Измена - Колетт Фридман

– Помню.

Замысловато уложенная конструкция на голове Томми то и дело грозила съехать набок, зато даже в ураган ни один волосок не пошевелился бы.

– Представляешь, он считает, что раз о парике никто не спрашивает, значит, о нем никто не догадывается. Как будто можно играючи заявить: «Неплохой парик, Томми!» или «Где парик купил, старина?», «Осторожнее, Томми, на твой череп зарится дикобраз». Нет, правда, Кэти, я бы умерла со смеху, доведись мне говорить о его парике!

Роза захохотала. Ее басовитый хохот рассмешил и Кэти, и на кухне вдруг воцарилось безудержное веселье: две женщины прыскали и фыркали, как в любое другое утро, когда мир еще не перевернулся. Неожиданно Кэти помрачнела. Даже в те времена миропорядок был нарушен, Роза уже тогда знала о связях своего мужа.

– Ты с ним говорила?

– О парике?

– Об изменах. О его вранье. О липовых данных на страничке в Интернете.

Роза сосредоточенно наливала кофе, добавляла молоко…

– Я много об этом думала. Долго и трудно. А потом спросила себя, что буду делать, если он сознается?

Кэти кивнула: она всю ночь думала о том же.

Роза сделала глоток кофе и продолжала:

– Что мне делать, если он не будет отрицать связей на стороне? Допустим, я укажу ему на дверь. Но нам еще восемь лет платить за дом по ипотеке. Он уйдет, и что тогда? Кто будет платить? – Она поежилась. – Звучит, конечно, расчетливо, если не сказать цинично, но это первое, что пришло мне в голову. А еще я подумала и о другом: ну, я укажу ему на дверь, а он не уйдет? Остаться с ним в одном доме я не смогу, правильно? Значит, уйти должна буду я. Оставить свой дом, уйти, но… куда? Работы у меня нет, я умею только вести хозяйство, тетка – моя единственная ближайшая родственница – живет в Провиденсе и содержать меня не станет, да я и не попрошу. И наконец, главный вопрос: дети. Что будет с ними? Кристина тогда ждала ответа из колледжей, Беатрис еще ходила в школу. У мальчиков была своя жизнь, учеба, спорт. Не могла же я не думать, как скажется на них наш разрыв.

Слова вызвали у Кэти глубокий вдох. Ее мучили те же вопросы. Неужели все женщины в подобной ситуации думают об одном и том же? Вероятно, да.

– И что же ты сделала?

Роза посмотрела на нее в упор:

– Ничего. Сделала вид, что ничего не знаю.

– Ничего…

Тусклое беспощадное слово повисло между ними.

– Ничего. Решила: кризис среднего возраста, ну и шут с ним. Я смолчала, не отреагировала. Больше не заходила на его бездарную расфуфыренную страничку. Даже не знаю… Надеялась, его осенит, что он много потеряет, если меня бросит. Сделала ставку на то, что он одумается. И выиграла. Со временем.

– Ты ничего не сделала.

– Иногда не делать ничего – тоже выход, – мягко сказала Роза.

– Иными словами, мне не следует ничего делать?

– Этого я не говорила. Я рассказывала о себе.

– Я так не смогу.

– Не принимай решения, пока на руках нет фактов. Сейчас ты ни в чем не уверена.

Кэти покачала головой:

– Я почти уверена.

– «Почти» – недостаточно. Ты и раньше была «почти уверена».

– Так я и тогда была права.

– Точно?

Кэти замешкалась с ответом.

– Да. Я точно знаю. Просто… просто у меня нет доказательств.

– Так пусть они будут, если решишь пойти в открытую, – спокойно продолжала Роза. – Но в любом случае, даже со стопроцентными доказательствами на руках, подумай, готова ли ты к последствиям.

Кэти покачала головой. На глаза навернулись слезы. От гнева она плакала впервые с тех пор, как гадкие подозрения отравили ей жизнь.

– Я не смогу жить, зная, что он изменял, а я не пошла в открытую.

Наклонившись через стол, Роза взяла ее руки в свои.

– Поначалу и я так думала. А потом до меня дошло – возвращается-то он каждый вечер домой, ко мне. Я не хотела терять то, что мы вместе построили. Лучшего друга, чем он, у меня все равно нет. Да, он увлекался другими, но временно. В конце концов, он ведь мужчина, Кэти. Давай смотреть правде в глаза: мужчины гуляют. Хотим мы того или нет, такова их природа. Испокон веков мужчина охотился, а женщина растила детей. Вот и Томми… охотился. Пойди я в открытую, разрушила бы семью, а проявив терпение, я бы ее отстояла. Что я и сделала.

– Я так не могу.

– Знаю. Сейчас не можешь. Слишком свежа рана, слишком кровоточит. Но вернись к этой мысли как-нибудь потом. Не отбрасывай ее.

Роза больше не держала подругу за руки. Она поднесла к губам чашку и, отведя глаза, спросила:

– Сексом вы еще занимаетесь?

Готовый ответ так и не сорвался с губ Кэти. Дела в спальне… там теперь все иначе. Все по-другому. В самом начале их отношений они занимались любовью каждый день. Секс был волшебством.

Вдохновением.

Авантюрой.

Праздником.

Со временем им стало хватать двух раз в неделю, а потом – одного субботнего утра (и то не каждую неделю), пока у Брендана шел урок гитары, а у Терезы – футбол. Но и в этом расписании произошли перемены. Теперь для любовных игр требовался особый повод: день рождения, юбилей, День святого Валентина. А с недавних пор и это не действовало. Кэти никак не могла вспомнить, когда они последний раз занимались любовью. Ей всего сорок три. Желание в ней не угасло. Да, она немного располнела, но чувственна как и прежде, только… только не в глазах Роберта. Она не могла припомнить, когда в последний раз он называл ее красивой, когда в его взгляде горело желание. Зло берет! Неужели ее заменили такой же, как она, только моложе и стройнее? Он что, надеется вернуть себе плотский голод, новизну чувств, приподнятость первых лет? Вернуть времена потрясающего, а не привычного секса?

Но ведь брак строится не на сексе, а на…

– В чем дело? – удивленно спросила Роза, увидев немой вопрос на лице подруги.

– Мне сейчас только пришло в голову. Я раньше не задумывалась, но это важно. – Кэти провела языком по пересохшим губам. – Что такое брак? Что в нем самое главное?

Роза хотела ответить, но Кэти предупреждающе подняла руку:

– Жизнь вместе? Обязательства? Секс? Совместный опыт? Доверие? Искренность? Любовь? Что?

– В молодости, – очень тихо ответила Роза, – я бы сказала, что все вместе. А сейчас… – Она пожала плечами, словно признавая поражение. – Сейчас я думаю, это всего лишь привычка.

Глава 6

Прощаясь, Роза сказала:

– Не принимай решений, пока не добудешь железных доказательств. Будь уверена на этот раз, Кэти. Железно уверена, слышишь? Такие обвинения разрушают брак, особенно если они ошибочны. Но если будешь уверена, приготовься к последствиям. Не только к тому, что грянет, но и к последствиям.

Стоя в дверях дома, Кэти смотрела вслед подруге. Прежде чем сесть в свой старенький «Вольво», Роза прощально подняла руку и улыбнулась. Кэти помахала ей вслед, закрыла дверь и прижалась спиной к прохладному стеклу. Как легко сделать вид, что ничего не случилось… Но ведь случилось.

Теперь она иначе видела Розу.

Не то чтобы она потеряла к ней уважение, но… Что-то изменилось, и как прежде уже не будет, хотя Кэти не могла объяснить почему.

Она снова вспомнила слова матери: «Не готова услышать неприятный ответ – не задавай вопрос».

Может, начало всех измен в том, что один из партнеров никогда не спрашивает: «Где ты был?», «Почему так поздно?», «С кем?» Ведь спрашивать нельзя: вопросы подрывают взаимопонимание, взаимопонимание стоит на доверии, доверяешь – не задавай вопросов.

Обхватив себя руками, Кэти медленно брела по ледяным просторам передней. До нее вдруг дошло, почему отношения с Розой никогда уже не будут прежними. Кэти не могла уважать подругу, которая закрыла глаза на измену – измены! – мужа.

Бездействовать нельзя.

Нужно что-то делать.

Только она не знала что.

Кэти бродила по дому, но видела его теперь совсем иначе. Она подсознательно отбирала, что из вещей возьмет с собой, если решит уйти… или что возьмет Роберт, если уйдет. Эту картину они вместе покупали в Италии. Красный кожаный диван, который снимали в каком-то рекламном ролике, достался им с сорокапроцентной скидкой. Книжный шкаф сделан на заказ; неужели делить теперь любовно собранные книги – «моя стопка», «твоя стопка»? Роза не так уж не права, говоря, что сохранить общий дом удобнее. И детям лучше, и, уж конечно, практичнее. Пусть даже у Роберта интрижка, все равно потом он вернется в семью, правда? Ну нет, такой вариант отпадает. Если у него интрижка, Кэти с ним не останется.

Но уйдет ли он?

Потребует ли она, чтобы он ушел?

А если не уйдет, как ей быть? Остаться? Сможет ли она?

Сейчас Уокеры жили в роскошном особняке, в самом престижном пригороде, а восемнадцать лет назад ютились в крошечной квартирке в Южном Бостоне, потому что все деньги шли на развитие компании. С рождением детей встал вопрос о хорошей школе. Что такое частная школа, Кэти знала на собственном опыте и искала для детей государственную, но прежде всего ее беспокоило качество образования. Изучив близлежащие районы, они с Робертом остановили свой выбор на Бруклайне: решающим фактором стали хорошие школы. С покупкой первого дома на жизнь едва хватало, приходилось месяцами сидеть на одной лапше, лишь бы вовремя оплатить ипотеку. Зато как были счастливы! Сколько смеялись тогда! Не то что сейчас.