ФЭНТЕЗИ-2004 - Владимир Ареньев

— А ведь это мы, — проговорил Тевено, — мы его погубили. Если б мы не забрали у него оберег, ничего бы не случилось…

— Тише ты! — шикнул Рен, оглядываясь — не услышали ли соседи. Потом сквозь зубы процедил: — Он сам виноват… зачем ему «красные куртки» сдались…

Но Тевено не отвечал, расширенными глазами следя за клеткой — только ее сейчас и было видно — повозка приближалась к костру по проходу, охраняемому «красными куртками», ближние зрители теснились, их отгоняли, но волнение, прошедшее по толпе, затихало по мере удаления от центра, и до Рена с Тевено не коснулось.

Рену еще не приходилось видеть, как казнят огнем — человека ли, нелюдя или зверя, но он предполагал, что при этом жертву должны как-то связывать. И удивлялся тому, что на парде не имелось никаких пут. Как бы ни был тот измучен и изранен, вряд ли бы на костре повел себя смирно. А в силу защитных заклинаний, произнесенных жрецом, Рен не очень-то верил. Однако напрасно он беспокоился. Никто не собирался выпускать оборотня из клетки. Прутья зацепили железными крючьями и на прочных канатах по настилу из досок поволокли клетку наверх. Продвижение заняло порядочно времени, и когда клетка была прочно водружена на вершине костра, истомившееся собрание встретило это приветственным воплем. Зверь, напротив, перестал метаться и затих, словно понимая, что сейчас произойдет.

Но вязанки подожгли не сразу. Наверное, жрец благословлял огонь, судя по отдельным возгласам, долетавшим сквозь общий ропот. Рен покосился на Тевено. Тот все так же смотрел в сторону костра неподвижными, распахнутыми глазами, но по щеками его ползли слезы.

— Чего уж там… — пробормотал Рен.

И услышал:

— Я же обещал ему… теперь он заберет мою душу… туда…

Рену стало не по себе. Он вовсе не боялся, что оборотень властен над душой Тевено. Но если окружающие хотя бы заподозрят, что они с Тевено как-то связаны с тем, на костре, скорее всего, возможные пособники нелюдя отправятся вслед за ним, не дожидаясь суда. На них уже и так поглядывали. Стоявший рядом с Тевено невысокий корявый мужичок неопределенного возраста бросил на соседа косой взгляд, и ухмыльнулся, показав дурные зубы. И от этой ухмылки Рену стало не по себе. Тевено ничего не замечал. Он смотрел.

Воздух над передними рядами зрителей словно бы заколебался, и кто хотел верить, поверил бы, что злые силы и впрямь вмешались, и духи вьются над костром, тщась защитить оборотня. На самом деле это занялся хворост, и воздух дрожал от жара. Пард, притихший было и замерший, бешено забился в клетке, но решетка выдержала его натиск. Пламя, пожиравшее сухой хворост, взметнулось ввысь, и пард закричал пронзительно, душераздирающе, как и должен кричать опаленный оборотень — или кот, только очень большой и сильный кот. Толпу сотрясла дрожь, не страха, а скорее, наслаждения, что, впрочем, бывают порой неразличимы друг от друга. Тевено слепо рванулся вперед, пробиваясь к костру. Рен ухватил его за плечо.

— Стой! Куда!

— Пусти! Я должен…

— Спятил? — прошипел Рен. — Ты ничем не поможешь…

Теперь он по-настоящему испугался. На какой-то миг он готов был уверовать в то, что умирающий оборотень увлекает Тевено за собой. Но так или иначе Рен не мог этого позволить — ради собственного спасения.

Тевено, обычную силу которого удвоила несвойственная ему яростная целеустремленность, вывернулся из цепких рук Рена. Но более ничего сделать не успел. Сосед, тот самый корявый мужичонка, с редкостной быстротой и ловкостью огрел его кулаком по уху, а затем подхватил, поскольку удар лишил Тевено сознания. Корявый кивнул Рену.

— Потащили его прочь, пока он не очухался и стража не набежала…

Рен не имел ничего возразить. Спасение собственной жизни, равно как и жизни Тевено, было для него гораздо интереснее, чем казнь.

Вдвоем они поволокли обмякшего Тевено прочь, провожаемые жутким воем погибающего парда. И Рен ни разу не оглянулся.

Особого внимания (чего Рен втайне опасался) к себе они не привлекли. Из-за давки в толпе сомлело несколько человек, и чудо еще, что никого не затоптали.

Рен и корявый дотащили Тевено до кромки леса, скрывшись за деревьями от посторонних взоров, сложили ношу на траву, а сами, отдуваясь, уселись отдохнуть. Рен исподтишка разглядывал нежданного спасителя, щурившегося на солнце. Собой он был крепко нехорош — приплюснутый нос, щербатый рот, кожа в каких-то рытвинах… Одет по-крестьянски; войлочная шапка, надвинутая на лоб, скрывала нос и уши. Обычно по меховым нашивкам, кистям на поясе или вышивке на одежде можно было определить, откуда человек родом. У этого ничего не было. Наверное, недавний кабальный… Заметив взгляд Рена, корявый снова усмехнулся.

— Что, малый, перетрухнул?

— Что было, то было, — не стал отпираться Рен. — Уж и не знаю, как тебя отблагодарить…

Корявый придвинулся к Рену.

— Тогда отдай, что взял, — медленно произнес он.

Рен вздрогнул. Глаза у корявого были разного цвета — один серый, другой карий.

Оклемавшись, Тевено долго отказывался уверовать, что корявый — это и есть Орен, непонятным образом оставшийся в живых. Он дергался, плевался, и, что совсем было ему несвойственно, ругался всеми словами, которые подцепил в ватаге Фланнана. Рен еле успевал вклиниться, а бывший конвоир и вовсе молчал. Внезапно Тевено, увлеченно частивший тех, кто решил так злобно над ним посмеяться, умолк, и Рен, проследивший за его взглядом, понял, в чем дело. Корявый с отсутствующим видом катал в пальцах тусклый металлический цилиндрик.

— Так кого же они сожгли? — пробормотал Рен.

— Парда, кого же еще? — откликнулся Орен без тени враждебности.

— И все эти разговоры про побег, превращение — сплошь вранье?

— Не сплошь. Они же, когда меня в башню посадили, то заковали по рукам и ногам. Пришлось обличье-то и сменить. — Орен посмотрел на свои руки. — На лапах оковы не удержались. Там еще окно слуховое было… котом вылезти легче. А потом по стене… вы слышали, наверное. Только они меня не поймали. Совсем про побег скрыть было нельзя, в поселке видели… а вот дальше пошло вранье.

— А пард откуда взялся?

— Дукс пожертвовал. Ты не знаешь — у него в клетке зверюга жила. Охотничий трофей. Думаешь, зачем они двойное оцепление устроили? Чтоб не разглядел никто, что это — кошка.

— Выходит, дукс знал, что все это обман?

— Да все в крепости знали. От дукса до последнего стражника.

— Зачем же они это затеяли?

— Надо же им было как-то выкручиваться. «Красные куртки» никогда не проигрывают. Никогда, это все знают.

В нынешнем голосе Орена — на сей раз сипловатом, ломком — по-прежнему не слышалось враждебности. И — странное дело — Рен, пожалуй, понимал, почему. Хотя не мог бы описать словами.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});