Ричард Длинные Руки – ярл - Гай Орловский

Бабетта сказала в сторону Дженифер провоцирующе:

– Мне кажется, сэр Ричард тебя не понимает.

– Леди Дженифер вообще понять трудно, – заметил я. – Разве что генератору случайных чисел… Наверное, стоит объявить награду тому, кто поймет леди Дженифер?

Дженифер фыркнула.

– К примеру, меня прекрасно понимает Патрик. Даже с полуслова!

– Джентльмен, – заметил я одобрительно.

– При чем тут джентльмен? – спросила она с подозрением.

– Когда джентльмен говорит даме, – объяснил я, – «Я понимаю тебя с полуслова», он имеет в виду «Вы говорите вдвое больше, чем надо»!

Она широко распахнула глаза, я залюбовался их блеском и яркими молниями. На щеках выступил румянец гнева, она сказала, повысив голос:

– Вы все переворачиваете!

– В смысле ставлю с головы на ноги? – спросил я. – Впрочем, если вам нравится ходить на голове… Можно даже на ушах – прекрасное зрелище. У вас, как я уже догадываюсь, красивые ноги.

Она вспыхнула до корней волос, сделала движение, как будто хотела присесть, хотя подол платья и так накрывает площадь, где можно разместить торговую палатку. Леди Изабелла посматривает на пикировку с доброй материнской улыбкой. Для нее уже все понятно, даже вон леди Бабетта догадывается, только дочери еще не врубились, почему у Дженифер ко мне такая неприязнь.

Я кротко и деликатно лопал бульон, зачерпывая неудобной круглой ложкой с длинной ручкой, посматривал на стену напротив: в отсутствие герцога хозяйка, видимо, втихую меняет обстановку. Вчера вот той яркой картины не было, на том месте красовался темный мрачный гобелен со сценами жестокой схватки с монстрами. Возможно, дочери приложили руку, им тоже требуется что-нить жанром полегче, желательно – с танцами.

Леди Бабетта ловила мой блуждающий взгляд и улыбалась ртом вампирши. Густой слой туши на ресницах придает таинственность взгляду, признаю, к тому же глаза блестят особенно ярко, я то и дело посматривал на потеки черной туши, что через скулы опускаются к щекам на уровень крыльев ее изящно вылепленного носа, Дженифер начала громко фыркать, Даниэлла мягко улыбается, а леди Бабетта произнесла со сладострастным удовлетворением:

– Наконец-то сэр Ричард замечает меня даже за ужином! Неужели бульон так уж плох?

– Ну что вы, леди Бабетта, – запротестовал я. – Бульон великолепен, я так и думал, что его готовила леди Дженифер, просто я смотрю на этот ваш лицевой дизайн…

– И что? – спросила она с интересом. – Не нравится?

– Ни за что, – вырвалось у меня, – как может нравиться вид плачущей женщины?

Она кокетливо покачала головой.

– Некоторым очень нравится.

– Но не мне, – заверил я. – Вы ж не Дженифер, а вот если женщина плачет – у меня разрывается сердце. Я ведь такой чувствительный, нежный, тонкий, ранимый, изысканный, галантный.. что даже и не знаю!

Трое улыбнулись, а Дженифер от злости не врубилась, все еще ломает голову над моим предположением, что это она приготовила такой великолепный бульон: комплимент или намек, что она годится только в кухарки, зашипела язвительно:

– Да уж, от скромности вы не умрете!

– Никогда не говори о себе плохо, – ответил я мудро, – за тебя это сделают другие.

Она ощетинилась так, что от ее волос полетели искры.

– Я не говорила о вас плохо!

– Ну что же вы себя так выдаете, – укорил я ласково. – Ах, леди Дженифер, вы сама невинность… Я же не указывал на вас пальцем. А вы уже срываете с себя платок и топчете…

Она спросила с недоумением:

– Зачем?

– Стараясь загасить пламя, – любезно объяснил я. – А скажите, леди Дженифер… Нет, лучше не говорите, а то опять попадетесь.

Она покраснела, это восхитительно, глаза мечут молнии, грудь бурно вздымается, ноздри красиво вылепленного носа раздуваются, как у приготовившейся к прыжку пантеры. Я вздохнул с искренним сочувствием: конечно, женщинам хочется выплеснуть ярость на этих скотов мужчин, перед которыми приходится чаще всего склоняться, которым нужно уступать, с которыми приходится ладить, зажимая свое «я» в кулак, но все-таки не пришло время, когда женщина возьмет в руки меч и будет драться с мужчиной. Да и вообще такое время никогда не придет, разве что в кино, рассчитанном на домохозяек, замордованных пьяными мужьями, которым нужно дать отдушину. В таких дешевых фильмах и в дешевых книжках маленькая и хрупкая женщина ударами кулаков расшвыривает здоровенных мужчин, ногами пробивает стены, молниеносно стреляет без промаха и зверски мордует главного босса, так обычно похожего на мужа.

В реальности женщина сможет побить мужчину, только когда возьмет в руки винтовку с оптическим прицелом. Так что эти грозные взгляды неистовой и гордой леди Дженифер в реальности только бессильные мечты. Этот мир принадлежит мужчинам. Как и все миры, к счастью.

– Каждый стоит ровно столько, – сказал я и разрезал гуся на части, – сколько стоит то, ради чего он хлопочет.

Хрустящую часть шкуры сожрал сам, остальное бросил Псу, а дамам с очаровательной улыбкой подал нежное горячее мясо. Вернее, слуга взял из моих рук и понес дамам. Бабетта поблагодарила кивком, прощебетала:

– Вы такой заботливый, сэр Ричард! И вообще…

Она запнулась, подбирая слово, я подсказал мирно:

– Покладистый. На все кладу.

– Потому и не спорите с леди Дженифер?

– В споре с женщиной последнее слово может сказать только эхо.

– Ого!

– А что? Есть тысяча способов заставить женщину говорить, но ни одного, чтобы заставить ее замолчать.

Пес стукнул меня лапой по колену, я бросил ему обглоданную грудку, щелкнули челюсти. Герцогиня подала знак мажордому, тот кивнул старшему повару, вскоре в зал потянулись слуги с серебряными подносами, мои ноздри уловили запах крепкого травяного чая.

Отдельно на середину стола водрузили огромный торт конической формы, напоминающий сторожевую башню. Из крема умело вылеплены зубцы, а у основания идет дополнительный вал из красных ягод клубники.

Передо мной на изящном фарфоровом блюдце опустилась такая же изящная чашка с гербами и девизами рода Валленштейнов, молчаливый лакей придвинул блюдо со сдобным печеньем треугольной формы, украшенным завитушками в виде лепестков и с неизменными ягодками в середке.

Я кивнул.

– Благодарю. Нет-нет, торт не буду, а то на такой диете не смогу протиснуться в ворота. А печенье – прелесть! Такие изящные, что просто жалко их лопать…

– А вы собачке отдайте, – сказала Дженифер мстительно.

– Не смогу, – признался я. – Жадный я. Это вы пекли?

Она фыркнула.

– Что, на меня можно подумать?.. Это Даниэлла помогала на кухне.

Я поклонился Даниэлле.

– Будет счастлив тот, кому ты достанешься в жены, сестренка. Я уже сейчас завидую тому человеку и жалею… что я всего лишь брат!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});