цениться третье. И все «общемировое»! Эти общемировые мне... нам навязывает не бог, а всего лишь тупенькие юсовцы, сумевшие быстренько построить свою империю желудка, пока другие возводили воздушные замки для Счастья Всего Человечества.

Внезапно меня прижало к твердому. Мысли вспорхнули, как испуганные воробьи. Ага, я уже сижу в машине, Володя вырулил на магистраль и несётся, как и все, превышая скорость. Машину занесло потому, что слева пронёсся лихач на потрепанном жигулёнке. Как и нас, подрезал ещё одного, другого обогнал, на большой скорости пошёл вперёд, ловко переходя из ряда в ряд, обгоняя сверкающие иномарки. Нарушает, конечно, но красиво нарушает... Даже жаль, что такого вскоре остановят, оштрафуют, а то и вовсе отберут права. Когда все становятся стадом, плохо даже для стада...

Ближе к центру движение стало ещё напряжённее, скорость снизилась. Перед перекрёстками возникали пробки. Володя покосился на меня сердито, выставил на крышу маячок, начал протискиваться вперед. Обычно я не разрешаю пользоваться подобными штуками, правительство должно жить той же жизнью, что и все, но с другой стороны как будто я не насмотрелся этих пробок с балкона?

Массивные сталинские дома узких центральных улиц уплывали назад нехотя, медленно. Взамен тяжело выдвигались такие же массивные, угрюмые, несмотря на кокетливые рекламы.

Затем как удар по нервам: заблистало, словно сверкающая под солнцем глыба чистейшего льда. Я ощутил прохладу — исполинская мечеть, от каменных глыб площади и до самого верха изукрашенная изразцами небесного цвета, смотрится как межгалактический корабль инопланетян.

Москвичи к ней привыкли в первые же дни, свойство русского характера всё принимать и всё переваривать, но зеваки из провинции ходят стадами, их видно по разинутым ртам и вытаращенным глазам.

Володя перестраивался из ряда в ряд, обгонял, а я все не мог оторвать глаз от мечети. Огромная и блистающая, поднимается по-восточному гордо и возвышенно, без всякого раболепия перед Аллахом. Красочная, стены в изразцах, устремлённая к небу, полная противоположность храму Василия Блаженного или Христа Спасителя, которые скорее походят на танки, вросшие гусеницами в родную землю, приземистые, массивные.