Мой благоверный (СИ) - "Мануэлла"

— А Шарлотта сказала…

Марианна больше не собиралась давать этому незнакомцу обманывать ребенка. Выйдя из укрытия, она решительным шагом направилась к воротам. Незнакомец, испуганно выпрямившись, бросил на Мэгги полный сожаления взгляд.

— Добрый день, мадам. Простите, я ищу один адрес.

"Подлый лжец!" — Марианна, схватив Мэгги за ручку, направилась от ворот к дому. "Нужно будет сообщить обо всем услышанном Шарлотте".

Марианна, оставив детей на попечение миссис Харрис, тут же бросилась в свою комнату, чтобы записать всё произошедшее. Этот человек называл себя главой семьи, лгал маленькой девочке. Девушка аж поморщилась, не желая думать о тех мерзких намерениях, кои собирался осуществить этот подлец. Как назло, чернила кончились- общение посредством письма была единственной ее связью с людьми, в основном, с Шарлоттой и детьми, так как другие были не обучены грамоте.

Девушка спустилась в один из кабинетов, где хранились письменные принадлежности. Нужно срочно написать обо всем, пока Шарлотты еще нет. Чтобы та не ждала объяснений по приезду. Заодно, успокоиться, вспомнить все приметы того странного типа, и все, что он говорил.

Наклонившись, выдвинула один из нижних ящиков стола. Вид черных поношенных мужских ботинок, утопающих в мягком светлом ворсе ковра, удивил- ни один слуга не позволил бы себе подобного. Уже собравшись встать, чтобы посмотреть на наглеца, позволившего себе такое, услышала настойчивый шепот позади:

— Ну, чего медлим?

Затылок обдало сильной болью- сильная мужская рука рванула ее за волосы, на себя. Неприятный запах мужского пота и кислой капусты заполнил легкие. А затем мокрая тряпка с приторно- эфирным запахом прижалась к лицу. Девушка попыталась высвободиться из крепкой хватки, но тут другой мужчина, крепкий молодой парень без двух передних зубов, щерясь, подскочил к ним, заломив ей руки за спину.

— Держи эту тварь, держи!

Они нашли её. Нашли. Девушка проваливалась в небытие, читая про себя единственную молитву, которую знала. Слезы застилали глаза- как она была счастлива здесь, эти несколько месяцев. И умирать не жаль, хоть немного была счастливой. Веки отяжелели, девушка, не в силах больше бороться со сном, провалилась в густое тягучее небытие.

Глава 57

Эдвин вернулся домой поздним вечером. Конь, уставший от долгой дороги, был отдан на попечение зевающим конюхам. Сам же мужчина бросился к дому. Он был счастлив как никогда — будущее казалось полным светлых надежд.

Заспанный Кренсфилд чинно принял пальто, после чего был отправлен обратно, в царство Морфея.

В спальне жены было тихо- ничего, сейчас будет громко. Сперва в ее спальне, затем- в его. Откуда он уже не отпустит эту упрямицу- сколько раз ей повторять, что ее место — рядом с ним. В его жизни. В его постели.

Дверь была не заперта. Осторожно повернув ручку, вошел- сразу же смутили вещи, что лежали на кровати. Платья и накидки, шкатулка с фамильными драгоценностями, которые он отдал жене по приезду в особняк- казалось, всё, что жена купила себе, было здесь. Нехорошее предчувствие закралось в голову — бросила его?! Сбежала с любовником, как это пыталась сделать его мать!? Внезапные воспоминания нахлынули потоком: вот отец, весь красный от гнева, кричит на слуг. Вот мать, что поймали на полпути из поместья, смеясь сквозь слезы высказывает отцу, который стоит над ней, сжимая в руках охотничье ружьё, все, что накопилось- что он — тиран и бездушный камень, а не человек. Маленький Эдвин, которого отослали тогда наверх, в детскую, всю ночь плакал и молился, чтобы папа не убил маму. Молитвы были услышаны — наутро отец с матерью как ни в чем не бывало завтракали. Для Эдвина, которому никогда не разрешалось завтракать со взрослыми, в этот день было исключение. Отец самолично пришел в детскую, отведя сына вниз, в столовую. Мать, с отсутствующим видом и опухшими красными глазами, едва заметно кивнула, приветствуя сына. А отец весь раздувался от гордости, словно всю жизнь и ждал этого момента- когда можно будет проявить характер, когда идеальность матери даст сбой. После этого мама словно не существовала в этом мире, механически исполняя все наказы отца. Тот, казалось бы, наконец получивший мечтаемое- послушную дорогую игрушку, обладанию которой завидовали многие мужчины, был зол еще больше чем раньше. Покорность жены и отсутствие любых, даже малейших, эмоций в ответ на его требования, оказалось не тем, чего он хотел. Отец стал пить, запираясь в своем кабинете, срываясь на слугах и сыне.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

В детской было пусто. К Марианне Эдвин стучать не стал. Все остальные слуги спали. Кренсфилд, вновь разбуженный, был успокоен словами о прибавке к жалованию:

— Графиня выехала еще днем, по-моему, в деревню. Несколько сумок, с детьми. А приехали за ней на повозке.

"Идиотка!" — всю дорогу к дому Шарлотты Эдвина трясло как в лихорадке. Сотни мыслей роились в голове — вдруг она не вернулась домой? А что, если у нее есть кто-то другой? Возлюбленный, без денег и принципов, что с радостью отдал ее другому? Не может быть, он ведь сам в этом убедился. Он был первым мужчиной в ее жизни.

Тусклый свет на кухне старенького домика из той, счастливой поры их жизни, заставил сердце биться сильнее- она здесь. Привязав лошадь, тихо постучал в дверь. Некоторое время лишь тишина была ему ответом. Затем на кухне осторожно приоткрылась занавеска- в окне показалось усталое лицо Шарлотты.

— Ты- выдохнула она одними губами, но Эдвин понял.

— Открой дверь! — бросил он, глядя ей в глаза. В ответ она лишь грустно покачала головой.

— Открой эту чертову дверь или я ее вышибу! — рявкнул он, теряя терпение. На лице жены отразились поочередно сомнение, спор с собой и унылая обреченность. Спустя некоторое время, показавшееся Эдвину вечностью, она открыла дверь — и тут же сильное мужское тело прижало ее к стене.

— Какого черта я возвращаюсь домой и узнаю от слуг, что ты сбежала?! — защипел он, сжимая кулаки, уперевшись локтями по обеим сторонам от ее головы. Шарлотта лишь воинственно выпятила подбородок:

— Потому что я устала. Не хочу такой жизни ни доя тебя, ни для себя! — злобным шепотом бросила она.

— Неужели? А ты не думаешь, что немного припозднилась с решением? Как там, напомни, " и в горе, и в радости"- помахал он рукой с кольцом перед лицом жены.

— Но я… — слабо попыталась оправдаться она.

Эдвин не дал ей продолжить:

— Дети у себя, наверху? — получив утвердительный ответ, он страстно поцеловал жену. Хрипло дыша, прижался лбом к ее лбу- я должен быть смелым за нас двоих. я люблю тебя- услышав ее тихий вздох удивления, прижал к себе еще сильнее — да, я люблю тебя. И не позволю никуда уйти. Никогда, запомни это!

Шарлотта обмякла в его руках, задрожав в беззвучном плаче.

— Я знаю, и ты меня любишь, можешь даже не говорить — улыбнулся он, с нежностью гладя ее непокорные кудри. Услышав нечто отдаленно похожее на " самодовольный павлин" лишь хмыкнул:

— Возможно. Но только твой. Только твой. И ты- только моя, ясно? Никаких сомнений, никаких вариантов другого будущего. Я люблю тебя, и буду повторять тебе это миллион раз в день, чтобы ты поверила.

— А как же… ложь? — тихо шмыгнула носом Шарлотта.

— Ну, и она в конечном счете помогла, очень сократив период ухаживания- засмеявшись, поцеловал ее в шею. Шарлотта пыталась протестовать — какое ухаживание могло быть между графом и незаконной, но Эдвин лишь поцеловал ее снова:

— Хватит думать о прошлом. Отныне мы живем настоящим. Правда, в нем есть место для пары уроков… И первый из них- никогда не смей от меня уезжать!

С этими словами он подхватил жену, недовольно бормотавшую что-то грязных сапогах и недавно вымытом полу, и понес ее на второй этаж, в спальню.

— Люблю тебя….люблю….люблю- как заведенный твердил между поцелуями. Будто отдавал долг за все дни, что провел в глупых терзаниях и борьбе с собой, борьбе с правдой. Ребенок, которого никто не любил, боявшийся привязаться к человеку, чтобы потом не ощутить боль от равнодушия. Этот маленький испуганный мальчик внутри него сейчас несмело улыбнулся, осознавая, что любить- это огромное счастье. Даже безответственно- несчастны те, кто не испытал этого сладостно-томительного счастья в жизни. А мужчина желал лишь одного…