На изломе - Андрей Мигулин

– Значит так, урод. Я тебя бить не буду, но при одном условии. Ты завтра же подашь рапорт о переводе в другую часть, и не дай бог ты этого не сделаешь или кому-то проговоришься о том, что здесь было, тебе не жить. Сегодняшний день тебе покажется раем. Ты понял меня?

– Да, да, понял, – захлебываясь кровавыми соплями, торопливо отвечал прапорщик, – я всё сделаю, только не бей.

Андрей выпрямился и, отхаркнувшись, плюнул ему в лицо. Выйдя на улицу, он поймал такси и вернулся в часть. Вечером он уже поселился в общежитии для офицеров, которое находилось в противоположном от его квартиры краю города. Там он закрылся в своей комнатке и впервые в жизни ушёл в запой. Но больше чем на три дня его не хватило, ещё день он приходил в себя и вновь вышел на службу.

Да, внешне к службе вернулся всё тот же гвардии старший лейтенант Минин Андрей, но внутри он стал совсем другим. Ему казалось, что душа его обуглилась, а сердце покрылось броней недоверия ко всем женщинам мира. Теперь женщин он рассматривал только с физиологической стороны, не веря их словам любви и нежности. Ему казалось, что он никогда и никого не сможет, да и не захочет полюбить, а женщины лживы и не способны на верную любовь. В его последующей холостой жизни женщины появлялись и пропадали стремительно, он даже не запоминал их имен.

Когда спишь с женщинами направо и налево, они сливаются в одну. Просто она становится усреднённым образом, меняется имя, кожа, лицо, рост и голос. Длина волос, объём груди, степень эпиляции интимных мест и цвет белья. Вырабатывается определенный стиль общения, с применением шаблонных, заученных фраз.

Делаются одни и те же штучки, совершаются одинаковые движения в установленном порядке. Частые перемены сексуальных партнёрш приводят к повторяемости, равнодушию и цинизму.

Вот поэтому и шёл сейчас гвардии старший лейтенант Минин из санчасти, не замечая происходящего вокруг. В его душе бушевал шторм из чувств и страстей. Он так привык к своей одинокой жизни и смирился с тем, что ему больше не дано любить, что просто-напросто испугался того чувства, которое стремительно рождалось у него в сердце. Он боялся обмануться, довериться ещё раз кому-то, поверить в чью-то любовь и полюбить в конце концов самому, понимая, что он не переживёт ещё одного предательства, ещё одной измены. Но где-то внутри себя Андрей почему-то осознавал, что в отношениях с Дарьей такого случиться не может, и робкий лучик надежды, высокого светлого чувства начал потихоньку пробиваться сквозь пепел его остывшего сердца.

3

Андрей сидел в ротной канцелярии, бездумно смотря на чистый лист раскрытой тетради. Он помнил, что хотел что-то написать, а вот что именно, не знал. В канцелярию вошёл ротный:

– Не понял. Саныч, ты пришёл, а почему меня не нашёл? Я тут тебя с собаками по всей части ищу, а ты в канцелярии затихарился.

– Виноват, товарищ гвардии капитан, задумался, – ответил вставая Андрей, не глядя в глаза командиру.

– Смотрите, они задумались, – иронично протянул капитан, – что ты мне как первогодок отговорки придумываешь.

– Я же сказал, виноват, – уже резче ответил Андрей.

Ротный недоуменно посмотрел на Минина:

– Ты что рычишь, Лёха? Что-то случилось?

Минин громко и горестно выдохнул:

– Случилось, Сергеич, случилось, – и сел за стол.

Командир сел напротив:

– Так говори, не тяни. Что произошло?

– Понимаешь, Сергеич, я пошел в санчасть… а там она.

– Кто она-то? Новенькая, что ли? И как она, классная?

– Да иди ты, командир, с глупостями… – и Андрей возмущённо умолк.

– Так, так, подожди, – проговорил капитан озадаченно, – ты уж не влюбился ли с первого взгляда?

– Да не знаю я, Виктор, – взволнованно начал говорить Андрей, – понимаешь, я её видел впервые сегодня. А у меня такое чувство, что я знаю её всю свою жизнь. Смотрю на неё и понимаю, что она до боли в сердце знакома. Я знаю её тело, голос, волосы, глаза. Ах, какие у неё глаза! Я впервые в жизни утонул в глазах женщины. Представляешь, как в омут провалился. А когда она до меня дотронулась, знаешь, как будто кто-то очень родной прикоснулся. А запах, я как волчара почуял свою волчицу среди многих. Мне кажется, что я её в огромной толпе народа найду по этому запаху. Мне хочется повторять её имя и фамилию постоянно. Лукошкина Дарья. Такое великолепное созвучие, ласкающее слух. Витя, я петь готов и стихи сочинять. Понимаешь, я чувствую всеми клеточками своего тела, что она родная, что я ей тоже небезразличен. Она такая, такая, что я не знаю… – и он, смешавшись, умолк. Торопливо полез в нагрудный карман, достал сигарету, но никак не мог прикурить, потому что дрожащие пальцы не могли справиться со спичками. Они ломались, рассыпаясь у него в руках, и совсем не хотели загораться. Щёлкнула зажигалка, и к сигарете Андрей приблизился её огонек. Это его друг и командир, видя его беспомощность, пришёл на выручку.

Судорожно затянувшись, Минин подошёл к открытому окну и шумно выдохнул, выпуская дым на улицу. В комнате повисла пауза.

– А что не так? Тебя что-то гнетёт? – спросил Виктор, внимательно глядя на Андрей. – Говори, уж тебя-то я знаю как облупленного.

Андрей сделал несколько быстрых и глубоких затяжек.

– Понимаешь… Я боюсь. Честно говорю, боюсь после Татьяны доверять свои чувства девушкам. Боюсь лжи и обмана. Ещё одной измены любимой женщины я не переживу.

– Дело, конечно, твоё, Андрей, – произнёс командир. И после небольшой паузы продолжил: – А что если вы родные души? Что если вы всю жизнь искали именно друг друга? Соприкоснувшись на мгновение с ней, ты вдруг понял, какой может быть земная, настоящая любовь. И что теперь, из-за твоих страхов вы расстанетесь и никогда больше не будете вместе? И тебе до конца дней придётся искать ту, которую нашёл однажды, но испугался и не смог полюбить?

Минин, поражённый таким неожиданным монологом своего друга, удивлённо вскинул взгляд на него. Но ротный был серьёзен. Он продолжил.

– И знаешь, я рад за тебя. Рад, что у тебя внутри зарождается чувство. Какое оно, я не знаю, что будет дальше, время покажет. Но я никогда не видел тебя таким. Я очень хочу, чтобы у тебя всё получилось, ты достоин самого большого счастья, потому что хороший человек, прекрасный друг и отличный товарищ.

– Спасибо тебе, Сергеич! А я никогда не знал, что ты так умеешь говорить. Спасибо!

– Так, ну ладно, Саныч, хватит нюни разводить. Что сказано, то сказано, – ответил слегка покрасневший командир, – теперь о службе. Ты сможешь сегодня дежурным по батальону заступить? Комбат Иванова из первой роты отправил старшим машины, а вернётся он только к полуночи. Остальные офицеры заняты, так что кроме тебя некому.

– Без проблем, командир. Надо так надо, – ответил уже бодрым голосом Андрей.

– Вот и славно. Знал, что на тебя можно положиться. Ладно, я в штаб, в секретную часть, а ты можешь до развода покемарить в канцелярии. Всё равно я сюда только к вечеру вернусь, рота вся в наряде, а в расположении только дневальные.

– Хорошо, я так и сделаю.

Ротный ушёл. Выйдя в коридор, Минин наказал дневальному по роте разбудить его в 16.30. Затем вернулся в канцелярию, закрыл дверь на ключ. Неспешно снял куртку, разулся и лёг на стоявший в углу комнаты старенький видавший виды диванчик. Он прикрыл глаза, и сразу перед ним появилась Дарья.

Она, задорно смеясь, шла по полю, усыпанному ярко-алыми маками. Андрей пытался её догнать изо всех сил, но никак не мог. А она шла и шла, постоянно оглядываясь на бегущего следом Андрея. И смотря на его неуклюжие потуги догнать её, только веселее смеялась. Тут небо затянулось тучами, послышались раскаты грома. А Дарья уходила всё дальше и дальше, и её голос доносился уже издалека.

– Ну что же вы такой неловкий?! Вы меня так никогда не догоните, товарищ гвардии старший лейтенант!

И вот Андрей потерял её уже из виду, а гром всё сильнее и сильнее, и только эхо разносит по округе её голос…

– Товарищ гвардии старший лейтенант! Товарищ гвардии старший лейтенант!!!

Андрей очнулся. В дверь громко барабанили.

– Товарищ гвардии старший лейтенант! Вы сказали разбудить вас в 16.30. Время!

– Да, я понял! Спасибо, дневальный! – крикнул он в ответ и резко сел.

«И приснится же такое, – подумал он, – и главное в цвете и так реально. Давненько я цветных снов не видел».

Затем Минин быстро оделся и вышел из канцелярии, до развода по караулам оставалось 10 минут.

Жизнь закрутилась в привычном ритме. Развод по караулам, приём дежурства, прибытие роты из наряда, ужин, ночная поверка и т. д. и т. п. Армейская жизнь всегда подчинена строгому распорядку дня, и главная задача дежурного по батальону, чтобы военнослужащие его придерживались. И только часам к одиннадцати ночи, обойдя все спальные помещения батальона, убедившись, что все солдаты спят, он смог доложить об окончании рабочего дня дежурному по части и наконец-то остаться наедине со своими мыслями.