Изгнанник - Елена Хаецкая

— Ты уверен, что сможешь его найти? Ну, Гоэбихон?

— Для начала, надо перейти границу, — сказал Евтихий. — А там уж недалеко. Мы пойдем до пересохшего русла реки Маргэн. Там… все. Я там все потерял, понимаешь?

— Да, — сказал Хэрибонд.

— Ты когда-нибудь терял… все? Вообще все, чем дорожил в жизни?

— Разумеется, — сказал Хэрибонд.

В темноте Евтихий пристально поглядел на своего собеседника, но ничего не сказал. Молчание тянулось так невыносимо долго, что в конце концов Хэрибонда начало клонить в сон. И тут Евтихий больно схватил его за руку повыше локтя.

— Идем.

* * *

Туман был повсюду, такой густой и липкий, что дышать было почти невозможно.

— Здесь так повсюду? — спросил, мучительно кашляя, Хэрибонд.

Евтихий не ответил. Он медленно пробирался вперед, разводя туман руками, точно плывя, а не шагая по земле. Нитки в его волосах странно мерцали и светились. Сейчас только они и казались живыми в том мертвенном мире, где очутились оба путника.

Серая граница оказалась гораздо ближе к деревне, нежели предполагал Хэрибонд. Они добрались до нее еще до рассвета, и Хэрибонд поневоле замер, когда внезапно прямо перед ним выросла эта стена.

«Наверное, Великая Китайская так выглядит, — подумалось ему. — Жаль, что я там так и не побывал. Непреодолимое препятствие, от горизонта и до горизонта, от поверхности земли и до самой небесной тверди… Везде. Неумолимо. Никаких исключений…»

Но Серая граница обладала еще одной особенностью, которой наверняка лишена Великая Китайская стена: она была живой. Ее бока шевелились и колебались, как будто она действительно дышала. В первый миг она ужаснула Хэрибонда, а затем показалась ему ласковой и нежной, так что его поневоле потянуло пройти сквозь податливую кожу и очутиться внутри, стать частью этой тайной, полной загадок жизни.

Евтихий угадывал мысли своего спутника без труда.

— Хочется быть там, в ней? — шепнул он и тихо засмеялся. — Сейчас ты это почувствуешь.

В последний миг Хэрибонд замешкался.

— А это… не опасно? — спросил он, стыдясь собственной нерешительности.

— Опасно! — тотчас ответил Евтихий. В его голосе, как почудилось Хэрибонду, прозвучала радость. — Еще как! Никогда ведь не знаешь, кто там, внутри… Ну и просто — плохо видно. Обзора никакого. Споткнешься — упадешь — костей потом не соберешь. Поэтому я и не хотел идти один.

— Ты уже проходил границу? — зачем-то спросил Хэрибонд, хотя и так все было ясно.

— Делал это, — вздохнул Евтихий. — Без товарища трудно. Ну, увидишь сам.

— Скажи, зачем ты перешел ее в первый раз? — Хэрибонд все медлил, не осмеливаясь сделать первый шаг в туман.

— Когда в деревню-то ихнюю поганую попал? — Евтихий хмыкнул. — А! На душе так было, что как раз такая деревня впору. Выгоняют отовсюду? Да я сам себя отовсюду выгнал, понял ты? Голодать приходится? Да я бы сам себя голодом уморил, если бы не боялся… За воровство меня били? Моя бы воля, до смерти б себя забил, но не получается… Все, что у меня вот здесь, — он коснулся пальцем середины своей груди, — все там, в деревне, снаружи, только как-то проще, глупее, что ли… И, главное, — на лице Евтихия показалась идиотская улыбка, — думать ни о чем не приходится. Они сами обо всем уже подумали.

— Зачем же ты тогда уходишь? — спросил Хэрибонд.

— Не знаю… — Евтихий пожал плечами. — Тебе помочь. Найти место еще более поганое. Побродить в тумане. Эти-то, деревенские-то, — они же туманов боятся! А я — другое дело. Моя бы воля — в тумане бы и жил.

— Так за чем дело стало? Шел бы жить на ничейную полосу. Или это слишком опасно?

— Опасно? — Евтихий призадумался. — Пожалуй. Долго там не проживешь, это точно!

Он вдруг подпрыгнул, наклонился и изо всех сил боднул Хэрибонда головой в поясницу. Хэрибонд ахнул — и провалился в туман.

Несколько мгновений, поистине ужасных, Хэрибонд думал, что проводник обманул его и бросил. Затолкал в туман, а сам убежал. От безумца всего можно ожидать. Не следовало расслабляться и терять бдительность. Следить надо было за каждым его движением…

Хэрибонд набрал полную грудь воздуха и задержал дыхание. Когда-то его учили, что это — лучший способ успокоиться. Мозг получает сразу много кислорода и насыщается, а следовательно, улучшается умственная деятельность.

Второй тычок, такой же неожиданный, как и первый, заставил Хэрибонда пробежать вперед несколько шагов, нелепо размахивая руками в тщетных попытках сохранить равновесие. Нога Хэрибонда зацепилась за корень, и он упал. И сразу же Евтихий оказался рядом. Стремительно присев на корточки, он заглянул Хэрибонду в лицо.

— Здорово я тебя?

Хэрибонд прошипел что-то неразборчивое.

Это не произвело на Евтихия никакого впечатления.

— Нужно было сразу решаться, — объяснил безумец. — Иначе мы с тобой полдня бы простояли на границе, да так и не вошли бы. Знаешь, как в воду нырять, особенно в холодную. Или в бой бросаться. Ты в бой бросался?

Хэрибонд наконец перевел дыхание и кисло улыбнулся, всем своим видом показывая, что все, мол, в порядке, и здесь никто и не думал перепугаться до полусмерти.

— В воду нырять приходилось, — сказал Хэрибонд.

Евтихий хлопнул его по плечу.

— За что тебя люблю, брат, так это за правду! Не лжешь, по лицу вижу. Молодец.

Они медленно двинулись вперед. В тумане ничего не было видно. Серые клочья были временами гуще киселя.

— Просто царство мертвых какое-то, — заметил Хэрибонд.

Евтихий обернулся, оскалил зубы.

— Нет, брат, тут ошибаешься. Царство мертвых — оно совсем другое…

— Тебе-то откуда знать?

— Ну, может, я там бывал, — неопределенно сказал Евтихий.

— А может, и не бывал, — возразил Хэрибонд.

— Это, брат, судить совершенно не тебе, — отрезал Евтихий.

— А кому? — Голос Хэрибонда звучал глухо, некрасиво.

— Наверное, тому, кто там бывал, как и я, — молвил Евтихий и рассмеялся. — А ты как бы ответил на такой вопрос?

— Ну… специалисту, — буркнул Хэрибонд. — Который в таких вещах разбирается. Некромагу, например.

— Кому? — не понял Евтихий.

— Забудь. — Хэрибонд отмахнулся. — Сейчас это не имеет значения.

— Сейчас, брат, ничего не имеет значения, — философски рассудил Евтихий. — По ту или по эту сторону границы есть какой-то смысл. Иногда поганый, иногда пристойный. Бывает, наверное, и возвышенный, но это уж не для меня. Но — смысл. Понимаешь?

— Да, — сказал Хэрибонд.

— Понимает он! — фыркнул Евтихий. — Да ничего ты не понимаешь. Ты ведь в первый раз внутри границы, верно?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});