Удар гильотины - Павел Амнуэль

– Разумеется, тело нашли на полу рядом с окном.

– Закрытым?

– Именно. И все сходилось. Женщина – по описаниям госпожи Верден это, без сомнения, была Кристина Ван дер Мей – постояла у окна, выглянула на улицу (она могла, кстати, увидеть и госпожу Верден в окне напротив), потом закрыла окно… и все.

– Однако, вы не задержали Кристину…

– Задержали, вы же знаете – для допроса.

– Так что там с госпожой Верден? – крепко сжав телефон в руке, спросил Манн.

– Она дала устные показания, я стенографировал. Как обычно, в управлении мне распечатали протокол, я направил сержанта Бьерка к госпоже Верден, чтобы она поставила подпись… формальность, обычная практика… Она наотрез отказалась подписываться.

– Вот как? – сказал Манн, чувствуя, как упавшее было настроение поднимается из унылого темного закутка в сознании. – Не хочет связываться с полицией? Это бывает…

– Черта с два! – с неожиданной злостью отозвался Мейден. – Да она мечтала увидеть собственную физиономию на первых полосах газет! Знаю я таких женщин, и вы их знаете. И все равно она не подписала документ, заявив, что ничего подобного не говорила, никого в окне не видела и вообще проспала всю ночь без задних ног, потому что очень устала после скандала с невесткой… ну и прочий бред в таком духе.

– Так, – с удовлетворением сказал Манн. – И теперь у вас нет важного свидетеля. Я не понимаю, старший инспектор, чего вы хотите от меня. У вас есть масса способов – гораздо больше, чем в моем распоряжении, – заставить эту женщину повторить показания.

– Чтобы она на суде вновь от них открестилась?

– Вы хотите, чтобы я сделал за вас вашу работу?

– Манн, свою работу я сделаю сам, – сухо проговорил Мейден. – Я позволил вам влезть в это дело, и у вас есть по отношению ко мне…

– Да я и не против… – быстро сказал Манн. – Если вы дадите ее адрес…

– Улица Мюидер, двенадцать. Это напротив кладбища…

– Там проходит железная дорога, знаю этот район. Сейчас я к ней поеду, старший инспектор, спасибо.

– И не выключайте телефон, – сказал Мейден. – В любом случае я хочу знать о ваших передвижениях. Не надо меня запутывать, Манн.

– Я вовсе не собирался…

– Да? Отчего же вы вышли из дома Веерке не на Керкстраат, где дежурил мой человек, а с черного хода?

Манн промолчал.

Где был человек Мейдена, когда Манн входил в дом? Не мог же старик Казаратта работать на… А почему нет, собственно?

– Выпьете кофе, шеф? – спросила Эльза, когда Манн спрятал телефон в карман и задумчиво остановился на пороге своего кабинета.

– Нет, мне нужно уходить… Впрочем, давай. Пять минут… Надо подумать.

Подумать действительно было над чем. Еще раз набрав номер Кристины и прослушав несколько долгих гудков, а потом предложение оставить информацию, Манн пригубил принесенный Эльзой кофе и сказал:

– Поругалась с мужем.

– Слишком слабый? – вздохнула Эльза. – Я сейчас…

– Не нужно, – отказался Манн. – Иногда полезен и слабый кофе.

– Ну да, – Эльза присела на край кресла для посетителей. – Вам полезен слабый кофе, когда вы не знаете, что делать, и никакие идеи в голову не приходят.

– Мы хорошо изучили друг друга, верно? – усмехнулся Манн. – Порой я думаю, что мы с тобой составили бы хорошую пару, если бы…

– Если бы вы меня хоть чуточку любили, – сухо произнесла Эльза, глядя в сторону.

– Если бы ты вдруг не выскочила за Эдуарда, – закончил Манн.

– Что случилось, шеф? – с беспокойством спросила Эльза. – Неужели Кристина… Ну, этого Веерке…

– Нет, – отрезал Манн и добавил, подумав:

– Но иногда мне кажется…

– Что это она?

Показалось Манну, или на самом деле в голосе Эльзы слышна была надежда?

– Не знаю, – сказал он.

Кофе был хороший, и совсем не такой слабый, Эльза постаралась. «Может, действительно, нужно было нам пожениться», – подумал Манн. Три года назад, после дела Ритвелда. Он заподозрил Кристу в убийстве и, чтобы избавиться от щемящего чувства собственной неправоты при наличии уверенности в том, что вывод был правильным, Манн отправился к Эльзе домой, он никогда прежде не приходил в этот старый дом на окраине, где Эльза снимала двухкомнатную квартирку под крышей, он твердо считал, что отношения между работодателем и секретаршей должны быть разумны и отделены от присущих всякому человеку эмоций, так оно и было на самом деле, но в тот вечер Манн оказался не то чтобы на перепутье, но в состоянии, когда оставаться одному было невозможно, это могло плохо кончиться – в том числе и для дела, и следовательно, для той же Эльзы, которая в одночасье потеряла бы работу, так ей, без сомнения, необходимую… Эльза долго не открывала, разглядывая его в глазок, а потом открыла и ничего не стала спрашивать. Манн был ей за это благодарен, они молча пили кофе, так же молча Эльза положила его голову себе на колени, и он уткнулся в них носом, пахло каким-то мылом и еще чем-то женским, влечение оказалось сильнее сопротивления, потому что он действительно сопротивлялся, но все равно пришел в себя лишь после того, как вспомнил – а прежде было нечто, невыносимое для сознания и необходимое для чего-то, более важного.

Утром они так же молча пили кофе на кухне и были даже ближе друг другу, чем ночью, а потом молча поехали в офис, и Манн думал о том, как сказать Эльзе, что он хочет на ней жениться, но никогда не сделает предложения, никогда больше не поедет к ней домой, не останется на ночь, и вообще надо все забыть, хотя забыть невозможно.

Через месяц Эльза вышла замуж за Эдуарда Кричмера, американца-гидролога, приехавшего в Амстердам по приглашению университета и оставшегося, потому что ему предложили возглавить кафедру и еще потому, что он случайно познакомился в магазине на Дамраке с удивительной женщиной, которой именно в этот момент нужен был мужчина, чтобы не думать о другом.

На свадьбу Манн не пошел, и никаких разговоров об Эльзином замужестве больше не было. Разве только если секретарша подавала хозяину слишком слабый кофе, Манн говорил: «Опять с мужем поругалась?», Эльза не отвечала, но он знал, что это так и было, ругалась Эльза с мужем не часто, но и счастлива с ним не была, Манн и в этом был совершенно уверен, потому что за три года Эльза ни разу не была беременна, она не хотела ребенка, а если женщина не хочет ребенка, это значит…

Это могло означать что угодно, но Манн вбил себе в голову, что не должен был в тот вечер приходить к Эльзе, а он пришел и сломал ей жизнь.

Манн еще раз набрал номер, не обращая внимания на осуждающий взгляд Эльзы, и на этот раз Кристина, наконец, ответила.

– Криста, – сказал Манн, – с вами все в порядке?

Более глупого вопроса он, конечно, не мог придумать, и Эльза, внимательно слушавшая каждое слово, демонстративно вздохнула, поднялась и, взяв пустые чашки, пошла из кабинета.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});