Осколки камня - Мария Викторовна Доронина

войти в воду и окунуться в ее отражение.

– Холодно ведь, – поежилась Полина.

– Прохладно, – поправила ее напомнившая об объятии девушка. – Но это самый верный способ сохранить красоту и молодость. Моя мать купалась каждый год, и до сих пор хороша!

Она задорно щелкнула пальцами и поспешила к воде.

– Что ж сразу-то не сказали, – начала стягивать платье Полина.

– Пойдем, – кивнула мне Даша.

– Послушай, а вдруг…

– Вика! Не заставляй за тебя краснеть, – шепотом ответила она. – Не воспринимай так серьезно.

Собственно обнимались с Лиад только первыми вошедшие в воду. Они делали крюк, чтобы поймать отражение, и плавно окунались. Но остальные видели только блики на плещущих волнах, а тут еще одна девушка споткнулась у самого берега и с визгом полетела вперед. Ритуальное омовение превратилось в веселое ночное купание с брызгами и смехом. Так что в стан мы вернулись в прекрасном настроении. Отогрелись чуть у костра, и, когда небо посветлело, отправились домой.

Ложится спать уже не было смысла. Мы взбодрились крепким сиордом, аппетит разыгрался, и на рассвете напекли бариков, чтобы порадовать ребят. А потом побежали на электричку.

Но запала хватило ненадолго. К полудню я уже едва держалась на ногах, засыпая на ходу. Кэдвар, решив, что это последствия болезни, настойчиво отправлял меня домой, и я охотно сдалась. На остановке встретила Дашу, над которой тоже сжалился начальник, и мы расхохотались. Свою деревню не проехали только потому, что догадались заранее попросить соседа разбудить нас.

24

Что повлияло: видение в зеркале, слова Райхьи или предсказание Лиад, а, может, все вместе, но с тех пор моя жизнь изменилась. Точнее, отношение к жизни. Я стала спокойнее и внимательнее. Хитрость человеческого сознания: отмахиваясь от предсказания Танн для Даши, я верила в свое. Надежда вернуться домой (а я не сомневалась, что под «домом» подразумевался наш мир) и страх – до чего я могу дойти, если поддамся своей тени, растущей под властью геласера – подействовали, как бодрящий душ. Рефлексия уступила место наблюдению. Кэдвар радовался, замечая, что его помощница стала веселее и общительнее.

Между тем, предания Танн дали новый толчок моим исследованиям. Я уже упоминала своеобразный кремень огнепоклонников – шарики из камня, способного высекать искру. Наян-нэ рассказала, что тысячи лет назад люди их племени нашли его и, испробовав камень, решили использовать на благо всех. Они не стали скрывать находку, а охотно делились ей. И хотя сейчас мало кто, кроме детей Танн и жителей мелких деревень, использует камень, он остался символом света, принесенного ее народом.

Это навело меня на мысль: что если Ревеллиры тоже были небольшой народностью, племенем, даже родом, и нашли геласер, как Танн Нэ Га свой кремень. Но то был камень совсем иного рода. Им не хотелось делиться. Его очень трудно кому-то отдать. И появились Правители.

Клан Наян-нэ на какое-то время обосновался рядом с нашей деревней. На радость Жене и мне. Я поводила там много времени. И однажды не удержалась:

– Скажите, – спросила я старуху, – почему вы меня выделяете? Даже Женя встречается с Райхьей тайком. А мне всегда рады.

– Твоя душа просит о помощи.

– Думаю, так можно сказать о многих.

– Верно. Но не у всех в этой жизни важные задачи. Дети Танн знают, что множество раз приходят в этот мир. И каждая жизнь – это урок. У одних он легкий, а другие взялись за неподъемную ношу. Ты из таких.

– Откуда вы знаете?

– Вижу.

– Как?

Старуха рассмеялась.

– Выноси и вырасти детей, люби так, чтобы горело сердце, смотри в лицо смерти, почувствуй, как жизнь вытекает из тебя понемногу, словно зерно из прохудившегося мешка, и прими это без страха. Вот тогда и научишься видеть людей. Но до этого далеко.

Она замолчала, раскладывая пучки трав для просушки.

– А почему не носишь наш подарок? – как бы между делом спросила Наян-нэ.

– Он такой красивый. Оставила для праздников.

– Глупая! Ты и жизнь оставляешь на завтра? Это не просто побрякушка, а защита. Ему вот помощник, – она кивнула на геласер.

– Что вы имеете в виду?

– Это ведь талисман. Ты его не снимаешь. А так будет поменьше в глаза бросаться.

Естественно, я встревожилась. Но все попытки выяснить, что ей известно еще о камне, провалились. Старуха отшучивалась или отнекивалась.

Совету решила последовать: ожерелье я носила поверх геласера. «Листья» удачно прикрывали его и словно прятали. Не знаю, чем это можно объяснить – магией огнепоклонников, видимо, но украшения не привлекали внимания. Так же следовало поступить и мне.

Болтая как-то вечером с Райхьей, я увидела, как к костру, у которого сидит Наян-нэ, подъехал и спешился высокий старик. Он был седой как лунь и загоревший до коричневой смуглоты. По одежде я поняла, что это огнепоклонник и глава клана. Его усадили на почетное место, и отец Райхьи поднес гостю чашу с туру – легким хмельным напитком.

– Кто это?

– Талир. Их стан обычно располагается по соседству.

– Почему?

– Талир и Наян-нэ любят друг друга. Уже очень давно.

– Почему же они не вместе?

– Талир родился в нашем клане. Раньше он был намного больше. Отец Наян-нэ был главой, и у него родилось семеро детей: из них единственная девочка. Братья очень любили ее, а Талир был их лучшим другом. Наян-нэ исполнилось всего шестнадцать, когда они решили просить разрешения отца. Но случилась беда. Один из братьев – у нас не произносят его имени – любил Наян не как сестру. Говорят, что я хороша, – простодушно сказала Райхья. – Но бабушка в молодости была настоящей красавицей. Вот он и потерял голову. Задумал украсть сестру и силой сделать своей женой. Чтобы счастливый жених не опередил его, брат задумал того опозорить. Украл у собственного отца, а свалил на Талира. Никто бы не поверил, но они ведь считались друзьями, а тут брат клянется, что вор – Талир. Отец не изгнал его, но свататься, конечно, было нельзя. И вот, подкараулив вскоре Наян у реки, когда та купалась, брат заткнул ей рот, чтобы не слышали криков, перекинул через седло и помчался. А конь у него был самый резвый. Да и в стане не слышали ничего. Но Талир с тех пор, как друг стал предателем, следил за ним. Выскочил наперерез, сшиб с седла, и они схватились врукопашную. Дрались не на жизнь, а на смерть, и Талир одолел. Но к тому времени из стана уже прискакали люди, впереди всех – отец Наян-нэ. Конечно, он подумал, что это брат защищал украденную сестру, и, не слыша ее