Наследница - Екатерина Панова

бесполезными каблуками. Всю жизнь она сидела на интеллектуальной работе и пренебрегала фитнесом, а вот и ответочка прилетела. Упирайся теперь шпильками в затертый линолеум, пошедший барханами от преклонного возраста.

— Это же посмертие, — вдруг сказал ей кто-то в самое ухо. — Внутри своего посмертия ты практически всесильна, внутри не существует никакого влияния, кроме твоего собственного.

Голос был похож на голос Абаля, который словно бы сидел внутри ее головы и зачитывала инструкцию по пользованию собственным подсознанием. Амина начала задыхаться, правда, намного позже, чем представляла себе, но горячий красный жар постепенно охватил всю голову и запульсировал острой болью. Я умру, подумала она с ужасом. Умру прямо сейчас!

— Внутри посмертия бессмысленная любая борьба, если ты сама не пожелаешь этой борьбы.

Голос пробивался освежающим зелёным ростком в сухую землю ее жара. Амина цеплялась за сказанные слова, чтобы продолжать дышать, и вдруг поняла. Это она делает Ясмин сильной, вкладывает в ее руки оружие против себя. Едва она так подумала, как руки на горле дрогнули. Амина заставила себя открыть зажмуренные от ужаса глаза и посмотреть в напряженное, почти испуганное лицо своего двойника.

— Умри, наконец, — прошипела Ясмин, но голос ее звучал слабо.

Растерянное бледное лицо блестело потом в свете опрокинутой лампы. Амина положила руки на душащие ее ладони и легко разомкнула их, как если бы они были свежепойманными рыбками, задыхающимися вне родной стихии.

— Рианор Бересклет, Фалена Бересклет, Злато Бересклет, духи Древотока, духи Катха, духи мертвых Древогубца и Майтенуха…

Амина не сразу поняла, что Ясмин затихающим шепотом зовёт духов рода, упав ей на грудь, а ее голос прокатывается тёплом где-то между плечом и ключицей. Она обняла ее худую, вздрагивающую спину и словно втиснула в себя. Погладила по истаивающим в полумраке волосам.

— Я останусь здесь, с тобой, — шепнула она. — Не бойся.

— Открой глаза, — сказал Абаль внутри ее головы.

Амина попыталась отрешиться от его голоса, сосредотачиваясь на Ясмин, но тот был, как колокол. Он звенел, набирая силу, и Ясмин истаивала в ее руках, как масло, как туман. Открой глаза, открой глаза, открой глаза…

* * *

Она открыла глаза, подсознательно ожидая увидеть все ту же мерзкую допросную, которая теперь навсегда была пропитана для нее кровью и отчаянием. Обвела взглядом лепной потолок, увитый золотистым плющом, от которого шёл слабый свет и на редкость манящий запах. Нововыведенная медицинская Хедера рода Аралиевых, благотворно воздействующая на нервную систему и показанная при выгорании, усталости, депрессиях и стрессовой работе. Ясмин о таком могла разве что мечтать. В чисто вымытые окна лился солнечный свет, согревая любовно рассаженные хлорофитум, сансеверию и карликовый цитрус. И Леокум Хамедора, которая в простонародье зовётся птичьи слухом, поскольку помимо токсинов и ядов поглощает звуки. Прелюбопытная вещь. Мало кто знает, что это растение можно использовать в качестве прослушки.

Она с трудом приподнялась и тут же упала обратно в льняное тепло кровати. После слабыми руками обняла подушки и заползла на них, как раненная черепаха, пытаясь одновременно заставить свой ум работать.

Ум не хотел. Ему было отлично. Тепло и спокойно, и он рассеянно блуждал по комнате, ленясь составлять выводы. Ей удалось выбраться из сна или она ещё внутри его продолжения? Но если да, то Ясмин умерла?

— Амина, — сказала она, чтобы не забыть. — Я — Амина.

Комната была составлена в тех драгоценных оттенках нагретых сливок, которые дают чувство уюта и успокоения, а золото плюща, делало ее радостной. Сливочные кресла с отделкой легкого карамельного оттенка, полированный кофейных стол ей в тон, стеклянный шкаф, демонстрирующий содержимое банок, пузырьков, флаконов и керамических суден с медицинскими инструментами. Будучи совковым ребёнком, Ясмин поежилась от столь откровенно облагороженной демонстрации медицинского насилия. И тут же напомнила себе — Амина, она — Амина, а не Ясмин. Но почти сразу забыла.

Около кровати гнездился крупный белый аппарат, от которого шла к ее телу полупрозрачная трубка. Ясмин осторожно вытащила иглу из локтевой вены, и аппарат тут же судорожно замигал красным и запищал.

— Ох, вы вернулись!

Из кресла, остававшегося вне зоны видимости из-за балдахина, поднялась заспанная женщина средних лет. Мягкое улыбчивое лицо, строгий пучок, тёмные внимательные глаза. У неё были манеры хорошо вышколенной прислуги, но Ясмин не обманывалась. В этом мире не было прислуги. Были профессионалы, которых можно запросто потерять из-за собственной несдержанности, но нелегко заменить. Это цветкам помоложе, послабее даром, не набравшимся опыта, приходилось терпеть. Грубость и применение физической силы в обществе порицались, однако, люди были по-прежнему склонны решать вопросы силовым методом и вербальным насилием. Закон можно изменить, а человека очень сложно.

— Где я? — спросила Ясмин осторожно.

На больницу это мало походило, на ее дом тоже, и уж никак не походило на Чернотайю. Это был мир Варды, определённо, но где именно в этом мире находилась такая чудесная комната?

— В доме покоя «Зелёные листы», — таким же убаюкивающим голосом успокоила ее женщина.

Ну хорошо хоть не дом упокоения, кисло подумала Ясмин. «Зелёные листы» — что-то вроде санатория для высших чинов, и она могла бы представить в этой комнате мастера Файона или самого Примула, но себя? Сколько она себя помнила, ей доставались услуги тех самых неопытных цветков, которых приютила расчётливая и ныне мертвая мастер Легкой ладони.

Глава 3

— И… как я здесь оказалась?

Ясмин с удивлением осознала, что манипулировать этой милой дамой совершенно невозможно. Те самые профессионалы, которых ее предшественница не без оснований причисляла к обслуге, легко поддавались на недоуменное молчание. А эта не поддалась.

— Вы были ранены, — со всей той же приятной безликой улыбкой объяснила женщина. — Вы мастер с оружием четвёртой ступени, а стало быть, где же вам проводить профилактический отдых, как не в «Зелёных листах».

Звучало, как законопослушный бред. Но ведь не придерёшься. Официально она на многое имеет право, а на деле у неё даже нет поместья. Будучи политической фигурой, Ясмин оставалась персоной нон грата в высшем обществе Варды, цветочном круге, и была бедна, как церковная мышь.

— И как давно?

— Почитай, второй месяц без сознания лежите.

Так долго.

Следуя простейшей логике, можно понять, что Абаль воспользовался меткой и сбежал из-под скоропостижного венца с ее бесчувственным телом на руках. Обратно в Варду под крылышко к папе. Дома, как известно, ему и стены помогают.

— Мастер Тихой волны почтил вас присутствием этим утром, а также предыдущим утром. Он приходил к вам каждое утро, кроме первой недели.

Ясмин хватило ума воздержаться от внешнего проявления удивления. В лице заботливой женщины