Королева отступает последней - Валерия Михайловна Чернованова

проговорил фамильяр, не забыв при этом легонько клюнуть меня в руку.

Вот ведь липучка.

Сев на кровати, мрачно на него посмотрела:

— Такое ощущение, что ты рад этому заданию.

— Не рад, но... — начал хранитель, а заметив, что хмурюсь, быстро выдал: — Но эта миссия поможет очистить имя Ноэро. Хватит вам считаться мятежниками. И мне вместе с вами... А там глядишь и высшие духи смягчатся. И я снова... стану собой.

Эшвар понуро опустил клюв. Поддавшись порыву, я погладила его по голове, нежно провела пальцами по яркому оперенью. Из-за Мэв Эшвара лишили крыльев, лишили прежнего облика, и будет здорово, если я помогу ему стать прежним огненным красавцем-фениксом.

Вот только цена, которую придётся заплатить за очищение имени и возвращение крыльев, слишком высокая. И...

Непомерно тяжёлая.

— Как там Рифер? А Тесса? — спросила, пытаясь отвлечься от мыслей о том, что скоро должна буду сделать.

— Тесса — замечательно. Она ведь ни сном, ни духом о задании. И Рифер... — фамильяр усмехнулся. — Цветёт и пахнет, голубчик. Цветёт и пахнет...

Я облегчённо выдохнула. Правда, уже спустя мгновение снова нахмурилась. Когда Эшви, немного помедлив, добавил:

— А вот твой друг в последнее время что-то не радует.

— Бриан?

Важно распушив хвост, цып прошёлся по кровати:

— На занятиях рассеян, на тренировках хуже некуда. Он и раньше не был силачом, но в последние дни даже смотреть на него стыдно. Тьфу! Эта его девчонка, — так он с недавних пор снисходительно называл Санаю, — о нём переживает, говорит, чтобы животворцам показался, но он упёрся и ни в какую. Только и твердит, что с ним всё в порядке. А сам вечерами по кровати разве что не растекается.

— Может, просто усталость? — предположила я и мысленно отругала Торнвила за то, что не прислушивается к советам хранительницы и не идёт к целителям.

Вот если бы я была в Кальдероке, я бы его к ним потащила. Не спрашивала бы хочет — не хочет, а схватила бы за руку, как маленького ребёнка, и повела.

Но меня рядом с другом не было.

Оставалось надеяться, что уже завтра мы покинем берега Флаоса, быстро домчим до Леонсии и я сразу же возьмусь за его здоровье.

— Может, и она, — согласился фамильяр, после чего, сверкнув бусинами-глазами, добавил: — Ты, к слову, выглядишь не лучше, Лайра. Вон какая бледная. Словно привидение.

Отмахнувшись от ворчуна, я стянула с себя плащ и, приблизившись к зеркалу, что сиротливо висело возле двери без всяких туалетных столиков, пригладила выбившиеся из косы волосы.

Может, всё-таки самой наложить иллюзию, не дожидаясь Герберта? В конце концов, я тоже иллюзор и уже несколько дней не практиковалась.

Не успела так подумать, как в дверь постучали.

— Ладно, пошёл я. — Эшвар спешно ринулся под кровать.

— Передай Бриану, чтобы сходил к животворцам. Скажи, от меня просьба, — послала ему вдогонку и, снова проведя по волосам ладонями, потянулась к дверной ручке.

Приоткрыв дверь, увидела не иллюзора, как ожидала, а Эскорна. Без иллюзии, в своём облике.

— Я могу войти?

Опасаясь, что его могут увидеть, распахнула дверь и спешно посторонилась. Он вошёл в комнату, а я вместо того, чтобы спросить, почему расхаживает по гостинице без прикрытия, подумала о том, что, сколько бы ни приглаживала волосы, они всё равно торчат соломой. Да и выгляжу я сейчас не самым лучшим образом. Вон даже Эшвар заметил, какая бледная.

Спохватившись, что думаю о всяких глупостях, постаралась выжать из себя улыбку:

— Ты пришёл, чтобы справиться о моём самочувствии?

Других тем для разговора у нас в последнее время не было.

Он оглядел меня с ног до головы и задал вполне ожидаемый вопрос:

— Ты как?

И надо же быть таким предсказуемым оборотником.

— В порядке, — уже заученно отчиталась. — Слабость ещё немного ощущается, но, думаю, к утру буду свежее весенних роз.

Он шагнул ближе, и мне захотелось того же самого. Сделать шаг навстречу, а лучше — несколько. Почувствовать тепло его кожи, ощутить прикосновения его пальцев и... В общем, не только пальцев.

В последнее время эти злосчастные мысли посещали всё чаще, и, как назло, никак не получалось обуздать свою фантазию. Вот и сейчас, стоило его увидеть, стоило нам остаться наедине в этом маленьком помещении, как меня сразу начали одолевать непрошенные, опасные желания.

— Я не о твоём здоровье, Лайра, хотя и оно меня тоже тревожит. — Он слабо улыбнулся и всё-таки приблизился, а после коварно взял мои руки в свои, одарив одним из тех самых прикосновений, которых так жаждало моё слабое, безвольное тело. — Я о завтрашнем дне. Если не хочешь...

Вейнанд замолчал, а я горько усмехнулась:

— Если не хочу, то что? Что мы можем сделать? Император ясно дал понять, что если откажусь, пострадает Рифер. А может, и Тесса... Мы все в его власти. Мы...

— И я его за это ненавижу. — Он сильнее сжал мои пальцы. В глазах, грозовых, пепельно-серых, вдруг отчётливо проступила ярость. И та самая ненависть, к императору, в которой мне только что признался. — Я борюсь с желанием убить его всякий раз, когда он просто на тебя смотрит. Когда говорит с тобой, когда ядовито тебе улыбается. Когда ведёт себя с тобой так, словно ты его собственность, его трофей! Я не могу видеть тебя такой, Лайра. — Горячие ладони коснулись моего лица, обхватили мягко. — Тебя, свободолюбивую, всегда такую независимую, не могу видеть у него под каблуком.

Я сбросила его руки, словно это он, а не император, удерживал меня за аркан своей власти.

— И что ты предлагаешь, Вейнанд? Зачем сюда пришёл? Чтобы рассказать о моём положении? Так это я и сама уже прекрасно поняла. Без тебя! Зачем все эти слова?!

Попытка отстраниться была им проигнорирована. Он снова меня коснулся, удерживая, привлекая к себе, и прошептал мне в губы:

— Мы могли бы убежать. Сегодня ночью. Вдвоём. Ты и я. — Горячее дыхание обожгло кожу, отчего злость во мне смешалась с совсем другими эмоциями. — Мне невыносима мысль о том, что завтра ты должна будешь сделать.

— Я всего лишь задержу время...

— А потом всю жизнь будешь себя за это ругать. Мы могли бы убежать, — упрямо повторил он. Шёпотом хриплым, жарким, каким-то пьянящим.

— Я не поставлю под удар своих родных.