Целинный разлом. Повесть - Борис Сафин

Что-то тревожит Гришу. Появились непонятные язвы на ногах. Пробитое на войне легкое все чаще отзывается глухим кашлем. В медпункт идти не соглашается. «Потом, да потом». Теперь вот телевизор надумал покупать. «Що вин той телевизер, тильки мелькае и мелькае» – Фенька не понимала, как можно смотреть часами на это мелькание; «Чи делов бильше немае!». Фенька вспомнила о толстой пачке денег, успокоилась: «Покупки детям сделаем, а там, чого хоче, то и робе». И сладко уснула, подложив ручки под щечки…

…Грише тоже долго не спалось. Не выходила из головы речь заместителя управляющего треста «Чистяковантрацит» Стаханова Алексея Григорьевича. Мероприятие сегодня было знаменательное; впервые было проведено объединённое торжественное собрание шахтёров двадцати шахт трестов «Шахтерскантрацит» и «Чистяковантрацит», посвященное завершению плана модернизации угольных шахт Сталинской области. Слушая Стаханова, Гриша вспомнил первые послевоенные годы. Почти два года ушло на откачку воды из затопленных шахт, на восстановление крепей, на просушку горячим воздухом восстановленных стволов. Параллельно разрабатывались новые пласты – стране был нужен уголь. Нелегко, ох нелегко доставался уголёк. Хорошо, если после вскрытия, толщина пласта была не менее 1—1,5 метра. Проходчики могли хоть на коленях «вгрызаться» в пласт, расширяя его до уровня человеческого роста. Да и крепильщикам легче было укреплять стойки – крепи. Беда, если толщина пласта оказалась мене 0,8 метра. Лежа, держа ударный молоток перед собой, проходчик «вползал» в пласт, отгребая из под себя осыпающийся уголь. За ним подручный отбрасывал уголь в более широкую нишу и дальше до вагонетки, где диспетчер вел учёт «черного золота». Но это не сравнить с первыми месяцами добычи в высушенных лавах. Обманчивые ровные туннели штреков таили в себе непредвиденную опасность: – оползни, обрушения и неожиданный выброс газа. Земля, после затопления, превратилась в «Кисель» из грунта, породы и угольной пыли. Эта обсушенная «начинка» с тонкой корочкой, как пирог могла, от накопленных газов, раздуться и, смести все крепи на своем пути. Так получилась, когда погибла Ольга, мать Радиски. Резкий выброс газа снёс крепи, оборвал троса и, вагонетки с углём, устремились вниз, сметая всё на своем пути. Гриша готовился к смене, когда сообщили о трагедии. Прошёл год, пока Гриша смог без содрогания спускаться в лаву – Ольга так и стояла у него перед глазами. А потом в его жизни появилась Феня! То, что Феня была подругой Ольги, только сроднило их. Жизнь потекла своим чередом. Вспомнилось, как привезли первый угольный комбайн «Горняк». Шахтеры больше не ползали на коленках в забоях. Добыча угля резко возросла. Но настоящий праздник случился для шахтеров, когда в 1956 году появились комбайны «Донбасс – 2К» – кольцевой бар с одношарнирной цепью в сочетании с отбойной штангой, имеющей две опоры! Комбайн позволял работать с крепкими и вязкими углями, что в несколько раз повысило производительность труда. Вспомнилась статья из журнала «Техника – молодежи» за 1952 год, которую Гриша, как молитву, использовал при беседах с молодыми шахтерами:

«Недалек тот день, когда уголь от пласта до железнодорожного вагона будет добываться без участия человека – это шахта будущего. Настанет день, когда к углю на протяжении угольного пласта не прикоснется рука человека. Этот день – день коммунистического Завтра – уже недалек. В славных рядах советских шахтеров немало молодежи, комсомольцев. Вместе со своим отцами и старшими братьями молодые шахтеры своими трудовыми подвигами укрепляют дело мира, помогают нашей стране двигаться вперед к коммунизму»

Красивые слова – аж дух захватывает! Правда, в жизни не все так красиво. Да, механизация процессов зарубки, отбойки и доставки угля в основном завершена. Это подтвердил на собрании Алексей Терентьевич Назаренко, начальник участка, Герой Социалистического Труда. Но крепи, как устанавливали вручную, так и устанавливаем. Система вентиляции, система газовой безопасности до сих пор до конца не установлена. Месяца не проходит без аварии. На крепких углях комбайны часто выходят из строя. Запчасти на перфораторы ждём по два месяца. Получше стало с бытом шахтеров, запустили душевые. В столовой стали готовить комплексные обеды. Молодёжь потянулась в шахты – работай и радуйся. Но почему-то создавалось ощущение, что «двигаемся к коммунизму» ещё где-то там, под землей. Наверху одни бараки, да пыльные дороги! Третий год обещают начать строительство добротных домов для шахтеров. Даже проект привезли – красивые улицы «финских домиков» на отдельную семью, с фонарями на асфальтированных улицах. Стаханов так и сказал на собрании: «К концу года, если шахта 20—20бис перейдет в состав треста „Чистяковантрацит“, мы начнём строительство шахтерского посёлка нового типа. Я видел такие посёлки, построенные на репарации из Финляндии. Последние решения съезда партии направлены на углубление жилищной политики. Для небольших сёл это повсеместное внедрение каркасных, утеплённых домиков на одну-две семьи. Наступило время переселяться из бараков в коттеджи финского типа! Через год – другой вы своё село Горное не узнаете!»

«Так вот оно какое – коммунистическое Завтра! – Гриша аж зажмурился от удовольствия, – ай да Стаханов, ай да красиво стелет! «Что это я о плохом, да о плохом? Тебе сегодня Грамоту и премию вручили, а ты в подушку бурчишь! – Гриша ещё раз хмыкнул в темноту и дёрнул ногами»

– Що тоби не спиться? Що ты лягаешься? – Феня повернулась к мужу и нежно поправила сползающее одеяло, – или уже смотришь во сне той телевизер?

– Да нет, от собрания никак не отойду. Стаханов пообещал поселок из «Финских домиков» построить. С верандой и огородом. Может и нам перепадет! А за телевизор завтра поговорим. Я сплю, – Гриша затих. И не заметил, как уснул под мерное тиканье часов с кукушкой…

Утром, всей семьей, собирали отца в дорогу. Гриша, как всегда, надел свой офицерский китель, который он носил только по праздникам. Борька уже в третий раз объяснял, какого цвета должен быть велосипед, какая рама, какой звонок. Валерка наконец-то решил, что ему нужно привезти:

– Папка! Я хочу петушка на палочке! Красного или зеленого. С гребешком!

– Мани с глебеском! – Любочка, то встанет, то сядет в своей «Крепости».

– Ну-ка цыц! – Гриша ждал, когда Феня отсчитает деньги, – Радис! Может, всё-таки поедешь со мной? Велосипед поможешь нести.

– Не, батя, у меня тренировка – тренер заругает. Ты же с дядь Ваней едешь?

– Вот и беда, что с дядей Ваней! – мать отделила от принесенных денег большую часть и спрятала в карман фартука, – вот тебе Гриша на велосипед, на телевизер. Купишь гостинцы детям. И домой! Остальное купим в Чистяково, на следующий выходной. И не спорь, знаю я ваше «тильки пивка попить!».

– Ну, что Гриша, готов? – в двери появился взлохмаченный Иван, – Феня, не боись! Мы всё доставим в сохранности; и телевизор, и Гришу. Верно гутарю, друг? Пишлы, бо на поезд опоздаем.

Гриша пересчитал изрядно «похудевшую» пачку денег, укоризненно поглядел на Феню и, махнув рукой, выбежал вслед за Иваном.

Село Горное, к которому примыкает шахтерский поселок, небольшое. Не больше сотни дворов с маленьким полустанком. Местный поезд на пять вагонов трижды в день курсировал между Чистяково и областным центром Сталино. До Чистяково шесть километров и до Шахтёрска километров шесть. Но на телевизоры нужно было записываться заранее, месяца за два, а в Сталино универмаг радиотовары продавал в порядке живой очереди, поэтому решили взять билеты до Сталино. Шестьдесят километров путь не близкий, но час, полтора тоже не обуза. Гриша любил этот город! После войны, когда учился в школе горных мастеров, город казался серым, неуютным. Разрушенные войной дома только – только начали восстанавливать. В 56-м в скверах и по улицам, вдоль дорог, высадили розы – и город преобразился! А запах цветущих роз! От их аромата кружилась голова, хотелось бродить и бродить среди этого розового, красного, жёлтого великолепия. Гриша уже тогда замыслил: «Когда будет свой дом, посажу розы, пусть вьются вокруг веранды до самой крыши!».

– Ну как тоби Гриша той Стаханов? – прервал мысли Иван, – шото вин вчора гарно стелил про шахты, а сам який-то помятый. Хлопцы гутарят, шо вин закладывае без меры. Живет бобылем. Кажуть жинка его в той Москве осталась, не хоче с ним знаться.

– Тебе бы только критику наводить. Я тоже слыхал, что в немилость Сталину он пришелся. Слава его сгубила! Я думаю, поэтому Хрущев его, обратно в Москву не зовёт. Но на собрании он говорил толковые вещи. Вот скажи, Иван, как опытный крепильщик – ты, сколько времени теряешь на простукивание крепей «Як той гарбуз»? Где гарантия, что пропустишь гнилое место? Я уже не говорю, про горизонтальные смещения, про «кручёные» доски. Перфоратор ударно-вращательного бурения это не отбойные молоточки, с которыми ставил рекорды Стаханов и Зотов. За счёт вибрации трясет не только пласт, но и крепи на двадцать метров. Да ты и сам знаешь, что пора или крепи изготавливать из легкого и прочного материала, или менять технологию бурения. А об этом пока серьёзно не говорят. Или хоть взять быт шахтеров. Я, после душа, надеваю чистую рубаху и иду домой. Сто метров до барака, а рубашка уже чёрная! Терриконы с породой нависают над шахтерским поселком! Небольшой ветерок и глаз не открыть. Верно, говорит Стаханов, что посёлками нужно заниматься – нет им места возле шахт!