Оксюморон - Максим Владимирович Альмукаев

взглядом, я заметил, стоящий в углу отрезок стальной трубы.

– А что, сильно тебе досталось? – участливо осведомился он при этом виновато улыбаясь.

– Да нет, не очень. – соврал я не моргнув глазом при этом стараясь придать своему голосу как можно более миролюбивые нотки.

– Прости меня, Лёха, – произнёс он – я думал, что ты один из них.

– Из кого из них? – не понял я.

– Ну из тех, – он кивком головы указал в сторону окна, за которым колыхал листвой огромный тополь.

Видя непонимание на моём лице Коля поспешил объяснить.

– Понимаешь, после битвы в живых кроме меня осталось несколько десятков человек, – сказал он – живут за пределами города. Я, собственно говоря, с ними не общаюсь уже много лет, опасно, да и нужды особой нет. Он не надолго замолчал словно собираясь с мыслями устремив свой взгляд в окно. Молчал и я. наконец он посмотрел на меня и спросил,– Ну и как они там? Наверное, совсем одичали. Коля улыбнулся по всей видимости давая понять, что к его последним словам не следует относиться слишком серьёзно. Я улыбнулся в ответ, вспомнив священный ужас в глазах жителей посёлка, взирающих на город. Хозяин меж тем снова наполнил наши кружки парящимся душистым чаем. Я молча пожал плечами подумав, что начни я рассказывать ему как обстоят дела в посёлке рассказ может затянуться на неопределённое время, а мне хотелось послушать его.

–Я иногда по ночам поднимаюсь на крышу, продолжал Коля, – оттуда видны их костры. Он помолчал немного, опустив голову, Ты был у них?

Я коротко кивнул.

– А ты здесь вроде охранника? – спросил я.

– А я, понимаешь, здесь веду учёт, и мне каждый месяц всё труднее и труднее сводить баланс, вот и орудую, – и он кивнул в сторону трубы, – что делать, как говорится, наше дело не ново, но и жизнь не новей.

– Слушай, я тут у тебя кое-что оставил в прошлый раз – сказал я.

– Знаю, – махнул рукой Коля – машина твоя в порядке, я её оттолкал в надёжное место.

– Ну если так, то спасибо тебе от меня искреннее – сказал я, окинув его тщедушную фигурку.

Коля махнул рукой

– Ерунда.

Насчёт машины волноваться не следовало и тут я подумал, что с моей стороны будет не простительным не узнать историю этого города мёртвых надежд. Это же всё равно, как если бы побывать в Париже и не увидеть Эйфелеву башню или побывать в Нью-Йорке и не посетить статую Свободы.

– Слушай, Николай, – сказал я – я тут у вас человек новый, к тому-же проездом, расскажи мне о своём городе.

Я замолчал, ожидая его реакции. С неподвижностью его лица мог бы, наверное, посоперничать разве что сфинкс.

– Давай сначала чайку заварим, сказал он.

– Давай, – согласился я – кстати, Николай, а где ты его здесь достаёшь, не иначе старые запасы достались тебе в качестве трофеев.

– Да нет, – он смущённо улыбнулся – это травы, я собираю их, сушу, толку и вот что выходит, он показал мне стакан наполненный наполовину тёмной жидкостью.

Ну что же, травы так травы, подумал я, не самый плохой вариант из возможных.

Разлив по кружкам парящийся душистый напиток он сел напротив он начал свой рассказ. Рассказ моего нового знакомого я привожу ниже, не осмелившись изменить в нём ничего даже в угоду своей придирчивой музе. Кстати, из этого рассказа я сделал один, в общем-то не утешительный вывод – маразм советской системы, в которой подающий на развод мужчина, вынужден был называть любовника своей жены не иначе, как товарищ, да и российский современный маразм, позволяющий увековечивать память какого-то горского головореза названием в его честь улицы, за то, что он убил не сто человек, а, о счастье, только пятьдесят, и чья заслуга только в том, что он сумел вовремя почуяв ветер перемен, переметнуться на нужную сторону, не есть последняя ипостась маразма и глупости творимой в этом мире людьми. Ведь совершенно очевидно, что с тем же успехом можно было назвать Ленинград, именем фельдмаршала Манштейна, за то, что во время блокады в нём вымерло не всё его население, а только часть. Но с этим можно жить. Да, согласен, трудно, но можно. Ибо познал я, что есть на свете маленький чистый городок с уютным названием “Заводь”. И есть, точнее была, та степень безумия, до которой довела жизнь жителей этого города. Точнее говоря людей, которые могли стать его жителями, но судьба распорядилась так чтобы они оказались строителями собственного надгробного памятника. Это безумие кровавыми чернилами расписалось в недолгих анналах города Заводь – мёртвого города несбывшихся надежд, как его называл Коля. – Ничего, – ответил я – время у меня есть, мне спешить некуда.

И Коля рассказал мне историю города Заводи.

По всей видимости этот город являл собой то, что в позднее советское время называлось кооперативным строительством. Разница заключалась лишь в том, что когда подрядчик, то бишь государство, как говорят в подобных случаях, приказал долго жить, люди, которые вложились в это строительство, решили не опускать руки, а взять стройку в свои руки. Так, потихоньку-помаленьку, но однажды город был построен. После выяснилось, что строителям нужно не только самим возводить собственные дома. С этим они, как молодые-энергичные люди худо-бедно, но справились. Проблемы начались, когда выяснилось, что им надлежит самим распределить эти квартиры.

Вот тут-то и взошла над новорожденным городом Заводь его грешная звезда. Люди, которые ещё совсем недавно являли собой образец такого единодушия и взаимопомощи, что, глядя на них, ангелы должны были бы шёпотом говорить на небесах, когда пришло время делить квартиры превратились в настоящих зверей, готовых вцепиться друг другу в глотки. И случилась великая битва на улицах юного города Заводи. После много часовых стычек и манёвров, сопровождаемых сначала ссадинами и синяками, а после и многочисленными убийствами, театр военных действий переместился за пределы города.

После было примирение, в ходе которого было решено провести жеребьёвку и отдать всё на волю случая. Но когда для жеребьёвки всё было готово обнаружилась очередная проблема. Не было кворума. А проведение жеребьёвки без всеобщего участия было чревато возобновлением военных действий. Это не устраивало никого. Решено было отложить жеребьёвку до того, как все соберутся. Он посмотрел на меня и усмехнулся словно приглашая меня найти смешные стороны в своём повествовании.

А как же ты избежал участия в той битве, спросил я колю, когда он не на долго замолчал.

– Когда начали распределять квартиры я занимался последними подсчётами на складе – сказал