Целинный разлом. Повесть - Борис Сафин

– Шо то брешеть твой друг. Его бы посадили за такое.

– Ничего он не брешет. Я сам читал статью «Звезда на «Волге» в «Комсомольской Правде». Наверно, Аджубей и заказал эту статью, чтобы отомстить за неудачную любовь. Теперь Марк Бернес в опале. Фильмов нет, пластинок нет. Даже по радио его не слышно. Вот такая история. Хочешь, верь, хочешь, проверь, но лучше забудь от греха подальше. Пошли, скоро наш поезд объявят, нам ещё коробки до перрона тащить…

…А дома ждали телевизор! Радис переставил тумбочку, чтобы с кровати было удобно смотреть всей семьёй. Мать постелила узорчатую салфетку. Борька с Валеркой по очереди мели полы мокрым веником. Любочка барабанила по кроватке.

– Яки вы молодцы! Половики вытряхните во дворе. Радиска! Поглядай за Любой, бо я на кухню пийду. Пора ужин разогреть, скоро папка прииде.

– Мам! А чо Борька веник не дае? Моя очередь, хай вин половики трясе.

– Борька, ты же постарше. Иди во двор, а Валерик здесь законче. Морока мне с вами.

– Ну-ка цыц, пацанва! Что вам мать сказала? А то я встану!

В сенях заскрипело, послышал звон упавшего тазика, распахнулась дверь и в переднюю выдвинулась большая коробка. За ней вкатился велосипед с привязанной к рулю авоськой. И только потом появился запыхавшийся Гриша.

– Мамка! Батя «прибыли», – Радис подхватил коробку с велосипедом и, посмотрев на отца, расхохотался, – Батя! Чи милиция за тобой гналась?

Выскочившая из кухни Феня, обомлев, присела на табуретку. Посмотреть было на что. Китель держался на одной пуговице. Из под кителя выглядывал пакет. Фуражка сдвинута набок. Под мышкой прижат ещё один пакет. Карманы на галифе раздуты, как шарики на первомайской демонстрации. Но самое главное – это голубые, невинные глаза! Фенька давно приметила, что у Гриши в жизни коричневые зрачки. Но стоит выпить чего-нибудь «покрепче», зрачки становятся голубыми, а глаза добрыми. «Как такого поругаешь?».

Гриша, переводя дыхание, виновато смотрел на Феню: «Скалки в руках нет! Значит будем договариваться!».

– Борька! Прими у отца пакеты. Радис, сними с велосипеда сетку, бо на пол упаде! – Феня медленно подошла к мужу, заглянула в его бездонные «голубые глаза», поправила фуражку, застегнула китель, – Ладно. Я всё бачу! Ничого по дороге не потерял, охфицер?

Борька вытащил из пакета пластинку и прочитал: «Марк Бернес «Тёмная ночь». Борька ещё в пять лет научился читать и теперь всё на чём, что – либо написано, читал всем вслух, ожидая похвалы.

– Папка? А шо, пластинки по телевизору тоже будут показывать?

Отец промолчал, оттягивая момент самого главного разговора.

– Может, сначала поужинаем? Феня, как ты считаешь? Дети! Там в авоське петушки. Налетай! Феня! Это тебе, – Гриша медленно вытащил из кармана галифе цветастую газовую косынку и повесил Фене на плечо, – Радис? Как тебе наша мама?

– Мама у нас красавица! – Радис уже вытаскивал из коробки ящик, – Что-то на телевизор не похож. Съёмный экран наверное в коробке.

– Рекорд – 53 Мэ, – Борька не уступал свое первенство в чтении, – Радиола. Радис? Радиола, це телевизер, чи радио?

– А где телевизор? – Радис уже понял в чём дело, – Батя, у нас похожий в клубе стоит, для танцев. Клёво играет! А, что, телевизоров не было?

– Не было, дети. Сказали, что вчера разобрали и только в понедельник подвезут. Я и подумал: «Успеем еще телевизор насмотреться». Да и говорят для глаз плохо. Вы ж не сможете, как в инструкции написано: «Детям не более полтора часа в день!». А здесь и граммофон и радио. И глаза не портить. И музыку, хоть до утра слушать можно. Правильно я решил, Феня? – Гриша не смог посмотреть ей прямо в глаза: «Поймет, что соврал!».

– Ладно. Нехай радиола. Цей телевизер будет тильки рябить.

Валерка крутился возле велосипеда.

– Борька! Научишь меня кататься? Я тоже хочу. Смотри, тут звонок звенит. Здорово!

– Весипед! – Любочка, наконец-то оторвалось от своего петушка, – хосю весипед!

Радиска установил радиолу на тумбочку, натянул антенну на оконный карниз, и уже через минуту зычным голосом Марии Мордасовой по бараку «понеслись» задорные частушки.

– Гриша! У меня всё стынет. Переодевайся и сходи за Иваном и Валей. Заслужили.

В этот вечер все плясали. И Борька с Валериком. И Иван с Валюхой. И Гриша с Феней. И Любочка со сладким петушком в руке…

Велосипед Борьке не понравился. Нет, он красивый, блестящий. И звонок звонко звенит. Но ноги до педалей не достают. Борька пробовал «под рамку» кататься, но на третий день упал и поранил ногу. Мать велосипед забрала и повесила на стенку в сенях: «Подрасти трохи! Скоро в школу. Как пораненный пийдешь?».

А вот школа понравилась. Особенно первый день. Борьку посадили за одну парту с Кларой, двоюродной сестрёнкой. Её семья; дядя Бари, тётя Надия и ещё одна сестрёнка Альфия, приехали недавно из Казани и поселились рядом в бараке. Тётя Надия папина сестра. Как она красиво поёт. Заслуженная артистка Татарской ССР. Она сама рассказывала! Поёт, как Нина Пантелеева из той пластинки: «Ах! Сапожки русские!»

И учительница понравилась – Зоя Александровна. Борька, до сих пор, помнит её слова.

– Здравствуйте дети! Я ваша первая учительница. Зовут меня Зоя Александровна. Я научу вас писать, читать, считать и думать. Я помогу вам научиться совершать правильные поступки, уважать старших и любить свою Родину. Но в первую очередь будем учиться уважать тех, кто сейчас рядом с вами. А для этого нужно познакомиться.

Когда очередь дошла до Борьки он выпалил:

– Борис Сафин. Семь лет! А я умею читать! Я уже прочитал все книжки дома. И «Приключение Незнайки» и «Чиполлино». И про царя Султана. И считать умею до ста!

– Молодец Борис. Только хвалиться не лучшая черта человека.

– Хвальбун! – раздалось с задней парты. Послышались смешки.

– Если ты, что-то делаешь лучше других, то помоги им своим умением. Договорились?

Борька понял, что сказал, что-то не так и, кивнув, затих.

– Не бойся, я с тобой, – Клара на голову была выше Борьки и, наверное, всех в классе.

А потом, после экскурсии по школе, всех повели в столовую и напоили вкусным компотом из абрикосов.

Дома, прибежав со школы, Борька усадил перед собой Маму, Валерку и Любочку и, два часа, рассказывал им про школу. Валерка, открыв рот, слушал об огромных досках, где можно без опаски рисовать мелом. Про страшные чучела и скелет за стеклом. Про большую деревянную землю, которая крутилась сама по себе. Особенно понравилось про космос. Оказывается космос – это небо в звездах. И там летает такая маленькая коробочка и пикает: «Пик. Пик! Пик!». Любочка сначала внимательно слушала, как Борька размахивает руками, а потом тихо уснула. Так и проспала Борькины истории.

– Брешешь! – мать еле-еле остановила Борьку, – стильки за два часа не бывае. Фантазёр ты, сынка. Ох и фантазёр! Но, що понравилось у школе, это хорошо. Будешь мэнэ учить.

– И меня! И меня Борька, – закричал Валерик и, разбудил Любочку.

– И мне! И мне, – не понимая, что за шум, потребовала Любочка, оторвавшись от теплой подушки…

…Стаханов слово своё сдержал. На шахте зачитали приказ о передаче шахты 20—20бис в трест «Чистяковантрацит» и строительстве посёлка для шахтёров. В середине сентября на пустыре, возле полустанка, появились штабеля стройматериалов. Начальник шахты Назаренко дал распоряжение профкому подготовить список первоочередников. Гриша приятно был удивлен, что в списке третьим значился «Сафин – начальник смены, дом №3, многодетная семья».

«Это Фене нужно сказать спасибо. Без неё многодетной семьи бы не получилось» – подумал Гриша, – да и я, конечно, молодец!

Дома строили быстро. Такие домики у Борьки с Валеркой в игрушках. Берёшь стену, раз! Берешь другую, два! Крышу с трубой, три! И дом готов. Когда поставили крышу, Гриша повёл Феню посмотреть на новое жильё.

– Полы покрасим, бо я устала ти доски драть, – Фенька придирчиво осматривала двери, окна, потолок, – в субботу прийду, окна паклей трэба пройти. Скоро морозы прийдуть.

– Иван нашёл печника. Как прораб разрешит, будем грубу ставить. А заселение на октябрьские праздники обещают.

Новоселье праздновали два дня. Сначала собрались в доме у Ивана с Валей, а на второй день у Гриши с Феней. Дома получились тёплые! Дети забрались на лежанку и наблюдали, как взрослые пели и плясали. Гриша не выпускал из рук гармошку. Дядя Бари выделывал своими длинными ногами смешные «Кренделя». Тётя Надя пела татарские народные песни. Валя с Феней спели свою любимую «Ты ж мэнэ пидманула. Ты ж мэнэ подвела, Ты ж мэнэ молодого, с ума – разума свела!». Когда Иван с Гришей затянули свою «Тёмную ночь» дети уже сладко похрапывали на тёплой печке…

…Декабрь порадовал снегом! Для всех нашлось занятие. Радис, после школы, брал лыжи и уходил с ребятами на террикон. Борька с Валеркой на санках, до темноты, катались в овраге за домом, пока мать не погонит веником домой. Любочка ковырялась лопаточкой у порога. Хороша зима в Донбассе! Чистая, мягкая, снежная. Не гоняет ветер угольную пыль по улицам и переулкам. Терриконы надёжно укрыты белоснежной шубой, сверкающей на солнце! Феня вытащила из дома и разложила половички на белой снежной скатерти: «Пусть освежатся!». Только Грише как то не по себе. Свежий воздух «холодит грудь», не дает свободно дышать, отдаётся кашлем. Феня давно заметила, что всё чаще и чаще приходит Гриша уставшим с работы. Сядет, отдышится, и только потом начинает свой разговор.