Самородок - Ирина Беседина

Наша первая встреча.

Я взял билеты в театр. Но жена Юля почему-то не захотела пойти.

Во время антракта зрители прогуливались по вестибюлю небольшими группами или парами друг за другом по кругу и вели светскую беседу. А я стоял в углу и наблюдал за этим перемещением. И вдруг взгляд буквально выхватил из толпы женщину. Я ощутил удар в сердце, оно замерло, потом бешено заколотилось, всё куда-то полетело, закружилась голова. Когда справился с этим, её уже не было рядом. Но я увидел издали сияние её пышных волос. И направился прямо к ней. Я ощутил непонятную робость перед женщиной. Во рту всё пересохло. С трудом преодолев себя, я робко взял её за руку.

– Извините, у меня к вам очень важное и неотложное дело. Вы помните, мы встречались… у Марии?

– У Марии? – Она явно не помнила и от этого чувствовала неловкость. – Очень важное дело? – был шутливый вопрос.

– Непременно, важное и не терпящее отлагательства, – отвечал я серьёзно. – Пойдёмте со мной.

Я заметил спутника и несколько смутился.

– Прошу прощения. Разрешите мне забрать вашу спутницу на несколько минут.

– Мы уже переговорили с Серёжей об интересующих нас вопросах. И я могу уделить вам немного внимания.

Она сделала Серёже прощальный жест рукой. Серёжа хотел возразить, открыл рот, но поглядел на мои широкие плечи и так и остался стоять с открытым ртом. Героем он не был.

Мы прошли в зрительный зал. Я предложил ей сесть на свободное место рядом. Открывшийся занавес и конец антракта избавили от дальнейших объяснений. Да я и не знал, что скажу ей в следующую минуту.

– Отложим разговор до окончания оперы, – сказал я шёпотом.

Она, молча и не глядя, кивнула.

Потом мы долго ходили по улицам Москвы. Обсуждали артистов, говорили о жизни. Я смотрел на незнакомую, случайно встреченную женщину, и в душе рождалось тепло. Общение с этой женщиной тревожило, обещало неизведанное раньше удовольствие. Было уже поздно. «Юля, наверное, волнуется. Надо быть решительнее», – подумал я, остановился и внезапно спросил:

– Мы разговариваем, а я не знаю, как тебя звать.

Этот резкий переход на «ты» неуловимо снял барьер, как будто мы были знакомы раньше.

– Людмила. А вообще-то все друзья и подруги зовут меня Люськой.

– Михаил. Мне очень приятно наше знакомство.

Люськины глаза светились всё тем же светом и искрились смехом, как и в первый момент встречи. Но постепенно сомнение и смех исчезли из её глаз. Я пристально и серьёзно поглядел на неё. Она была прекрасна; тёплый румянец щёк, глубокие, ставшие тёмными, распахнутые глаза, длинные золотистые кудрявые волосы. Но не это было главным. От неё шло душевное тепло, она была притягательна. Я не мог больше сдерживаться и обнял её. Она смотрела не мигая, как загипнотизированная моим пристальным взглядом. На дне её непостижимых глаз я видел мерцающие искры.

Всё было волшебно. Я хотел поцеловать её так нежно, чтобы завтра утром, проснувшись, она ощутила на губах эту мою нежность, бережное прикосновение. Но вышло иначе. Приподняв её лицо, я ощутил бешеное желание. Я отдал его своим горячим требовательным губам. Услышал тихий стон, отозвавшийся сладким эхом в сердце, невольно прижал её сильнее. Её взгляд стал серьёзным и вопросительным. «Остановись», – приказал я себе. Отступил на шаг и виновато улыбнулся.

– Прости меня. Я хотел этого с первого мгновения.

– Я чувствовала, что это произойдёт, – сказала она и мило улыбнулась. – Я не сержусь.

– Мы обязательно продолжим наше знакомство, – я протяжно вздохнул. – А сейчас уже поздно.

Я остановил такси. В машине мы не разговаривали. Людмила была смущена. Когда мы остановились около подъезда, я открыл дверцу машины, помог ей выйти и сказал:

– Как жаль, что вечер кончился. Время, как назло, идёт очень быстро. Завтра утром на работу. Прошу тебя, дай мне адрес и, если есть, телефон. Я не хочу тебя потерять.

Я дал ей записную книжку и карандаш. Людмила записала свой адрес и телефон.

– Думаю, что моя жизнь круто изменит свой путь. У меня предчувствие, что дело, по которому ты подошёл ко мне, действительно важное.

Она тихо засмеялась.

– Важнее не бывает.

– Кстати, а когда мы встречались у Марии?

– А у тебя есть подруга Мария?

– Да, есть. Это моя близкая подруга.

Я захохотал, а Людмила недоумённо посмотрела на меня.

– Да не смотри ты на меня так. Я никакой Марии не знаю. Просто надо же было как-то начать разговор и не получить отказ. Вот я и сказал наугад первое, что мне пришло на ум.

Мы смеялись теперь уже вместе.

– Ты назвал Марию, а не кого-то. Значит, это судьба.

– Да, наша встреча, очевидно, не случайна, – согласился я.

Прошло немного времени, мы стали встречаться. Мы любили друг друга просто потому, что не могли не любить. Я сказал Людмиле, что женат, что у меня хорошая жена, что семья для меня – святое. Она не плакала, не скандалила, не упрекала. Погрустила, но не показала, насколько это её тревожит. Ей нравились наши встречи. Я старался принести ей радость и праздник, был пылким, нежным и заботливым.

Конечно, мне было стыдно перед Юлей. Но эта страсть была сильнее меня. В конце концов я убедил себя, что это явление временное, скоро пройдёт. Но как-то не проходило.

Я опасался, что Юля чувствует какую-то перемену в отношениях. Я старался вести себя так, чтобы её не обижать. Юля, спокойный и добрый человек, моя семья, мать моих детей. А «семья – это святое». Я так и относился к жене и детям. Юля – моя жена, мой надёжный тыл, опора, моя часть. Я не мыслил жизни без неё.

А Люська была озарением, тревогой, небольшим сумасшествием. Всё умещалось в моей жизни, не вызывая противоречий и сомнений. Вместе с работой всё делало жизнь наполненной, интересной, счастливой. Я любил двух женщин. Так бывает. Я не мучился от раздвоенности, а жил себе спокойно, радуясь жизни и не делая трагедии. Человек очень часто по природе не однолюб. Юля для меня была, прежде всего, матерью моих детей, ещё – другом, родным человеком, сестрой и даже немного матерью. А Людмила – страстью, обновлением, чувственным пожаром.

С момента появления в доме Берга, с момента, когда я увидел в окне Люську, я был напряжён до предела. Ожидание встречи выматывало. Прошла уже неделя. Она не появлялась. Мысли о ней тревожили и не давали спокойно спать.

В каких она отношениях с Бергом? Почему она здесь оказалась? Пошёл второй год нашего расставания. Что она могла подумать о моём внезапном исчезновении? Что знала о несчастье, об аресте?

Говорить с Лёвой о ней я не мог. Ощущал понятную человеческую неловкость. Вряд ли Лёва поймёт, как можно любить сразу двух женщин. Да и было всё глубоко личным, затаённым.

И, кроме того, неизвестно, где нас слышат, а где нет. Лев в первый же свой приход в гостевой дом заметил в стене небольшие слуховые отверстия. Он проснулся рано и лежал, наслаждаясь ощущением чистого тела, белых простыней и мягкой постели, то есть всего того, чего мы были лишены в лагере. Внезапно потянуло воздухом с улицы. И в отверстии высветился блестящий глаз. Очарование исчезло.

Мы были уверены, что Врангула – глаза и уши Берга. Думали, что он приставлен подглядывать, подслушивать и вообще следить за нами.

Вскоре Врангула сообщил, что Берг уехал в Магадан. Я ждал, что Люська тут же прилетит, успокоит и всё расскажет. Я ждал днём, прислушивался к каждому шороху ночью. Думал, что она прибежит в первое возможное мгновение. Но она не появлялась. На третий день после того, как Берг уехал в Магадан, в очередной раз проиграл Льву в шахматы, лёг и заснул.

Проснулся внезапно ночью. Почувствовал, – в комнате я не один. Быстро поднялся. Лёгкая тень бросилась ко мне, прижалась к груди. И я, как всегда, ощутил, что мир прекрасен. Её губы были как прежде горячими и нежными, руки обнимали и гладили. Ни одного вопроса мы не задали друг другу, ни одного слова не сказали. Мы лежали молча. Но когда наши губы встретились, всё перестало существовать. Душа наполнилась радостью жизни, внутри задрожала каждая частичка, любовь заполнила сердце, душу и обернулась желанием, страстью. И эта страсть была всепоглощающей.

Я не помнил, чтобы хотел женщину настолько сильно. До сих пор я не испытывал всей меры желания. Она заполнила всё – тело, сердце, разум. Она была рядом, такая тёплая, такая нежная, такая долгожданная, восхитительная. Наши движения, наши удары сердца сливались воедино. Смятение чувств нарастало, вспыхнула и погасла радуга. Наступила блаженная тишина.

Что бы ни случилось раньше, что бы ни случилось потом, мы вновь обрели друг друга. Время для размышлений придёт позже.

Когда мы немного успокоились и я хотел задать первый вопрос, Людмила прошептала в ухо:

– У нас нет времени на разговоры. Я ещё приду. Завтра идите с Лёвой в лес на прогулку. Идите к горе Лысый Дед, она далеко видна. Я вас встречу. Идите сразу после обеда.

И она выскользнула, подошла к стене перед кроватью и исчезла. А я остался с горящей головой и сердцем, которое билось набатом в груди.