ФЭНТЕЗИ-2004 - Владимир Ареньев

— Привет! Ты что смурной какой? Я тебе кричу-кричу, а ты не отзываешься.

— Рен… Так тебя все же забрали?

— Не. Я сам пришел. С плотогонами.

— Ты в плотогоны подался?

Это было потрясение лишь самую малость послабее того, что Тевено только что пережил. Рену приходилось плавать по рекам не больше, чем Тевено, и представить, что он может избрать для себя такое ремесло, было совершенно невозможно.

Рен несколько смутился.

— Ну… не то, чтобы в плотогоны… Приятель у меня, ты не знаешь, у него там друзья… ну, меня и взяли…

Тевено велено было поторапливаться, и Рен крикнул ему вслед:

— Я тебя вечером разыщу!

Так он и сделал. Тевено сидел под навесом один. Остальные собрались у большого костра, где шло какое-то мутное веселье. Рен протянул приятелю флягу, в которой плескалась сладковатая бражка, заметил:

— А ты и в самом деле смурной. Устал, что ли, крепко?

— Устал.

— Надо было меня слушать. Сбежал бы тогда, не горбатился бы здесь.

Следовало спросить, каким образом Рен сам оказался в Рауди, и какие такие подозрительные друзья привели его к плотогонам, а плотогоны на то согласились, но, во-первых, в тот миг это не сильно занимало Тевено, а во-вторых Рен опередил его, спросив:

— Слушай, от вас, от Рауди, то есть, вроде бы конвой в крепость собирается?

— Вроде бы да.

— А правду говорят, что с охранниками кто-то из «красных курток» идет?

Тевено стало не по себе. Весь остаток дня он думал о конвоире, а теперь вдруг и Рен о нем заводит речь!

— Правда, — тихо ответил он.

— А ты точно знаешь? А то, может, начальство здешнее зазря пугает.

— Нет. Он нас сюда и привел. Его зовут почти как тебя — Орен.

— Смешно… А вообще плохо.

Это замечание и решило дело. Тевено не с кем было поделиться своими опасениями, кроме давнего друга. Хотя Рен под определением «плохо» разумел, несомненно, нечто совсем иное.

— Рен… ты спрашивал, что со мной делается… Это из-за Орена… того конвоира… Его сегодня на просеке чуть деревом не задавило. И сдается мне, что это наши… с кем я пришел, его убить хотели. А он нас всех по пути дважды от смерти спас…

— Что ж они так на него взъелись?

— Не любят его. Они верят, что он человек злой и плохой.

— Это они. А ты?

— А я-то как раз думаю, что он добрый и хороший… но он нелюдь.

Рен откинулся назад, но не от страха — от смеха. Глаза его и зубы блестели в полумраке.

— Ну, парень, ты и сказал! Нелюдь в «красных куртках»! Лучшей шутки я в жизни не слыхал. Вроде и выпили немного…

— Я не шучу, Рен. И не брага мне в голову ударила.

Рен отсмеялся. Но он ничуть не был напуган услышанным. Скорее заинтересован.

— У него что, глаз на груди, или лапы птичьи?

— Не знаю, — серьезно ответил Тевено. — И насчет птичьих лап шутить не надо, я кое-что повидал в дороге, еще расскажу…

— Погоди. Если не брага, то что тебе в голову ударило? С чего ты взял, что этот… Орен… не человек?

— У него глаза разного цвета.

— Ха! Такое случается. У моей бабки кот был — один глаз голубой, другой зеленый.

— То кот, а то человек. — Однако Тевено и сам понял, что говорит глупости. И уцепился за более весомый довод. — Главное — сильный он невероятно. Хотя по виду ни за что не скажешь, наоборот… — Он рассказал Рену о происшествиях с кутхой и упавшим деревом. Рен выслушал внимательно, но в ответ покачал головой.

— Это ничто… «Красных курток», говорят, так упражняться заставляют, что они становятся много сильней против прочих людей. И в драке чуть не десятка стоят.

— Да. Я сам видел.

— Так что ж тебя грызет?

— Если б я мог сказать… Ни в чем я не уверен, понимаешь? И при том… Когда эти твари, ну, на птичьих лапах, по лесу шли за нами, он нисколько не боялся. Не потому, что такой храбрый — хотя и храбрый тоже, а как будто знал, что, покуда мы от него не отойдем, никто на нас не нападет. И ведь прав был!

— Может, он повадки нежитей знает.

— Знает, знает, ох, как знает, А вот откуда? И он бывал за рекой, он сам говорил. А может… — Тевено пресекся, ошеломленный догадкой. — Он как-то обмолвился: «Там, откуда я родом…» А откуда он родом, не сказал.

— Из-за реки? — на сей раз Рен не сделал попытки высмеять друга. — Это, конечно, редко бывает в наших краях, — чтоб человек из-за реки переселился жить сюда. Наоборот, отсюда, бывает, уходят — если уж изгои или совсем пропащие, ни с кем ужиться не могут. Но ведь живут люди за рекой. Немного, но живут. И если они оттуда возвращаются… что ж, понять можно. Каково людям, пусть и самым пропащим, в меньшинстве? Но даже если этот твой пограничник не оттуда, а просто побывал за рекой… — Рен промедлил, словно бы раздумывая, говорить ли дальше, и что именно. — Есть и в наших краях люди, которые в нежити смыслят. Если б ты не сидел в деревне сиднем, ты бы их встретил. Правда, они не пограничники… ладно, не о них речь. Что еще за этим парнем числится, чтоб его в нелюди определить?

Тевено пребывал в полной растерянности.

— Да как бы все уже… Колчан он носит, как все люди, неперевернутым. И застежки на куртке на правильную сторону. Еще говорят, нежить соли не переносит. Так он хлеб с солью ел… в первый день… Слушай, — Тевено оживился, — а он же больше ничего не ел! За все время! То есть я не видел… — он снова сник.

— Значит, и в этом ты не уверен… Он, вообще, какой из себя?

— Молодой… красивый даже…Только тощий очень. Наверное, он и впрямь ест мало.

— Или он ест что-то другое, кроме хлеба с солью.

Слова эти были отголоском тайных страхов Тевено. Но он был уверен, что Рен не шутит.

— Он не хромает?

— Нет. Он на ногу очень легкий, ходит быстро… — Тевено хотел пересказать, что вытворял Орен, когда заманивал кутху, и, не найдя слов, развел руками.

— Может, он шестипалый, или брови срослись, или…

— Да нет же! Человек как человек. Глаза, правда… но это я уже говорил.

— И все-таки ты его подозреваешь… Плохо, друг, плохо. Только не с ним, а с тобой. Ладно. Последний заход, и ты забываешь об этом Орене раз и навсегда. У него есть какая-нибудь заветная вещь? Знаешь, люди иногда на себе носят — запястье, или кольцо, или ладанка на груди?

— Есть… кажется. Только это не то, что ты назвал. И такую вещь прячут, верно? Он черного глаза, злого. А он свой оберег и не прятал вовсе. Он говорит — это больше для того, чтобы пальцы разминать.

— Как это?

— Так… железка какая-то… а может, бронза. Темная отливка, маленькая совсем — я же сказал, он ей пальцы разминал.

— Даже так. — Теперь Рен не смотрел на Тевено. — И хороший он стрелок? Хотя что ж я спрашиваю, в «красных куртках» плохих не держат.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});